Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья - Дэвид Лэнг

Город Тушпа, название которого сохранилось в греческом Тоспитис и армянском Тосп, впервые упоминается в поэтическом повествовании о третьей кампании Салманасара III как Турушпа[301]. Двадцатью годами позже Сардури I возвел массивную постройку у западного края Ванской скалы, которая определенно идентифицируется с Тушпой. Эта скала, где урарты оборудовали крепость, – высокий обрывистый выход кристаллического известняка, который резко поднимается над долиной и тянется больше чем на полтора километра с востока на запад, хотя в самом широком месте не превышает 200 м. Озеро, находящееся сейчас в полутора километрах от западного края скалы, в урартские времена могло омывать ее[302]. Дата постройки определена: под западным краем скалы на нескольких разных плитах повторяются надписи Сардури I на ассирийском языке, относящейся к времени транспортировки каменных плит из города Алниу (Alniu). В этих надписях Сардури I именуется основателем Тушпы, как новой столицы. Это разумное предположение, но не доказанное. Расположение Алниу на северо-восточном берегу озера Ван, неподалеку от Эрциша, представляется определенным благодаря геологическому разнообразию вокруг озера и отсутствию известняка в других местах побережья, за исключением самой Ванской скалы. Нет сомнений в том, что тяжелые камни, весившие 30–40 т и объемом не менее 5 куб. м, не могли быть доставлены из каменоломни, удаленной от водного транспорта. Естественная якорная стоянка в эстуарии крупной реки, расположенная недалеко от Эрциша, находится рядом с второстепенным урартским поселением, окруженным стеной, необычайно грубо сложенной. Вероятно, здесь находился причал, откуда камни везли в Тушпу. Постройка Сардури I, назначение которой остается неясным, могла быть барбиканом или укрепленной надвратной башней, защищавшей необходимый для города поток воды, образовавшийся из многочисленных ручьев, стекавших с горы, а также подход к крепости. Этот подход – по ступенькам, вырубленным в скале, – можно увидеть и сегодня. Наскальная надпись Сардури I, как и другие, вырезанные на разных участках Ванской скалы, избежали уничтожения благодаря своей недоступности, определенно намеренной. Таких надписей Урартской династии много. Есть даже одна, оставленная Ксерксом. Причина постройки Тушпы могла оказаться стратегической – расчет был на удаленность от ассирийских нападений. Кампания против «Седури» происходила в 27-й год правления Салманасара III. Тушпа была «спрятана» под старым турецким городом Ван.

Карта 4. Главные крепости царства Урарту и его соседей

В последние годы правления Салманасара III имели место гражданские беспорядки внутри самой Ассирии. Это было начало упадка, сначала медленного, но потом набравшего скорость. Представляется, что урарты сразу увидели свой шанс. Размеры их государства можно в какой-то степени установить с помощью сохранившихся надписей. Не все они остались на первоначальных местах: некоторые поместили в армянские церкви, откуда в наше время их перенесли в музей, либо они разрушились. Но многие из них остались in situ и обозначили минимальную протяженность царства при разных правителях[303]. Понятно, что о точных границах речь не идет. Представляется, что в ранний период экспансия велась в юго-восточном направлении от Тушпы – в регион Урмии и даже за него. Двуязычная (с ассирийским и урартским текстом) стела Келишин была установлена на перевале, на границе между Ираном и Ираком царем Ишпуини, сыном и преемником Сардури I. Эта стела предполагает, если не доказывает, что урартский контроль уже тогда распространялся на весь регион – между западным берегом озера Урмия и горами, сегодня являющими собой иранскую границу. Здесь же царство могло граничить с ассирийскими территориями, и неподалеку отсюда Менуа построил крепость, возвышающуюся над долиной Ушну. Ее приписывают периоду его власти после обнаружения надписи у подножия горы, на которой стоит крепость. Поселения в расположенной ниже долине, в том числе Динха, были уничтожены около 800 г. до н. э., то есть во время правления Менуа, возможно в качестве наказания за поддержку Ассирии[304]. Такая поддержка вполне могла иметь место, тем более в свете ссылки Шамши-Адада V (преемника Салманасара) на разграбление и сожжение ассирийскими силами «одиннадцати крупных и двух сотен мелких городов» Ушпины (822 г. до н. э.), расположенных в этом районе или неподалеку. Судя по контексту, это был урартский царь Ишпуини. Здесь мы имеем одну из немногих хронологических связей, точно датированных благодаря знанию периодов правления ассирийских царей. Также мы получаем самую позднюю из возможных дат восхождения Ишпуини на престол. Очевидно, в это время ассирийцы все еще оспаривали претензии урартов на гегемонию в бассейне Урмии, потому что годом позже (821 г. до н. э.) Шамши-Адад V обложил несколько племен данью лошадьми – в том числе маннеев и парсуа[305]. Ни одна из экспедиций не оставила следов, которые были бы обнаружены при археологических раскопках. Мотивы ассирийского вмешательства в жизнь народов бассейна Урмии оказались весомыми: возможно, главным являлся страх перед сильным врагом, контролировавшим перевалы через Загрос, но регион также был важен как источник лошадей, требуемых для армии после появившейся по инициативе Тукульти-Нинурты II (890–884 гг. до н. э.) кавалерии. Кроме того, через регион проходили торговые пути на восток. Хотя в Урарту было много лошадей, но его правители, вероятнее всего, понимали любое стратегическое значение районов, находившихся вокруг Урмии. К концу правления Ишпуини, если не раньше, все они были в основном под властью урартов, не только на севере и западе, но также на юге и востоке. Надпись в Карагюндузе (у озера Эрчек, расположенном на пути на восток из Тушпы) датируется этим периодом, поскольку в ней упоминаются Менуа с Ишпуини, а также земля Барсуа (Парсуа) и город Мейшта (Meishta). Уже говорилось, что местонахождение Парсуа было ориентировочно определено в районе Солдуз. А Мейшта названа в наскальной надписи Менуа в Таш-Тепе, возле Мияндоаба, к юго-востоку от озера Урмия[306]. Ясно, что урартские силы во время правления Ишпуини уже проникли на короткое расстояние к юго-востоку от озера, как и то, что ни его сын Менуа, ни его внук Аргишти I, который особенно часто называл в своих анналах кампании против Маны, не могли похвастать тем, что полностью подчинили эту территорию. Более поздние урартские записи из района горы Савалан, расположенной к северо-востоку от Тебриза, свидетельствуют, что восточное побережье озера Урмия не было принято урартскими царями в качестве постоянной восточной границы[307]. В других направлениях территориальную протяженность Урарту при Ишпуини не слишком прояснили имеющиеся надписи. Одна из них – в Топраккале (возле Элешкирта) – означает, что равнина Агри (Каракёсе) должна была входить в царство. Нет никаких доказательств экспансии дальше на север или северо-запад. Действительно ли имя Ишпуини воскрешается в имени Финеас (Финей) из греческой легенды о гарпиях это вопрос, на который, скорее всего, никогда не будет дан точный ответ[308]. Но если так, это значит, что уже в конце IX в. до н. э. урарты, воспользовавшись одним из нескольких возможных путей, установили торговые связи с эгейским миром.

Надписи, уцелевшие со времени правления Менуа, признают его самым великим архитектором и ирригационным инженером из всех урартских царей. При нем расширились границы, и в состав царства вошло больше территорий, чем когда-то управлялись из Вана, хотя и позже имела место некоторая экспансия. В регионе Урмии он, возможно, немногое добавил к завоеваниям своего отца. Город Мейшта вряд ли может быть приравнен к незначительным остаткам в Таш-Тепе, впервые описанным Генри Роулинсоном[309]. Уничтожение Хасанлу IV, которое, как упоминалось выше, датировано примерно 800 г. до н. э., может быть приписано Менуа или его сыну Аргишти I. Каковы бы ни были точные обстоятельства этого уничтожения, представляется, что Менуа укрепил урартские границы к югу от озера Урмия, включив в них равнины Солдуз и Ушну. И все же урартское правление едва ли может считаться совершенно не знающим тревог, поскольку Мана часто упоминается в анналах этого региона, обнаруженных в 1961 г. в святилище на вершине Азнавур-Тепе, возле Патноса, на пути от озера Ван к Каракёсе[310]. Маловероятно, что эти экспедиции были ограничены оборонительными целями. Тем не менее два основных направления экспансии в этом районе отчетливо видны – западное и северо-западное. В отсутствие карт только главные реки могли считаться естественными границами.

Если граница была в Урарту, она находилась на западе – вдоль верховьев Карасу, западного притока Евфрата. За рекой располагался город-царство Малатья. Это был один из главных противников Урарту на западе. Его расположение на северо-западном пути из Сирии в Центральную Анатолию обеспечило ему длительную важность. Рельефные ортостаты, повторно использованные для городских ворот в VIII в. до н. э., были покрыты резьбой четырьмя веками ранее, демонстрируя стилистическое сходство с хеттскими рельефами XIII в. до н. э.[311] Древняя Малатья, теперь отмеченная курганом Арслан-Тепе, в ассирийских и урартских записях носила имя Милид, Мелитея, Милидия, которое она впоследствии сменила на новое – Мелитена. Ассирийские анналы дали нам единственное документальное свидетельство истории Малатьи до конца IX в. до н. э.[312] Рассказ о третьей кампании Тиглатпаласара I (около 1112 г. до н. э.) упоминает о городе Милидия в земле Ханигальбат, регионе, куда уже проникла ассирийская армия во время правления Салманасара I в начале XIII в. до н. э., когда его царя Шаттуара разбили. Это хурритское имя. Источники полагают, что Малатья уже в это время была важным городом, где в основном проживали хурриты. Вероятно, так и осталось, на что указывает имя очередного царя Малатьи – Урхи-Тешуб. Оно упоминается в иероглифической надписи из Кара-Хююка (Эльбистан). Ассирийская власть в Ханигальбате исчезла после смерти Тиглатпаласара I. Очевидно, одной из главных целей Адада-Нирари (911–891 гг. до н. э.), инициатора возрождения Ассирии, стало ее восстановление. Он провел там не менее шести успешных военных кампаний. Ашшурнасирпал II получал дань из Малатьи и в 879 г. до н. э. вызвал ее послов на церемонии, проходившие в Нимруде (Калху). Салманасар III в шестой кампании получил дань от царей Сангары – из Каркемиша и Лалли – из Малатьи (853 г. до н. э.). Последняя также являлась одной из целей его пятнадцатой и двадцать третьей кампаний.