Изгнание в рай - Анна и Сергей Литвиновы

И пару дней Томский с удовольствием исполнял роль доброго волшебника. Насыщал воздух в доме озоном, включал для девочки любимую песенку, уложил спать ее куклу – в детской комнате имелся для таких целей специальный робот.

Но когда юная паршивка забралась на чердак, в будуар с Леночкиными нарядами, и Михаил увидел ее в дочкином любимом платье – накатила страшная ярость.

Как они смеют?!

Одеваться в чужие вещи? Залезать в самые сокровенные уголки?!

Еще и гостей – в его дом! – пригласили. Мамаша взялась печь – на его кухне – клубничный пирог.

Томский с яростным, почти животным удовольствием спалил кулинарный шедевр. Упивался, наслаждался страхом женщины. Приступом астмы у девочки. Вот оно, счастье.

Впрочем, на другой день приступ злости прошел.

Томский снова стал смотреть на постоялиц почти с сочувствием.

Баба одинока, ее любовник никчемен. Девчонка растет без отца. Да еще обманутая жена их преследует. Явилась в Болгарию, бродит под стенами дома. Ему – ему! – осмелилась написать. Предложила сотрудничать.

Сначала Михаил хотел настойчивые письма женщины, которая мнила себя продвинутой компьютерщицей, просто проигнорировать. Но потом решил развлечься. В «кошки-мышки» сыграть. Интересно ему стало: насколько брошенная, несчастная домохозяйка сильна в программировании. И что будет, если стравить дамочек? Как они себя поведут?

Воевать с Ларисой на его поле оказалось совсем легко. Женщина, конечно, кое-что умела, но тягаться с когда-то лучшим программистом страны ей оказалось не по зубам. Она думала, что смогла взломать «умный дом». И не ведала, что Томский позволил ей сделать лишь то, что считал нужным. Лариса не сомневалась: вся система защиты пала, Юна с дочерью спят.

Однако Томский загодя разбудил вторую участницу драмы. Предупредил, что на участке – посторонние. С интересом стал ждать, что будет дальше.

И Юна не разочаровала. Не впала в панику, не начала звонить в полицию. Но вступила с соперницей в диалог. А когда Томский все-таки вызвал ей на подмогу парня из службы сервиса, даже благородство проявила. Горе-взломщицу не сдала.

Смотреть на чужие страсти ему очень нравилось.

А выступать их режиссером – оказалось еще интереснее.

…Однако сейчас все его забавы казались полным детством.

Ему больше не нужна была игра.

Теперь у него есть настоящий, реальный враг.

Точнее, два врага. Севкину прихлебательницу – еще одну «шестерку» – Михаил нашел месяцем ранее.

Франкфурт-на-Майне оказался удивительным городом.

Галина Георгиевна жила здесь почти полтора года, а немецкий язык ей до сих пор не понадобился. Все соседи в ее квартале наши, магазины – тоже. Даже сотрудники социальной службы прекрасно говорили по-русски. Она не могла понять, с какой стати немцам так заботиться о ней, чужестранке. Но факт оставался фактом: коли ты в возрасте и вид на жительство у тебя легальный – получай множество благ. Бесплатную квартиру. Медстраховку. Языковые курсы.

Галине Георгиевне было очень комфортно в новой жизни и в новом мире. Она завела подруг, ходила в парикмахерскую, делала маникюр, даже на велосипеде стала кататься, несмотря на преклонные годы.

И отдыхать, уезжать куда-то – не возникало даже мысли. Зачем?

Но социальная служба буквально бульдогом вцепилась:

– Вы пенсионерка и гражданка Германии. Вам положена бесплатная путевка. Поезжайте, посмотрите мир. Много ли вы раньше путешествовали?

Это верно, прежде кататься по разным странам ей особо не доводилось.

И Галина Георгиевна вняла уговорам. Согласилась поехать по бесплатной путевке в Испанию. Чего отказываться, если глупые немцы сами дают?

Привезли домой билет, ваучер. Доставили в аэропорт на такси. В Испании встретили, доставили до места. Отель – не дворец, но аккуратненький, милый. Одна проблема: среди персонала – ни единого русскоговорящего или хоть какого славянина, сплошь испанцы – очень вежливые, галантные. И жили здесь только европейцы, улыбчивые, но чужие. Это было неудобно. Как в такой обстановке выведать, куда идти на завтрак и где брать пляжное полотенце?

Потому, когда ей в номер позвонили и обратились на чистом русском языке: «Галина Георгиевна?» – женщина радостно выдохнула:

– Ну наконец-то! Вы из социальной службы?

– Это не совсем так, – отозвалась собеседница. – Я живу здесь, в Испании, и должна сделать все, чтобы вы не скучали.

В ее речи чувствовался легкий иностранный акцент.

– Вы ведь housewife? – продолжала вещать незнакомка.

– Чего?

– Сами ведете домашнее хозяйство, готовите?

– Ну да.

– Тогда вам будет интересно посетить мастер-класс в одном хорошем ресторане. Шеф-повар учит готовить традиционную испанскую паэлью. Потом небольшой фуршет.

Галина Георгиевна слегка растерялась:

– Но мне не говорили, что будет культурная программа.

– О, не волнуйтесь, – по-своему истолковала ее смущение женщина. – Это все абсолютно бесплатно. Я заеду за вами на автомобиле, отвезу, подожду, привезу. По пути проведу небольшую экскурсию – мы едем в rural, как это будет – да, в сельскую местность. Там изумительные пейзажи, а также лучший в Испании аутлет с ценами на пятьдесят процентов ниже, чем в Гранаде. У нас, полагаю, найдется время его посетить.

Галина Георгиевна слушала и таяла. Хорошо в Европе. Все такие вежливые, заботятся, обхаживают!

– А это точно нисколько не будет стоить? – на всякий случай уточнила она.

– Что вы! Для нас большая честь – доставить вам максимум удовольствия, – молвила в ответ женщина.

Галина Георгиевна не уловила в голосе собеседницы легчайшей, совсем почти незаметной иронии. И доверчиво обещала быть завтра на ресепшен ровно в девять утра.

С тех пор как уехал из страны, Сева никогда не общался с русскими. Если вдруг обращались на улице, говорил, что не понимает. Для легенды он выучил польский. Для удобства – английский. Теперь еще испанский с итальянским осваивал – просто от скуки.

А про себя усмехался: «Когда деньги кончатся, переводчиком пойду».

Сева с юных лет крутил бизнес и никогда в жизни не работал «на дядю». Всегда считал: ничего нет хуже, чем ишачить наемным сотрудником. Но сейчас, после двух лет абсолютной вольницы, стал задумываться: «А может быть, и неплохо. Коллектив. Свой стол, своя чашка. Поболтать в курилке, посмущать молоденькую секретаршу. Да еще голова ни о чем не болит: и зарплата у тебя, и медстраховка…»

Он, конечно, уже привык быть одиноким волком. Но иногда отчаянно скучал по дружелюбным разговорам. По вечеринкам. По женщинам. Не проститутку ему хотелось, а обычную, с комплексами, с желанием, чтобы замуж взяли!

Однако заводить романы Сева опасался. Максимум, что себе позволял, поболтать с симпатичной женщиной. Недолго и ни о чем. С хозяйкой, вон, пансиона про Хуана Карлоса и Рафаэля Надаля беседовал. Той чрезвычайно импонировало желание постояльца освоить испанский, и Севе всегда доставались самый удобный столик и самые свежие булочки на завтрак.

– Неужели такой очаровательный мужчина не женат? – удивлялась хозяйка.

И Сева (согласно легенде) врал, что в разводе, дети остались с бывшей супругой.

А сегодня на завтраке – явно без хозяйки пансиона тут не обошлось! – за его столиком оказалась новая постоялица. Француженка по имени Жаклин. Очаровательная, пусть и не юная. Сева перекинулся с ней парой слов. Передал джем, не поленился сбегать, принести ножик – свой она уронила.

Дамочка оказалась точь-в-точь как ему нравились: стройная, с веселыми умными глазами и очаровательными морщинками. Да еще никакого айпада, айфона, делового костюма: платьишко в васильках, газета, туфли-лодочки. Настоящая Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани». Только постаревшая. Постаревшая красиво, как одни европейцы благородных кровей умеют.

По-английски она говорила неважно – хозяйка пансиона то и дело переспрашивала. Испанского не знала вовсе, в Гранаде была впервые, потому как-то само собой вышло, что Сева взял над новой гостьей что-то вроде шефства. Нет, никуда не выгуливал, упаси господь. Исключительно мелочи: подсказал, как добраться до Альгамбры, посоветовал хороший ресторан, отговорил брать напрокат машину – парковаться негде, ездить по узким улочкам сложно.

– Но я хотела посмотреть на Татьяну Гарридо, – печально вздохнула Жаклин.

– А это кто? – ухмыльнулся Сева.

– Как, вы не знаете?! – Красавица воздела ладони в укоряющем жесте. – Это ведь лучшая на весь мир танцовщица фламенко!