Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел - Филип Фармер

И что они предлагают в уплату? Ничего! Они издеваются над ганопо и приезжими. Они недобрые люди и как таковые достойны сурового наказания.

— Не говоря уж о тех драгоценных товарах, которые достанутся вождю и его приятелям, — пробормотал Бёртон Монату по-английски.

— Что ты сказал? — спросил вождь.

— Я сказал своему другу — человеку со звезд, — что ты обладаешь мудростью и знаешь, что хорошо и что плохо. И то, что ты сделаешь с горбоносыми, верно и справедливо, и Великий Дух улыбнется тебе.

— На твоем языке можно сказать многое в немногих словах.

— Язык моего племени не раздвоен.

Хотя шауни и не сказал, что он намерен сделать, но Бёртону было ясно, что он планирует вооруженный набег. И, возможно, этой же ночью.

Бёртон созвал своих людей в хижину, в которой жил.

— Не стоит впадать в уныние. Я думаю, мы в конце концов получим Граали и перестанем быть нищими. Однако сегодня ночью нам придется потрудиться. Как вы насчет этого — Логу, Пит, Алиса? Чувствуете ли вы себя достаточно хорошо, чтоб принять участие в нашей акции? Возможно, весьма боевой акции?

Все трое ответили, что ходить они смогут… Однако бегать пока не в состоянии.

— Ладно. Вот что нам предстоит сделать, если с вашей стороны не будет возражений. Если вы пойдете на это, мы добьемся успеха.

Глава 20

Они съели свой жалкий ужин — рыбу и хлеб, от которых их затошнило еще до того, как был проглочен первый кусок. Ганопо, однако, были настолько добры, что подарили им несколько сигарет и дали столько самогонки из лишайников, сколько они могли выпить. Прежде чем уйти в свою хижину и предаться, как можно было предположить, сну, Бёртон прогулялся по берегу. Вавилоняне либо скрылись в хижинах, либо сидели небольшими группами на пороге хижин и болтали. Они безумно устали от трехдневного тяжелого, изнуряющего труда и вскоре тоже должны были отправиться спать. Кроме, разумеется, стражей, стоявших на краю плота. Эти зажгут свои смолистые сосновые факелы, пропитанные рыбьим жиром, и будут ходить взад и вперед под этой иллюминацией, ожидая смены караула.

Самые большие группы собрались на носовой части плота. Метузаэль поместил их там, опасаясь, что люди Бёртона попробуют проникнуть на борт и украсть их товары. Маленькие смуглые люди внимательно наблюдали за Бёртоном, когда он вразвалочку проходил мимо. Он улыбнулся и помахал им рукой. Ни один не ответил на его приветствие.

Проверив обстановку, Бёртон вернулся в свою хижину. По пути он набрел на вождя ганопо, сидевшего на пороге своего жилища и курившего табак из маленького бриара, которые Граали дарили раз в год.

Бёртон присел возле него на корточки.

— Я подумал, о вождь, что сегодняшней ночью плотовщиков может ожидать большой сюрприз.

Вождь вынул изо рта трубку и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Вполне возможно, что вождь племени, живущего на северном берегу, намечает напасть на них. Ты ничего не слыхал об этом?

— Ни словечка. Великий вождь Шааунивааки мне не доверился. Однако я не удивился бы, если б и он, и его воины возмутились теми бедами и оскорблениями, которые мы — ганопо, находящиеся под его покровительством, понесли от этих горбоносых.

— А если бы они и в самом деле затеяли этот рейд, о котором мы говорим, то в какое время они скорее всего могут его осуществить?

— В старинные времена, когда Шааунивааки воевал против людей на южном берегу, он обычно пересекал Реку перед рассветом. В это время туман еще очень густой и приближение воинов остается незамеченным. Зато вскоре после высадки солнце восходило и туман сгорал в его лучах. Тогда Шааунивааки мог хорошо видеть место, куда следует нанести удар.

— Вот и я так думаю, — сказал Бёртон. — Меня, однако, сильно беспокоит одна вещь. Пересечь Реку или даже небольшое озеро в тумане и найти другой берег — дело нетрудное. А этот остров мал, и его в тумане разыскать нелегко. Правда, вершина пика поднимается очень высоко, но участники-то нападения будут в тумане и все равно не смогут ее увидеть.

Вождь положил в свою трубку уголек и сказал:

— Это не мои проблемы.

— На вершине есть небольшая площадка, — продолжал Бёртон, — она обращена к северному берегу Реки, но выступы скалы мешают плотовщикам видеть ее. Эти же выступы прикроют от них огонь костра. Костра, свет которого даже сквозь туман сможет увидеть любой человек, находящийся на Реке к северу от острова. Может быть, именно поэтому несколько мужчин из племени ганопо целый день таскали охапки бамбука и сосновых веток на эту площадку?

Вождь широко ухмыльнулся:

— Ты любопытен, как горный кот, и зорок, как ястреб. Однако я пообещал вождю Шааунивааки никому не говорить ни слова об этих делах.

Бёртон встал.

— Я понял. Спасибо за гостеприимство, вождь, неважно, увижу я тебя еще раз или нет.

— Если не в этом мире, то в другом мы обязательно встретимся.

Заснуть этой ночью было очень трудно. Провертевшись несколько часов с боку на бок, Бёртон с удивлением вдруг обнаружил, что его будит Монат. Бёртон освободил плечо от четырехпалой кисти арктурианца и вскочил. Монат, который тоже происходил с планеты с двадцатичетырехчасовым периодом обращения вокруг своей оси, обладал биологическим хронометром, и Бёртон доверил ему разбудить себя и других в нужное время.

Люди Бёртона уже встали и, тихонько переговариваясь, готовили растворимый кофе. Кристаллики кофе — дар островитян, — растворяясь в воде, одновременно доводили ее до кипения.

Повторив еще раз детали своего плана, они вышли наружу и прежде всего облегчились. Хижина была такой высоты, что крыша поднималась над пеленой тумана, что позволило им различить слабый красноватый отблеск на вершине пика. Шааунивааки, даже находясь в тумане, сможет увидеть его как слабое сияние. А этого ему будет вполне достаточно.

Фрайгейт и Бёртон были единственными, кто в момент гибели «Хаджи-2» был полностью одет. На остальных сейчас были покрывала, одолженные у ганопо. Закутанные в них с ног до головы, моряки Бёртона скрылись в густом тумане. Впереди шел Бёртон; он держал Алису за руку, Алиса — Фрайгейта и так далее — до последнего. Руководствуясь своим необыкновенным чувством направления, Бёртон вывел их к кромке воды. Теперь им стал виден тусклый огонь факелов в серой вате тумана.

Бёртон вытащил свой кремневый нож. У Казза была дубина, сделанная из соснового сука с помощью ножа, одолженного у кого-то из ганопо. Нож Фрайгейта отдали неандерталке Бесст. Остальные были безоружны.

Бёртон осторожно пробирался вперед, пока не очутился у края плота. Между факелами, расположенными вдоль этого края, были довольно большие промежутки, позволившие ему проскользнуть на плот необнаруженным стражей. Он продолжал ползти, пока не оказался за пределами видимости и слышимости стражников. Там он и ждал, пока к нему по одному не присоединятся остальные.