Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

«посев на службу», с него начинал служить. Недоросль, с этой точки зрения, как будущий служилый человек, имел больше прав на получение пенсии-прожитка, чем его мать, вдова. Поместье записывалось за матерью и сыном вместе, причем мать признавалась владелицей его, как воспитательница сына; в некоторых писцовых книгах владельцами поместий записывались недоросли, имевшие 7—10 лет. Необходимость разграничивать права детей и матери, говорит Рождественский, являлась тогда, когда недоросль достигал совершеннолетия и его прожиток превращался в служилое поместье. Правительство избегало в таких случаях выделять матери особые участки земли, стремясь к тому, чтобы ни один участок не уходил от обязанности службы; оно воспользовалось семейными отношениями и нравственную обязанность сына содержать свою мать превратило в законное требование, а именно: обязало недоросля, достигшего совершеннолетия, «мать кормить со своего поместья до живота, и сестер, вскормив, выдать замуж».

Размер прожиточного поместья недоросля зависел от поместного оклада отца. Нередко, когда после дворянина или сына боярского оставалось несколько сыновей, поместье переходило к ним целиком, так как правительство избегало разрушать установившиеся хозяйства, уменьшая и дробя поместные дачи. Двум братьям-недорослям оставляли нередко на прожиток большие имения, в размере более 500 четвертей. Если после отца оставался один сын, то и ему отдавали во владение большую часть имения отца, смотря по окладу, от 50 до 200 четвертей[138].

Наделяя несовершеннолетнего сына прожиточным поместьем соответственно поместному окладу его отца, правительство, таким образом, предназначало его с малолетства не только к службе вообще, но и к отбыванию ее по тому или иному разряду, близкому к тому, в каком состоял его отец. Владение прожиточным поместьем определяло до известной степени заранее то положение, какое займет юноша в среде служилого класса, достигнув совершеннолетия. Этим путем устанавливалась наследственность служебных статей. При верстании новиков принимались во внимание: 1) служба отца, 2) их имущественный достаток и 3) их собственная служба, если они до верстания уже служили в полку: «кто кому в версту отечеством и службой и прожитки». Для всех новиков и в особенности для лиц неслуживших (новиков неслужилых) решающее значение имела при этом их материальная обеспеченность – прожитки. Военная подготовка и образование, по примитивности военного искусства и образованности того времени, не имела почти никакого значения. От служилых людей правительство требовало только людей, коней, вооружения и провианта. Служилые люди группировались, главным образом, по их достатку, обусловливавшему то или иное походное снаряжение. Новики, владевшие большими именьями, легко удовлетворяли высшим требованиям по отношению к числу даточных людей, качеству вооружения и количеству провианта. Они поэтому тотчас же приходились «в версту» служилым людям высших статей и сообразно с этим получали большой поместный оклад; им для начала оставляли прожиточное поместье, если оно было значительно, или прибавляли земли. Когда несколько братьев владели большим отцовским поместьем в 500 и более четвертей, то оно делилось при верстании между двумя братьями, из которых каждый получал значительный надел в 250–300 четвертей, остальные же братья верстались «в отвод» соответствующими окладами. Новики, имевшие по 50—200 четвертей прожитка, верстались «чего стоят», причем прожиток принимался за минимум оклада.

Положительные личные качества новика в XVI веке вовсе не принимались во внимание при верстании на службу. «Новики служилые», уже побывавшие на службе до верстания и имевшие случай проявить свои личные качества, были наделяемы одинаковыми имениями с новиками неслужилыми.

На верстание влияли, кроме материального достатка, отрицательные личные качества, физическая неспособность к службе; больные и увечные так же, как худые-обнищавшие вовсе не принимались на службу. Впоследствии, с начала XVII века, служилым новикам отдавалось некоторое предпочтение перед новиками неслужилыми; они получали по всем статьям большие поместные оклады. Высший оклад для неслуживших новиков равнялся 300 четям земли и 10 рублям денег; по низшей четвертой статье они получали по 150 четей поместья и по 5 рублей. Служилые же новики наделялись, смотря по статье, поместьями от 200 до 350 четвертей и денежным жалованьем от 7 до 12 рублей. Когда верстались служилые новики, то обращалось внимание не на их способности или подготовку, выразившиеся в качестве службы, но только на добросовестное исполнение обязанности. Окладчикам предписывалось разъяснить, «приезжают ли новики на государевы службы на срок и с государевы службы до отпуску не съезжают ли».

Поместье, данное новику, затем постепенно увеличивалось в течение его служебной карьеры. Помещиков вознаграждали прибавками к поместному, как и к денежному окладу, за участие в трудных походах, за немецкие, литовские, украинские службы, за раны, полученные в бою, за участие в обороне крепостей – «осадные сидения». Нарушения служебного долга случались так часто, что дворянам и детям боярским ставилась иногда в заслугу обычная исправная служба; им давались поместные прирезки «за службу и за неотьезд». Детям боярским курчанам пожалована была в 1649 году прибавка к поместному окладу по 50 четей и денег по 2 рубля за то, что они «в Карпове городе делали земляной вал и всякие земляные и деревянные крепости для бережения от прихода воинских людей». В 1660 году дворянам и детям боярским разных городов пожаловано было в придачу по 100 четвертей земли и по 10 рублей денег за черкасский поход 1659 года. Некоторые служилые люди выслуживали постепенно большие имения. Так жилец Голенищев-Кутузов за осадное сиденье в Москве в Смутное время получил значительное поместье в 460 четей и денег 6 рублей; затем, участвуя в различных походах, он выслужил к 1614 году еще 200 четей и 100 рублей; между прочим, 50 четей земли и 6 рублей денег ему были пожалованы за то, что отец его был убит на войне – «об отца крови и смерти»[139].

3

Поместья были собственностью государства, помещики имели на них право владения, но не имели права распоряжения. Не довольствуясь временным условным владением, служилые люди, естественно, стремились присвоить себе поместья в полную собственность. Они с первых времен развития поместной системы делали попытки распоряжаться поместьем, как вотчиной, менялись поместными землями, сдавали их за условленное вознаграждение, иногда закладывали и продавали, наконец, чаще всего передавали по наследству женам и детям. Один из помещиков в 1532 году отказывает свое поместье жене и сыну, но, вместе с тем, сознавая, что не имеет на это полного права, поручает своим душеприказчикам «печаловаться пред государем, чтобы государь пожаловал, того поместьица у жены и сынишка не велел взять». Не считая необходимым решительно пресечь все такие попытки, правительство стремилось лишь поставить известные пределы превращению поместий в полную собственность детей боярских. Правительство установило известный порядок перехода поместий по наследству и разрешило помещикам совершение некоторых сделок на поместную землю, но при этом неуклонно требовало, чтобы