СМЕРШ. Без легенд и мифов - Николай Лузан

Лихорадочная суета экипажа Ю-290 и диверсантов уже не могла исправить положения. Искать спасения в небе было поздно. С него на них обрушился шквал огня. Штурмовики методично, словно на тренировке, один за другим заходили в атаку. Пулеметные очереди рвали в клочья огромную, беспомощную тушу Ю-290 и не давали диверсантам оторвать головы от земли. Их автоматный и пулеметный огонь не мог причинить вреда советским летчикам. «Квасту» казалось, что этому кошмару не будет конца. Наконец налет закончился, и он подсчитал потери — они оказались незначительными. Спешно похоронив убитых, диверсанты построились в походную колонну, но не прошли и километра, как напоролись на засаду.

Внезапно, будто из-под земли, показались группы захвата советской контрразведки. Завязался ожесточенный бой. В нем диверсанты потеряли семерых (из них три члена экипажа самолета), четырнадцати удалось вырваться из кольца окружения, а оставшиеся в живых двенадцать человек (из них шесть членов экипажа самолета) во главе с «Квастом» предпочли сдаться в плен. Разъяренные ожесточенным сопротивлением и собственными потерями контрразведчики готовы были разорвать его и диверсантов на части. «Кваст» отдавал себе отчет, что Россия — это не Швеция, где ему приходилось работать в «белых перчатках». Здесь вместе с бородой легко было потерять и голову, поэтому он решил, что лучше сохранить и то и другое.

Прошло несколько часов с момента высадки десанта, и кадровые сотрудники абвера один за другим начали менять профессиональную ориентацию. Первым пошел на сотрудничество с советскими контрразведчиками «Кваст». Его примеру последовал радист оберлейтенант Ганзен. Их вербовка была закреплена подписками о сотрудничестве. Для конспирации в работе контрразведчики присвоили «Квасту» — Шеллеру — псевдоним «Борода», а Ганзену — «Колонизатор». В тот же день спецсообщение об этом, а также о захвате шифров и радиоаппаратуры ушло в Москву.

На Лубянке сложившуюся ситуацию оценили как весьма перспективную. Отправка «Квастом» радиограммы в адрес штаба «Валли-1» о благополучной высадке десанта и начале работы создавала контрразведчикам благоприятные условия для завязывания масштабной радиоигры с гитлеровской разведкой. Загвоздкой был самолет: такое огромное «шило» требовалось грамотно утаить. Но это уже была чисто техническая сторона дела. Потому нарком внутренних дел СССР Л. Берия в своей служебной записке от 26 мая 1944 г., направленной на имя начальника ГУКР Смерш НКО СССР В. Абакумова, указал:

«Пойманные работниками НКВД — НКГБ парашютисты представляют большой интерес. По-видимому, немцы не знают, что калмыки высланы, но, несмотря на это, есть остатки бандитов из калмыков, с которыми немцы будут связываться. Поэтому тов. Леонтьеву всю работу сосредоточить в руках товарищей Свирина, Лукьянова и Михайлова. Тов. Мешику принять активное участие. То же надо сделать и по Гурьевской области. Представьте план мероприятий и регулярно докладывайте».

С того дня операция, получившая в советской контрразведке кодовое название «Арийцы», бумерангом возвращалась к абверу. Начиная ее, руководители Смерш рассчитывали выманить на территорию Калмыкии как можно больше диверсантов и кадровых сотрудников гитлеровских спецслужб, отвлечь их внимание, силы и средства на так называемый негодный объект, дезинформировать об остановке в этом регионе и захватить уникальный самолет. Основные нити операции держали в своих руках профессионалы «войны в эфире»: начальник 3-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР генерал-майор В. Барышников и его подчиненные: Г. Григоренко, Д. Тарасов и В. Фролов. За их спинами уже был опыт такой сложнейшей операции, как радиоигра «Загадка». Первое, что они сделали, так это постарались снять все подозрения у руководства абвера в провале задуманной им операции по созданию опорной базы для переброски Калмыцкого корпуса доктора Долля.

В радиограмме от 30 мая «Кваст» — «Борода» сообщил в Берлин:

«Посадка в 04.55 московского времени. В 12.40 атака русских истребителей. «Ю» — уничтожен. Необходимое снаряжение спасли, без воды и продуктов. Гремер, Ханлапов, Беспалов, Мухин, два калмыка убиты. Лейтенант Вагнер, оберфельдфебель Миллер, Осетров ранены. Перешли положение один пески района Яшкуль. Положение благоприятное, связались с партизанами, охрана обеспечена. Разведка калмыков узнала, что посадку «Ю» заметили русские. Из Сталинграда и Астрахани прислали истребители. Ошибка «Ю» — садиться днем, долго сидел, надо ночью. Площадку готовим. До полного выяснения мною обстановки мер не принимайте. Радистом использую оберлейтенанта Ганзен. Слушаю Вас по плану. Прошу указаний. Кваст».

Ее содержание не вызвало подозрений у руководства абвера. В радиограмме отсутствовал условный сигнал о том, что Ганзен работает под контролем советской контрразведки. Тем более легендарная личность самого Шеллера, до мозга костей нациста, снимала все сомнения. В Берлине смирились с потерей самолета, экипажа и спешили расширить плацдарм.

Положение на Восточном фронте, да и самого абвера, с каждым днем становилось все хуже. И потому Шеллера торопили с установлением контактов с местными повстанцами и созданием условий для переброски Калмыцкого корпуса доктора Долля.

Контрразведчики Смерш тоже не дремали и старались упредить возможную и неподконтрольную ему инициативу абвера.

29 мая, за сутки до того, как «Кваст» отправил радиограмму своим бывшим начальникам, Абакумов распорядился, чтобы отдел контрразведки Смерш ПВО фронта «…обеспечил наблюдение за воздухом в районах, через которые возможен пролет вражеских самолетов из Румынии в б[ывшую] Калмыкию и Западный Казахстан». Он также потребовал немедленно докладывать «…о трассе пролета каждого вражеского самолета, идущего в тыловые районы Советского Союза».

Эта предусмотрительность оказалась нелишней. После установления двухсторонней радиосвязи в тот же день гитлеровская разведка без уведомления «Кваста»-«Бороды» направила в Калмыкию самолет Ю-252. Появившись в районе высадки отряда «Кваста», он стал подавать условные световые сигналы. Руководители операции «Арийцы» посчитали целесообразным самолет не сбивать и на сигналы не отвечать. Они обоснованно полагали, что его направили с целью проведения доразведки и перепроверки доклада «Кваста». Благополучное возвращение Ю-252 на базу окончательно убедило штаб «Валли-1» в том, что отряд диверсантов действительно перебазировался в другое место и не работает под контролем советской контрразведки.

После этого одна за другой в адрес «Кваста» ушли радиограммы. Руководство абвера рассыпалось перед ним в благодарностях.

В первой говорилось:

«Орган поздравляет. Принимаем меры для развития операции. Исполним указания, которые ожидаем от Вас. Операция в духе Римского два готовится. Когда должна начаться. Начальник органа».

Во второй, носившей ободряющий характер, сообщалось:

«Ю-252 был ночью 30 мая у Вас для помощи. Вас не нашел. Собственные имена и названия местности шифровать два раза. С этого момента только нормальные часы связи. Вскоре подбросим радистов. Всем привет. Ни пуха ни пера. Капитан».

В руководстве операции «Арийцы» решили не давать абверу передышки и времени на обдумывание ситуации. 5 июня «Кваст»-«Борода» отправил очередную радиограмму:

«Осетров умер, лейтенант Вагнер здоров, оберфельдфебель заметно поправляется, оберлейтенант Ганзен запрашивает, последовало ли производство в капитаны. Ожидаю доставки всего необходимого».

Ответ не заставил себя ждать:

«Подвоз вероятен 16 июня в 23 часа, так как отбираем. Оберлейтенант Ганзен еще не капитан, но представлен. Майор».

Шло время, а обещанного абвером подвоза все не было. В оперативном штабе операции «Арийцы» занервничали. Капкан, в который, как они рассчитывали, должны были угодить не только очередные диверсанты, но и уникальный самолет, представлявший исключительный интерес для советских авиаконструкторов, занимавшихся разработкой тяжелых бомбардировщиков, пока оставался открытым. Заверения «Кваста»-«Бороды» о готовности принять самолет и очередной отряд диверсантов в абвере приняли, но почему-то медлили с отправкой. И тогда генерал Барышников, получив «добро» у руководителя Смерш Абакумова, решил рискнуть и подстегнуть перестраховщиков из разведки абвера.

В очередной радиограмме «Кваст»-«Борода» не удержался от упрека:

«Начальнику органа. Наступила решающая фаза войны, а мы бездействуем. Прошу ускорить доставку оружия и людей. Мы отвлечем на себя часть сил врага. Экипаж «Ю» просит вывезти, они хотят драться. Кваст».