История безнравственности - Чингиз Абдуллаев

– Это опасно, сеньор эксперт, – предупредил его Лопес, взглянув на мрачное лицо Дастана, – он сейчас сам не контролирует свое поведение и может напасть на вас.

– Ничего страшного, – ответил Дронго, – я думаю, вы будете где-то поблизости и в случае чего придете мне на помощь.

Лопес взглянул на широкие плечи эксперта. Тот был на целую голову выше и следователя, и задержанного, и даже офицера полиции, вошедшего вместе с Дастаном. И гораздо мощнее. Справиться с таким атлетом даже разъяренному обвиняемому будет достаточно сложно.

– Хорошо, – улыбнувшись, согласился следователь, – мы оставим вас одних. Снимите с него наручники, – приказал он офицеру.

Тот быстро снял наручники и вместе с Лопесом вышел из комнаты. Дастан с некоторым интересом взглянул на Дронго.

– Вы смелый человек, – мрачно сказал он, – я не думал, что после всего случившегося вы заявитесь ко мне в тюрьму и решитесь остаться со мной один на один.

– Я хотел с вами поговорить, – просто сказал Дронго.

– О чем? Вы уже сказали все, что могли.

– Очевидно, не все. Я пришел, чтобы с вами договориться.

– О чем?

– Мне искренне жаль несчастную женщину, которую вы втянули в свои преступления. Вы знаете, что она тоже задержана?

– Это не я ее втянул, – усмехнулся Дастан, – это она меня втянула двадцать лет назад.

– Я вас не совсем понимаю.

– И не поймете.

– Может, объясните? Я поэтому и пришел к вам.

– Какая разница? – отмахнулся Дастан. – Все равно все закончилось. Или вам нравится копаться в человеческом дерьме?

– Я пришел, чтобы помочь госпоже Хааваоке, – повторил Дронго, – и полагаю, что мы сможем договориться.

– О чем договариваться? После вашей блистательной речи нас отправят на электрический стул.

– Вы прекрасно знаете, что в Европе нет смертной казни. Не ерничайте, Дастан. Нам обоим нужно подумать, как спасти несчастную женщину, которая стала невольным соучастником ваших преступлений.

– Не совсем невольным, – возразил Дастан и нахмурился. – Мы тогда были молоды. Ее муж учился на четвертом курсе, а мы были на первом. Они с Делией поженились. Он был намного старше нас, лет на восемь. И все время пил, иногда позволяя себе срывать на ней свое раздражение. Она часто ночевала у нас в комнате. Мы жили вместе с Гулсум, которая училась на актерском. Однажды, когда она отсутствовала, Делия в очередной раз прибежала к нам. В общем, мы стали любовниками. Так продолжалось некоторое время, пока она не сказала, что не может больше терпеть и собирается посыпать каким-то порошком маринованные грибы, которые он так любил. Я, конечно, ее отговаривал. Мать у нее была химиком и имела доступ к этим сильнодействующим ядам. Она, разумеется, не догадывалась о том, что именно задумала ее дочь. Все прошло идеально. Делия улетела в Вильнюс, а я зашел вечером к ее мужу и достал эту банку грибов. Там были еще двое, но они не притронулись к грибам. Юозас скончался через два дня, и никто даже ничего не заподозрил. Время было плохое, осень девяносто первого. Тогда все разваливалось, распадалось на части, и неудачливый литовский оператор, учившийся на режиссера, когда ему было уже под тридцать, практически никого не волновал. Никто даже не поинтересовался, почему и как он умер. Просто выдали справку, что он отравился грибами.

– Что было потом?

– Ничего. Его похоронили, Делия довольно быстро уехала к себе. Мы иногда переписывались, два раза случайно встретились. Потом я развелся с Гулсум, пытался устроиться на работу в Киеве. Но кому нужен казахский режиссер в самостийной Украине? Ничего не вышло. Вернулся в Казахстан, однако там тоже ничего не получилось. Режиссеры театров влачили жалкое существование. Дважды пытался заняться бизнесом, продал квартиру матери, но у меня опять ничего не получилось. Такие, как Молдобаев, захватили все, что могли, уже в новой республике – «хлебные должности», посты, деньги, власть, природные богатства. Если ты не из клана и не имеешь должность, ты никому не интересен. Поле шести лет таких скитаний я решил снова вернуться в Москву. – Дастан замолчал, но Дронго не торопил его.

– Ну, а в Москве как раз был уже бум нулевых, – снова заговорил Дастан, – к власти пришла команда Путина и начался бурный экономический рост. Это тогда один из миллиардеров сказал: «У кого нет миллиарда, пусть идут в ж…» В общем, правильно сказал. Москва – город для очень богатых. Тогда ты там свой; у тебя будет много друзей, много красивых женщин, много разных возможностей. Не поверите, как мне было сложно! Ночевал у друзей и знакомых, где попало, часто голодал, одевался как бомж, ездил на метро, с моей азиатской внешностью рискуя ежеминутно нарваться на скинхедов, которым могла просто не понравиться моя физиономия… Даже противно вспоминать. Питался кое-как в закусочных, заработал себе язву. Уже готов был на все плюнуть и снова уехать к себе в Казахстан, когда меня взяли вторым режиссером в молодежный театр. Там тоже была своя мафия, и мне практически ничего не светило. Но зато я получил гарантированный кусок хлеба, начал как-то обживаться, снял угол в коммунальной квартире у одной противной старушки. И тут я познакомился с Линарой, которая спонсировала один наш спектакль. Я сразу понял, что она собой представляет, – типичная бизнес-леди. После развода она зареклась иметь дело с мужчинами. Да и мужчины не очень-то резво на нее охотились. Если не знать о ее деньгах… вы же ее видели… Но я знал о ее деньгах. В общем, сделал все, чтобы ей понравиться. И даже больше. Разыгрывал из себя влюбленного, дарил ей розы, залез в дикие долги, но своего добился – она согласилась выйти за меня замуж. Правда, ее отец меня сразу невзлюбил. Он навел некоторые справки и узнал о моих неудачных попытках наладить собственный бизнес и метаниях между Казахстаном и Россией. Он был мудрым человеком и сразу все понял, поэтому предупредил дочь, что свои дела она должна вести сама. А еще сказал Фигуровскому, чтобы тот меня и близко к бизнесу не подпускал, чем и подписал приговор. И своей дочери, и Михаилу Матвеевичу…

Дастан снова помолчал, словно обдумывая, что именно ему нужно сказать.

– Несколько лет мы жили вместе. Мне было очень трудно все время притворяться, разыгрывать из себя влюбленного. Но постепенно привык, хотя постоянно думал о ее деньгах. Она давала мне их только на карманные расходы, свято выполняя волю отца и не подпуская меня к бизнесу. А Фигуровский вообще откровенно меня презирал, считая альфонсом, живущим за счет богатой жены. Это было так оскорбительно! Пока Фигуровский, Торосян и моя жена обсуждали важные дела, мы с Зоей и Аидой играли в карты. В «дурачка». Вот таким дурачком я себя и ощущал. А потом наконец узнал о том, что готовится крупное соглашение. Я уже начал разбираться в делах и понимал, что они сумеют резко увеличить капитализацию всей компании. Мне так хотелось стать наконец свободным, жить как я хочу. Поэтому, узнав о том, что мы собираемся сюда приехать, я подумал, что это идеальное место для устранения обоих. И паразита Фигуровского, и моей жены, которую я просто не мог уже видеть. Я вспомнил о Делии. Все эти годы я помнил о ней, как и она обо мне, ведь она была моя должница. Я слетал на один день в Эстонию, чтобы с ней договориться. Они тоже купили путевки и прилетели сюда в отель. Дальше все было просто. Сначала я попытался отравить Фигуровского за завтраком, но он добавил себе кофе и выпил сразу много воды, прочищая желудок. Затем я понял, что они будут заказывать себе еду в номер. Как раз в тот момент, когда им позвонила Линара, он сказал, что закажет себе еду прямо в номер. Про томатный сок действительно все знали, что он его любит. Я попросил Делию разыграть сцену с вывихом ноги и, пока служащая отеля помогала ей подняться, незаметно подсыпал яд в стакан. Фигуровский выпил его только вечером, перед ужином.

– И вы подбросили ручку?..

– Когда поднялся к ним, Михаил Матвеевич был уже мертв. Я бросил ручку на пол и оттолкнул ее в сторону стены. При первом осмотре ее не увидели, это меня очень беспокоило, но потом все-таки нашли. Когда начали снимать отпечатки пальцев, я все понял. С Делией у нас уже была договоренность. Я спрятал записку Линары среди ее вещей, у нее иногда бывали такие приступы мигрени или депрессии, что она могла написать подобную глупость. А потом демонстративно уехал, отмечаясь в каждом магазине, где успел побывать. Делия увидела, как Линара пошла на пляж и улеглась в шезлонге. Проходя мимо нее, она успела бросить яд в стакан. У меня было абсолютное алиби, а эстонскую пару никто и не подозревал. Я был уверен, что все пройдет спокойно, и после найденной записки все решат, что именно Линара отравила Фигуровского и покончила с собой. Все, кроме вас…

– Об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал Дронго. – Мне кажется, будет несправедливым, если за двойное убийство вы оба сядете пожизненно. У вашей подруги две дочери-подростка, и им нужна мать, хотя она и совершила страшное преступление. Но совершила его под вашим нажимом и воздействием. Может, мы немного уточним ваши показания? Как в первом, так и во втором случае именно вы подсыпали яд в стаканы. Заказали супруге апельсиновый сок и уехали в Эстепону. – Он говорил достаточно громко, чтобы его было слышно. – Вы все равно получите по максимуму, а ваша сообщница может отделаться более легким наказанием. Если все было так, как я вам сказал, – с нажимом сказал Дронго.