Ложь во имя любви - Розмари Роджерс

На беду, музыканты заиграли кадриль, и танцоры, вставшие друг против друга, лишились возможности побеседовать.

– Мне надо с вами поговорить! – все же умудрился шепнуть он.

Мариса озабоченно кивнула. Танец развел их, потом свел снова. Видя в его взгляде отчаянную мольбу, она прошептала:

– Скоро я притворюсь уставшей и скажу, что меня мучит жажда и духота. Встретимся на террасе.

– Я вас найду. Если позволите, я подожду.

От такой настойчивости у Марисы заколотилось сердце. Филип влюблен в нее! Конечно, его душит ревность, но в этот вечер она услышит от него предложение сбежать с ним и, разумеется, ответит согласием!

Так ли уж важно, если он небогат? Вопреки всему они будут счастливы. Вдруг ее отец сменит гнев на милость и даст за ней приданое? Молодожены отправятся в Новую Испанию, где у нее произойдет трогательное примирение с отцом, после чего все заживут припеваючи. Так и будет!

Размечтавшись о лучезарном будущем, Мариса незаметно приобрела живость, которой ей недоставало весь вечер, и снова заулыбалась. Зато эта перемена не укрылась от многих пар глаз, далеко не всегда дружелюбных.

Жозеф Фуше усмехнулся, не разжимая тонких губ, принц Беневенто озорно приподнял бровь, хотя в голове у него вертелись заготовки хитроумных козней. Лицо Наполеона стало холодным и угрюмым, а Эдме, только что возвратившаяся из прохлады сада и не успевшая отдышаться, в тревоге всплеснула руками:

– Только не это! Как она могла? Стоило мне отвернуться, и… Что у этой дурочки в голове?

От расстройства она сказала больше, чем следовало, но высокий мужчина, ее спутник, только презрительно фыркнул:

– Выходит, ma chere, у вашей так называемой «племянницы» нет недостатка в поклонниках. – О его отношении к увиденному трудно было судить по безразличному тону, лицо превратилось в невозмутимую маску, на нем можно было прочесть разве что пренебрежение.

– Не говорите так! – рассеянно отозвалась Эдме. – Молодой англичанин, разумеется, всего лишь ее знакомый, хотя ей, конечно, не следовало так рисковать, особенно теперь!

– Значит, возлюбленная Цезаря находится примерно в том же положении, что и жена Цезаря? Напрасно вы не научили ее более тщательно скрывать свои чувства.

Голос Доминика Челленджера звучал невозмутимо, однако Эдме расслышала за его небрежной язвительностью другую интонацию и укоризненно оглянулась на него.

– Вы не понимаете…

– Разве это так необходимо?

Словесная дуэль заставила ее забыть про Марису. Ее губы еще ныли от его безжалостных поцелуев, кожа горела от грубых ласк. Если бы им не помешали парочки, тоже ищущие уединения, то он, по ее ощущениям, вполне был способен овладеть ею прямо в залитом лунным светом саду как последней шлюхой, подобранной на улице. Эта мысль в сочетании с памятью о ее собственной готовности к такой развязке вызывала у нее трепетную дрожь. Опытная кокетка, неизменно уверенная в себе и в своих чарах, Эдме не желала признавать, что способна пойти на поводу у вульгарного вожделения, особенно в объятиях у подобного кавалера, не затрудняющего себя ухаживаниями. Чутье подсказывало ей, что она имеет дело с мужчиной-зверем, который обойдется с ней точно так же, как со всеми остальными женщинами; тем не менее ее влечение к нему не ослабевало.

Музыка смолкла. Эдме облегченно перевела дух: только сейчас она заметила, что почти перестала дышать.

– Мне надо идти, – пробормотала она слабым голосом и увидела, как поползла кверху его черная бровь.

– Собираетесь приструнить зарвавшуюся племянницу? Что-то я с трудом представляю вас в роли защитницы ее добродетели, ma chere. Позвольте вас проводить.

Он застал ее врасплох и не оставил иной возможности, кроме как принять его протянутую руку. Что крылось за этой внезапной любезностью?

Они медленно пробирались по запруженному гостями залу. Эдме то и дело кланялась и улыбалась бесчисленным знакомым. Она трепетала от наслаждения под завистливыми взглядами дам, сопровождающими ее высокого, видного спутника. Ее подзадоривала мысль, что их отношения только начались.

Их ждала встреча лицом к лицу с Филипом Синклером, который проводил Марису к ее креслу и теперь возвращался.

Филип окаменел. Кровь разом отхлынула от красивого лица. Он застыл как вкопанный. Эдме открыла было рот, чтобы непринужденно защебетать, но Филип поспешно ретировался, не проронив ни слова.

– Что это с ним? Такой учтивый молодой человек… – Эдме ощетинилась, в голове ее прозвучали сварливые нотки.

– Наверное, угрызения совести.

Она почувствовала, как напряглась рука ее кавалера, однако его тон остался невозмутимым. Она отыскала взглядом оживленное личико Марисы, обрамленное золотыми локонами, и вспомнила о долге.

Глава 14

Для Марисы это стало пиком унижения, перечеркнувшим весь вечер, который и без того был для нее нагромождением тревог. Они с Филипом договорились встретиться позже, но тут явилась тетя, приведшая за собой капитана Челленджера, и в довершение ко всему в его ненавистном присутствии шепотом сделала племяннице выговор, как безмозглой девчонке.

Мариса прикусила губу, сгорая от желания ответить на нотацию горькой правдой насчет того, что на самом деле представляет собой последний теткин возлюбленный, который стоял рядом, полный достоинства и сарказма.

Если разобраться, то во всем, что с ней произошло, следует обвинить его одного. Она уже сверкала глазами, предвкушая, к каким именно словам прибегнет. Тетка ужаснется, а у Доминика Челленджера, чего доброго, вытянется физиономия! Будет любопытно понаблюдать, как он станет изворачиваться. На его связи с тетей Эдме будет поставлена жирная точка.

Не подозревая о крамольных мыслях племянницы, Эдме закончила свою тираду требованием заявить Филипу Синклеру, если тот осмелится пригласить Марису на танец еще раз, что ему более пристало развлекать ту, с которой он сюда явился.

– Напомни ему, дорогая, что ты здесь не одна. Как он посмел повести себя так, словно за тобой некому приглядеть? А теперь я попытаюсь как-то исправить положение. Оно никуда не годится!

– Дорогая графиня, если вы не смените гнев на милость, то я сочту, что вам не нравится прием, на который я положил столько сил!

Рядом неожиданно возник принц Беневенто. Он стоял неподалеку, учтиво улыбаясь и полуприкрыв веками свои глубоко посаженные глаза.

Эдме вздрогнула от неожиданности, однако тут же опомнилась и одарила его лучезарной улыбкой. Талейран был одним из ее первых любовников, и она полагала, что они по-прежнему сохранили взаимопонимание. Вот кто поможет ей выйти сухой из воды! Как она сразу не догадалась обратиться к нему за помощью!