История римских императоров - Теодор Моммзен

Это счастье, что из римской литературы того времени сохранилось так несоразмерно много, и все же было бы рискованно на основании этого пытаться изобразить картину государства, которое, определенно, было целым миром. Первостепенной задачей была защита Средиземного моря от пиратов, и эту задачу Август разрешил полностью. В отношении проселочных дорог в Италии, которые в течение долгого периода войны стали небезопасными, тоже было сделано многое. На основных участках стояли военные посты, в иных случаях защиту брали на себя муниципальные органы власти. Как только опасность устранялась, посты отводились. В Южной Италии Август все-таки не строил больших дорог. Так же как и в Сицилии, здесь он потярял надежду возродить глубинку страны (Апулия, Калабрия) к культурной жизни; слишком тяжелым было опустошение. Только Траян позаботился об этих областях.

В провинциях тоже происходили значительные изменения. Имперская почта362 — дело рук Августа. Между тем она не была новым учреждением.363 В больших государствах Востока [MH. I105] она была известна,364 и это одна из непостижимых сторон Республики, то, что она позволила придти в упадок такому важному институту. Правда, ее нельзя воспринимать как нашу сегодняшнюю почту. Древняя почта служила только для доставки депеш и перевозки должностных лиц. Вначале Август учредил курьерскую почту, затем снабдил ее еще повозками. Этот cursus publicus занял место нерасторопной республиканской системы запросов. Правда, позднее эта vehiculatio стала тяжелой муниципальной повинностью и привела к непостоянству в службе и доставке. В необжитых областях были созданы пристанища (mansiones) для ночевки проезжающих.

В области упадка нравов правительство мало что могло изменить. Август пытался оказать воздействие примером собственного дома, но абсолютно безрезультатно. Однако наряду с тем он предпринимал шаги в области законотворчества. Его законы о браке служили интересам аристократии.365Поскольку аристократия начала отвыкать от брака, он воспринимался как тяжелая повинность. Август решительно выступил как против безбрачия и бездетности, так и против разводов. Эти ограничения были в основном финансового характера, которые касались главным образом возможности завещательных отказов, что в намного большей степени, чем это могло бы происходить сегодня, отражалось в привычках древних включать в свои завещания всех друзей. Coelibes и orbi (неженатые и бездетные) не могли принимать завещательные отказы. Важность этого распоряжения явствует из того, что в этом Август натолкнулся на упорное сопротивление. Оно было беспримерным. Уже само название этого закона — de maritandis ordinibus (об обязательности брака для [высших] сословий) — характерно для всей идеи.366 Позднее последовал lex Papia Рорреа.367

[MH. I106] Отпущенничество — это самый страшный недостаток рабства. Изначально неимущее, созданное по прихоти, зачастую промышляющее нечестным заработком сословие, уже само существование которого было страшным бедствием для страны, главным образом для Рима, где вольноотпущенники, вопреки всем юридическим ограничениям, de facto располагали полным гражданским правом. Было невозможно докопаться до корня зла, id est: полностью запретить отпуск на волю, по меньшей мере в той степени, чтобы с ним не были связаны гражданские права. Несмотря на сильнейшие бесчинства, массовые завещательные отпуска, Август намеревался принять меры.368 Была введена шкала максимума в соответствии с состоянием; морально сомнительные личности, заклейменные в период своего рабства или осужденные за тяжелые преступления, и дети вообще исключались из числа отпускаемых лиц. Требовалась обоснованная причина (доказательство) (iusta causa (probatio)). Невозможно было лишить либертинов их политических прав. Но они лишались tribus, т. е. права голоса. Только в качестве исключения Август позволил им принимать участие в голосовании. К сожалению, за ум взялись уже после беды, поскольку и tribus больше не имели политического значения.

Соответственно своей целиком аристократической идеи Август прежде всего старался возвысить культ государственный. Он был pontifex maximus369 и принимал очень живое участие во всех религиозных мероприятиях. Он установил привилегию принцепса принадлежать ко всем высоким религиозным [MH. I107] корпорациям. Только монарх мог иметь сразу несколько жреческих должностей. В религиозных коллегиях он тоже ввел разделение. С этого времени мы можем наблюдать разделение карпораций на карпорации для сенаторов и всадников, что соответствует разделению наших орденов на ордены первого и второго класса. Это противодействие, в основе своей восходящее к правлению Августа. То, что религия больше не являлась чем-то обособленным, понятно, но так оно было уже во времена Республики. Август в любом случае сделал все возможное. Он восстановил старые обычаи, например секулярные игры.370 Проникновению новых культов Август разумно не ставил запретов, этому, скорее, препятствовало национально-римское презрение. Он относился к ним как к вульгарным и чуждым римлянам: и такое отношение было очень успешным. Конечно, государство, каким оно было, тоже должно было противиться чужеземным культам. Считалось вульгарным и неаристократичным принимать участие в чужих церемониях. Наряду с тем Август поддерживал, так сказать, культ прошлого. Forum Augusti содержит целую галерею выдающихся людей республиканской эпохи.371

Эпоха Августа рассматривается как эпоха высочайшего расцвета литературы, возможно, также и искусства. Причина этого в том, что авторы являются последними звеньями цепочки творцов, которая на них прерывается. После Августа царит глубочайшая скука. Никто уже больше не интересуется литературой. Поскольку позднее уже не писали,372 то вынуждены были обходиться августовской повседневной литературой, которая не совсем справедливо господствовала и над последующими поколениями. Язык и орфография латыни были зафиксированы для последующего времени. Эти устремления происходят от школы Варрона, демонстрировавшей архаические тенденции.

[MH. I108] В устной и письменной речи Август избегал всех архаизмов.373Возможно, в этом направлении он действовал как раз государственными указами. На древние изыскания также потрачено много труда, правда, многое утрачено.

Веррий Флакк известен нам еще по календарю, составленному, что характерно, в форме энциклопедического справочника для круга римских исследователей.374 Мы видим, какой активной была деятельность. И это тоже характерно. После кончины Республики ее «труп» был старательно исследован при помощи филологического ножа. Отсюда можно сделать вывод, что старые времена действительно прошли и уже мертвы. Исследования в основном производят впечатление компиляции. Римская легенда становится популярной.

Изначально римской литературе было отказано в наивысших достижениях, поскольку связь с политической жизнью прервалась. В императорскую эпоху политика утратила свое влияние на общество, поэтому и литература этой эпохи по сравнению с республиканской была бесцветной. Поэзия сошла со сцены, на которой она существовала, и с этого момента начала чахнуть.

В сословии поэтов в целом ничто не изменилось. Знатным в Риме оно никогда не было, в collegium poetarum собирались люди различного происхождения. Характерно, что лучшие поэты происходили не из сенаторского сословия и не из Рима, а из здорового среднего сословия муниципий. Этому не противоречит то, что все таланты стягивались в Рим. Знатные люди встречаются в основном только среди риторов: Азиний Поллион, Валерий Мессала. И это тоже понятно. Политика в любом случае толкала знатных людей на трибуны. В поэзии, напротив, знатные люди выступали лишь дилетантами.

Кроме того, очень неблагоприятное влияние оказывало [MH. I109] положение поэзии по отношению к обществу. Большое политическое достижение вообще немыслимо без постоянной и сильной общественной критики. Раньше подобное в Риме существовало, достаточно вспомнить о Катулле, но все изменилось. Клика и неотделимая от нее клака заняли место публики. То, что эту эпоху можно справедливо назвать меценатской, связано с плохой критикой. Меценат, Азиний Поллион, Валерий Мессала и прочие делают литературу, точнее, позволяют делать.375 Везде старательно сочиняют и декламируют по приказу свыше. Эти декламации, эти покровители, эти личные отношения отчасти представляют собой наш институт критики, но в них отсутствует коррелят нашего сегодняшнего общественного мнения. А самое большое зло — это то, что, если кто в Риме был поэтом для этого очень маленького круга, тот был им и для всей Римской империи (orbis terrarum).