Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни - Пётр Петрович Африкантов

– А вы не могли бы показать ещё чего-нибудь, – обратился к Пелагее Трофим.

– А чего ещё показывать? – спросила недоумённо игрушечница, – других не делаем.

– Однако ж, посмотрите, а вдруг, что к душе выищится, – поддержал товарища крепыш. – Вдруг на дне этого коробка философский камень окажется?

– Какой… какой… камень? – Пелагея занервничала, обиженно пододвинула к себе коробку с игрушками, стала шарить внутри. – Никаких камней не держим, ни в коробке, ни за пазухой. – Хотя ей покупатели не нравились, но других пока не было, а тут, глядишь, чего-нибудь, да возьмут. Внутреннее чутьё ей подсказывало, что этот покупатель не её покупатель, чужой. Вон про какую-то новую игрушку толкуют. Видела она у внучки эти новые – так, срамота одна, «ни для духа, ни для брюха». Немного погодя она вытащила из коробка несколько изделий. Тот, что с усиками смотрит, но не уходит, медлит, ждёт, когда Пелагея ещё чего из короба вытащит.

– Нету боле, – проговорила Пелагея, – машинально вытаскивая из коробка оставшиеся игрушки. Она даже не посмотрела, что вытащила, но увидела, как лицо у «искусствоведа», наблюдавшего за её действиями, сразу вытянулось, глаза просияли и всё его существо, выразило недоумение и восторг. Он взял прямо из Пелагеиных рук игрушку, не дав поставить её на стол и стал вертеть перед лицом приговаривая: «Это то, что надо… умеют же, когда захотят… Вот тебе и русская сиволапость, вот тебе и бабка с термоядерным прошлым… а!! Макс!.. Макс!!.. Гляди чего!?… а… да гляди скотина ты рыжая, – воскликнул он от переполнившего его чувства изумления и восторга, а не для того, чтобы обругать товарища.

Пелагея посмотрела и ахнула – в руках Трофима она увидела зайчонка, которого она собственноручно собиралась отправить в бой и брак, да не отправила. Только, как он оказался в коробке, она объяснить не могла. «Видно впопыхах сунула, когда на базар собиралась, – подумала Пелагея и щёки её стыдливо зарделись. – Искусствовед небось, специально изумляется, чтоб её в неудобное положение поставить». Она уже хотела сказать, что это брак, что игрушка случайно попала в коробку. Только она ничего не сказала. Руки Пелагеи стали подрагивать то – ли от волнения, то – ли от ворохнувшегося в груди стыда. Такого с ней ещё не случалось. Покойный свёкор говорил, что если игрушка самому не нравится и если у двух одинаково слепленных не находится отличий – это брак. У каждой игрушки, как и у людей должен быть свой характер, а он передаётся через взгляд, мимику и так далее. И если с точки зрения свёкра подходить, то этого зайца даже браком назвать нельзя. «Сейчас взять и выбросить, – мелькнуло в голове, – неудобно, невесть что подумают, а им, видно, лишь бы посмеяться…»

Заяц, конечно был… Даже слов сразу не подберёшь, чтоб описать. Разве можно подобрать слова к этому через чур загоревшему в пламени изделию. Видно он в горне стоял не ахти как, вот и свалился в самое пламя. Огонь как бы в насмешку над Пелагеиным трудом учинил такое, что этого зайца даже игрушкой назвать стало нельзя. Скрюченные от жара уши опали и неестественно свалились на одну сторону, выпучившийся правый глаз смотрел зло и надменно. Правый же, наоборот ушёл в глубину, ехидно и насмешливо поблёскивая из – под надбровья, выражая ко всем остальным игрушкам своё презрение. Два передних зуба, которые Пелагея так любовно расположила, и они придавали травоядному самый, что ни на есть, миролюбивый вид, здесь, отслоившись от нижней губы и оттопырившись в стороны, кроваво и воинственно поблёскивали, будто это был вовсе не заяц, а вепрь, у которого на уме только и было – убить и зарезать. Наверное, уже и зарезал с десяток себе подобных и неподобных. Багровый цвет изделия, палевые с коричневыми подпалинами пятна, грязная с синятой от въевшегося дыма, клочками вспученная спина, подчёркивали в зверушке вардулачную сущность и разное иное непотребство.

– Трофим смотрел на изделие широко открытыми немного отрешёнными глазами. Его преоткрытый рот отображал восхищение, а образовавшиеся на лбу складки, говорили о глубокомыслии и сосредоточенной работе мозга.

– Клёво…. А ещё такого нет? – явно завистливо проговорил крепыш.

– Так, такой на весь мир один и точно такого нигде и никогда не будет, – проговорила сердито Пелагея.

– Полный отпад, – в восхищении вымолвил Макс, разглядывая вурдулачонка через плечо товарища.

– Среди эксклюзивов – эксклюзив, – выдохнул Трофим и, разогнувшись, весело и довольно сказал: – Берём, – вытащил из-за пазухи бумажник, засунул в него два пальца, не глядя, вытащил зелёную купюру и не дал, а засунул её Пелагеи в нагрудный карман халата. – Держи бабка. Порадовала. За хорошую работу не жалко. – И бережно положив изделие в добротную кожаную сумку, толкнул дружески товарища в плечо кулаком, сказал: – А ты не верил!.. Бабка-то цивильная… – и они, весело переговариваясь и переталкиваясь плечами, пошли по дорожке.

– Чего это они? – спросила с интересом Люба, – покажь.

Пелагея не спеша вытащила из карманчика купюру.

– Ба-а! Так это ж валюта! – Она взяла у Пелагеи купюру и стала зачем-то её рассматривать на просвет. – Не доллар это Поля… не доллар. Я доллары знаю. Может чего всучили?

– «Евро» это, – молвил дворник, отставив в сторону метлу, – не обманули. Так что, Пелагея, можешь домой отправляться.

– Это, Фёдор, почему?

– А потому, дурка баба, он тебе дал столько, что все твои игрушки, а заодно и горшки продашь, а столько не выручишь. Понятно тебе?

– И это что, за одного палёного?! – Удивилась Пелагея.

– За одного, за одного, – подтвердил дворник, – домой иди, ты свой миркендинг сегодня сделала. В следущий раз, ты их всех в огонь засунь, да и поддай жару. Иди, иди, говорю.

– Это как же домой? – встряла в разговор Люба. – Не для одних же денег она всю эту красоту творила. Ты, наверное, Фёдор, не опохмелился, чё несёшь то, уши б не слушали.

А Пелагея стояла и не знала, что ей делать. Радости особой от продажи не было, одно только не проходящее смущение, словно с подворотни ветром обдувало душу. В следующий раз, укладывая игрушки в горн, она особо следила, чтобы изделия на поду стояли устойчиво и прежде чем замазать глиной творило, обязательно ещё раз проверяла, всё ли сделано так, как положено.

Ноябрь 2011

Как саратовской игрушке наряд придумали

Давно это было. Очень давно. Уж никто не помнит тех игрушечников, что в Саратовской земле до Григория жили. Канули в вечность и их