История безнравственности - Чингиз Абдуллаев

– Об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал Дронго. – Мне кажется, будет несправедливым, если за двойное убийство вы оба сядете пожизненно. У вашей подруги две дочери-подростка, и им нужна мать, хотя она и совершила страшное преступление. Но совершила его под вашим нажимом и воздействием. Может, мы немного уточним ваши показания? Как в первом, так и во втором случае именно вы подсыпали яд в стаканы. Заказали супруге апельсиновый сок и уехали в Эстепону. – Он говорил достаточно громко, чтобы его было слышно. – Вы все равно получите по максимуму, а ваша сообщница может отделаться более легким наказанием. Если все было так, как я вам сказал, – с нажимом сказал Дронго.

– Странно, – произнес после недолгого молчания Дастан, – почему вы так заботитесь о Делии? Я могу узнать причины?

– Она была всего лишь орудием в ваших руках, а не убийцей. Двадцать лет назад ее бывший муж просто вынудил ее совершить подобное преступление. Но тогда были хоть какие-то причины, которые можно привести в ее оправдание. В ваше оправдание никаких причин я привести не могу. Вы – сознательный убийца, решившийся отравить двоих людей, одним из которых была ваша жена. И все ради денег. Вы знали, что если разведетесь с Линарой, то просто останетесь нищим. Возможно, вы даже заключили брачное соглашение.

– Какой вы догадливый, – со злобой процедил Дастан. – Конечно, ее отец позаботился, чтобы мы заключили именно такое соглашение. В случае развода я ничего не получал. Но, как любящий отец, он не мог и не хотел думать о возможной смерти своей любимой дочери.

– И вы этим воспользовались. Срок давности по убийству Юозаса уже прошел, а вы, очевидно, шантажировали Делию, заставив ее принять участие в вашем спектакле.

– Я попросил ее о помощи, и она согласилась…

– И все из-за денег, – негромко повторил Дронго. – Чтобы стать наконец обеспеченным человеком, вы готовы были пойти на все. Женились на нелюбимой женщине, терпели издевки ее партнеров, шантажом заставили участвовать в ваших преступлениях женщину, которую вы когда-то любили, и совершили два убийства. Вам нет никаких оправданий, Дастан.

– Не делайте из меня чудовища, – попросил Кумарбеков, – я всего лишь обычный человек. Разве мало людей, готовых ради денег пойти на все? На любые унижения, издевательства, перешагнуть через друзей, знакомых, даже родственников, совершить любые преступления… Сейчас девяносто девять процентов людей считают, что ради больших денег можно пойти на любое преступление, на любое убийство, на любое воровство. Или вы думаете иначе?

– Философия безнаказанности. Очень удобно, когда вас не ловят в первый раз, повторить свою попытку, – сказал Дронго. – Если бы вам удалась и вторая, возможно, в ближайшем будущем вы бы снова решились на подобное преступление. Ведь все вопросы можно решить при помощи одной таблетки или щепотки порошка.

– Насчет Делии, – угрюмо заметил Дастан. – Все было действительно так, как вы сказали. А насчет остального… Знаете, я и так наказан судьбой. Мне уже за сорок. Большая часть жизни прожита. Детей у меня нет и, очевидно, никогда не будет. За спиной только страдания, унижения, голод и вечная неудовлетворенность. А впереди – испанская тюрьма, возможно, пожизненная. И еще я хочу вам сказать: на самом деле самое большое испытание – находиться рядом с нелюбимой женщиной. Меня в последнее время просто трясло от нее. Вы же видели, она напоминала жабу. Отвратительную жабу. И еще она требовала мужского внимания почти все время. Это меня просто добивало. Вся моя жизнь оказалась одной сплошной мукой. Наверное, бывает и так. Одним жизнь – «золотая ложка во рту и шелковая сорочка», а другим – только мучения и страдания.

– Вы могли с ней просто развестись.

– И снова стать нищим? Это было выше моих сил.

– Мне больше нечего вам сказать, – поднявшись, подвел печальный итог Дронго. – В конечном счете ваша несчастная жена хотела только любви и понимания, а нарвалась на хищника, которому нужны были только ее деньги. Я вас не жалею, Дастан, вы сами выбрали свою судьбу. Прощайте.

Он повернулся и вышел из комнаты. И еще успел подумать, что редко позволял себе в жизни быть настолько безжалостным.