Пятая зима - Китти Джонсон

Рози, всхлипывая, прижалась лицом к плечу матери.

– Ах, мамочка!.. – повторяла она снова и снова, и Сильвия погладила ее по голове.

– Тихо, милая, тихо! Не плачь. Все в порядке. Папа жив.

– Как он? – Мы с Марком заговорили одновременно. Стоя плечом к плечу, мы всматривались в искаженное страданием лицо Сильвии.

– Он… как раз сейчас его оперируют. Врачи сказали… в общем, они сказали мне не слишком много – только то, что ближайшие часы могут стать решающими. Думаю, новости будут совсем скоро. Я жду уже очень долго. Вы даже не представляете, как…

Ее голос сорвался, и Марк снова усадил ее на диван.

– Не вставай, ма, – сказал он, а я подумала, что уже много лет не слышала, чтобы Марк называл ее «ма». – Посиди, хорошо?

Сильвия послушно опустилась на подушки, мы с Рози сели по сторонам от нее и обняли, а Марк опустился перед матерью на колени.

– Я нашла его в саду, – очень тихо сказала Сильвия. – Я как раз приготовила обед и стала его звать. Я немного припозднилась, потому что Джози попросила меня присмотреть за ее малышами, пока она вздремнет. Я крикнула, что обед на столе, но Ричард все не шел и не шел. Я даже рассердилась, потому что боялась – все остынет. Я приготовила ему отличный бифштекс из очень дорогого мяса. И йоркширский пудинг… Вы же знаете, как он его любит! В конце концов я рассердилась и пошла за ним в сад. Я только и успела крикнуть: «Где ты, Ричард?» – как вдруг увидела его, он лежал на дорожке без сознания. – Сильвия подняла на нас большие измученные глаза. – Сначала я подумала, что он уже… что он умер. Наверное, я вскрикнула, потому что Джози услышала меня и тут же примчалась. Она и вызвала «Скорую».

Я опустила руку на плечо Сильвии. Что она пережила, пока дожидалась врачей? Я не могла даже представить себе этот ужас.

– Он приходил в сознание? – спросил Марк.

Сильвия, всхлипнув, дернула головой.

– Да, но совсем ненадолго. Он сказал… он сказал только «Ох, Сильв!..». И все. Потом он снова заснул. Отключился. А я сижу здесь и думаю о всех тех вредных вещах, которые я ему готовила. О всех этих бифштексах, пудингах, о жареном беконе на завтрак. Но вы ведь знаете папу! Он всегда говорил, что салат это для кроликов, а он – мужчина.

Так и было. Я буквально слышала голос Ричарда, говоривший: «Если бы я был создан Богом для того, чтобы грызть капусту и салат, у меня были бы длинные уши, короткий хвост и глазки по бокам головы».

– …Наверное, мне нужно было настоять, чтобы он хотя бы иногда ел здоровую пищу. – Сильвия снова всхлипнула и закрыла лицо руками. – Не нужно было его слушать, но я всегда уступала… Какая же я была глупая!

– Ты ни в чем не виновата, ма, – сказал Марк.

– Правильно, – поддержала я его. – Ричард взрослый, самостоятельный человек. – А еще он был надежным, преданным, любящим и любимым, добавила я мысленно. Теперь с ним случилась беда, которую он должен – непременно должен – одолеть. А когда он выздоровеет, то будет стонать и жаловаться, если Сильвия начнет готовить ему овощные супы и капустные салаты. И тогда кто-нибудь из нас обязательно подарит ему на Рождество искусственный кроличий хвост и уши.

– Они правы, мама, – поддакнула и Рози. – Это не твоя вина.

Но Сильвия только затрясла головой, вытирая слезы со щек тыльной стороной ладони.

– И все это время я ломаю голову, неужели я пропустила какой-то знак, что с Ричардом не все ладно, что у него болит сердце. Что-то ведь было! Не может быть, чтобы ничего не было. Но единственное, что я припоминаю, это то, что в последнее время он быстро уставал – гораздо быстрее, чем раньше, но я всегда списывала это на возраст. Да и по правде сказать – ведь шестьдесят девять – не старость? Не в наше время!

– Не говори так, мам, – перебил Марк. – Это не принесет никакой пользы, да и папа не хотел бы, чтобы ты так говорила и думала. Ты сама это знаешь.

– Зна-аю!.. – Это слово Сильвия почти провыла. – Знаю. Я просто не знаю, как остановиться.

Она заплакала навзрыд, и я тоже почувствовала, как от подступающих слез у меня перехватило горло. Я никогда не видела Сильвию в таком состоянии. Сколько я себя помнила, она всегда умела подойти к любой проблеме разумно и рационально, умела справиться с любыми обстоятельствами и никогда не теряла головы. «Утро вечера мудренее, – любила она повторять. – Вот увидишь, завтра снова выглянет солнце». Так она говорила, и когда Марк вдребезги разбил свою первую машину, и когда Рози разругалась с бойфрендом и вообразила, что на этом жизнь для нее закончилась. Но сейчас, когда я вспоминала все эти и некоторые другие случаи, до меня вдруг дошло, что пока Сильвия утешала нас, за ее спиной стоял Ричард и, положив руку ей на плечо, одним своим видом говорил нам: «Ваша мама совершенно права. Слушайте, что она скажет, и все будет хорошо». Ричард и Сильвия были командой. Они действовали как две руки одного тела.

– Хочешь, ма, я принесу тебе кофе из автомата? – спросил Марк, который, по-видимому, чувствовал себя таким же несчастным и беспомощным, как и я, и ломал голову, пытаясь придумать хоть что-то, чем он мог бы помочь. – Или просто воды?

Сильвия невероятным усилием воли взяла себя в руки.

– Спасибо, милый. У меня есть холодная минералка – где-то здесь стояла бутылочка. Ее принесла мне дежурная медсестра. Налей мне немножко.

И она принялась рыться в сумочке в поисках салфеток, но старая упаковка была уже пуста, а новую упаковку она никак не могла вскрыть – пальцы ее дрожали и соскальзывали с прочного пластика.

– Давай я. – Я взяла у нее упаковку, надорвала клапан и достала салфетку.

– Спасибо, Бетти. – Сильвия быстро пожала мне пальцы, потом высморкалась. Марк подал ей пластиковый стаканчик с водой, потом встал и, подойдя к двери, стал смотреть в коридор. Плечи у него были напряжены, широкая спина сгорбилась, и мне захотелось подойти к нему, погладить по этой спине, размять мышцы шеи. Но еще сильнее мне хотелось прижаться к нему и прошептать: «Все будет хорошо, Марк. Он справится».

Но ничего этого я сделать не могла – во всяком случае, не так, как мне хотелось, – поэтому я осталась сидеть рядом с Сильвией и вспоминать, как в Или я,