История римских императоров - Теодор Моммзен

Если когда-нибудь женщина сильно и страдала от клеветы, то это была Ливия.322 О ней рассказывались чудовищные вещи.323 Конечно, все это было не случайно. Сплетни заменяли участие в политике, которого римские граждане лишились. Только несколько доверенных лиц были осведомлены о происходящем. Политика есть arcanum imperii. Незаинтересованность политикой привела к злостным сплетням. И они сосредоточились главным образом на Ливии, ее сделали ответственной за все несчастья и смерти императорского дома. Они нарастали от столетия к столетию, в итоге она превратилась в профессиональную отравительницу. Ее считали виновной в смерти Марка Марцелла, Гая и Луция, и даже самого Августа.324 Марцелл поздним летом находился в Риме и стал жертвой perniciosa.325 Гай умер от раны в Малой Азии, Луций погиб вдали от Рима, в Массалии. Причиной этих деяний Ливии всегда считали правопреемство Тиберия; более детально эти покушения не мотивировались. Однако, как это возможно, чтобы все это ускользнуло от Августа? Август умер семидесяти семи лет от роду,326почему же нужно предполагать какое-то преступление? Какой для Ливии мог быть в этом смысл?

По-видимому, на протяжении брака, длившегося 51 год, Ливия никогда не имела политического влияния и никогда к нему не стремилась.327[MH. I96] Политика не имела ничего общего с ее замужеством, это был брак по любви, но имел несколько неподобающий вид.328 Двадцатишестилетний Август был страстно влюблен в Ливию и увел ее у ее мужа. И эта любовь была ответной. После смерти Августа старая женщина сказала, что ее брак был счастливым потому, что она всегда придерживалась своего женского круга. Правда, она развила внешнюю активность, которая и после ее смерти просматривалась в решениях сената. Ее вмешательство проявлялось в высоком праве женщины оказывать помощь, в основном финансовую, и быть миротворицей. Семьи аристократов почти всегда находились в финансовых затруднениях. Тогда в роли помощника выступал принцепс, а Ливия помогала с приданым. За это сенат хотел назвать ее после смерти матерью отечества (mater patriae), но в последние годы жизни у нее были натянутые отношения с Тиберием.329 Это — то положение, которое отводит ей история. Большинство вопросов и те, что касались семьи, решались против воли Ливии, так что пренебрежение ею было повторением прежней участи Тиберия. Но именно благодаря этой уступчивости она сохранила свое положение в доме.

Юлия была единственным ребенком Августа, она родилась в 39 г. до н. э. от Скрибонии.330 О ней мало что можно сказать. Красивая, умная, грациозная, она была центром литературного общества в кругу овидиевых «Amores». Однако оно было пучиной глубокой безнравственности, а Юлия олицетворяла скверную сторону придворной жизни.331 За это ее достаточно покарала судьба. Отец не мог вырвать ее из своего сердца, несмотря на то что знал о ее пороках. Август должен был управлять двумя сложными вещами: res publica и своей дочерью. Конечно, эта любовь не препятствовала его династическим идеям. Не из любви к дочери он хотел сделать ее императрицей, но, скорее, из веры в [MH. I97] Julium sidus,332 а последней представительницей этого рода, внучкой333бога, была Юлия. Эта та самая мысль о предначертанности судьбою, с которой мы встречаемся у Августа всюду.

Август выдал Юлию замуж за Марцелла в 25 г до н. э., то есть как можно скорее. Ей было 14, ему — 20 лет. Очевидно, что этот брак Августу был по сердцу. Это было первостепенным политическим событием. Зятю тут же было отдано явное предпочтение. Не будучи квестором, он вступил в сенат; планировалось в 23 г. сделать его эдилом, а за 5 лет до этого он должен был стать консулом. Пост эдила был уколом особенно для Агриппы. Зятю было передано управление всей императорской казной. Август явно ввел Марцелла (в курс дела) как наследника и предпочел молодого человека опытному товарищу. Агриппа, почувствовав это, покинул Рим и объявил ультиматум.334 Он отправился в добровольную ссылку на Лесбос. Это глубоко ранило Августа, однако то было естественным следствием его действий. Но тут вмешался рок. Марцелл умер от страшной лихорадки335еще в 23 г. до н. э. в должности эдила. Конфликт был устранен. Агриппа вернулся назад и снова взял в свои руки текущие дела. Здесь факты откровенно говорят сами за себя. Август признал свою ошибку; он предоставил Агриппе место Марцелла и выдал за него Юлию, правда, это был странный брак. Август и Агриппа родились в один год и были старше восемнадцатилетней Юлии больше чем в 2 раза. И в другом отношении они не совсем подходили друг другу. Агриппа был грубым военным, Юлия была нежной и изысканной. Однако сначала брачный союз казался счастливым. В 20 г. до н. э. родился Гай, в 17 — Луций. Отношения с Августом были такими хорошими, какие только можно себе представить. Это годы большой реорганизации. Август усыновил Гая и Луция. Сыновья перешли в семью деда.336 Это удивительное событие [MH. I98] сложно поддается объяснению. То, что император признал мальчиков своими преемниками, можно понять. Однако с любой точки зрения на первом месте должен был стоять зять. Даже усыновленные, внуки все равно не приблизились к своему деду. Эту ситуацию можно объяснить только верой в счастливую звезду Юлиев (Julium sidus) (см. выше); это должна была быть династия Юлиев, а не Випсаниев. Агриппа был более низкого происхождения.337 Это осложнение, губительное для правопреемства трона, устранилось после смерти Агриппы. Агриппа умер в 12 г. до н. э. в возрасте пятидесяти одного года.338

Какое теперь положение должна была занимать вдова? Нужно вникнуть во все эти домашние детали; они имели большое политическое значение. Еще при жизни супруга поведение Юлии не было безупречным [см. ниже: MH. I100]. О том, чтобы она оставалась вдовой, нечего было и думать, она нуждалась в надзоре мужа, который должен был держать ее в ежовых рукавицах. Поначалу думали о том, чтобы выдать ее замуж за всадника, который не мог бы предъявить права на наследование. Этого не произошло. Был избран Тиберий Клавдий Нерон, сын Ливии от первого брака. В этом пытались усмотреть влияние матери, которая пробивала сыну дорогу к трону. На самом деле все было наоборот. Это была самая неблагодарная роль, какую только можно представить. Сюда примешивалось его непонятное положение по отношению к приемным сыновьям, предназначенным для наследования трона. Самое большое, что мог Тиберий требовать для себя, так это что-то вроде опеки, если бы Август умер преждевременно, но и это время не длилось бы долго: Гаю, старшему, было восемь лет.

[MH. I99] Этим объясняется антипатия Тиберия. То, что это не было приятной обязанностью, явствует из того, что Август не выбрал для этой роли своего любимого сына Друза. Кроме того, Друз и Тиберий уже были женаты, оба счастливы и благословлены детьми. От дочери Агриппы у Тиберия был Друз Младший. Один брак должен был разрушиться, и им стал брак Тиберия. Воля императора свершилась, в 11 г. до н. э. последовала женитьба на Юлии.339 Компенсацией за это была трибунская власть и более высокое политическое положение, которое впредь занимал Тиберий; однако было условие, что он будет отстранен, когда дети подрастут.

В 6 г. до н. э. произошел загадочный случай. После окончания Германской войны Тиберий вдруг отправился на Родос против воли Августа и Ливии [см. выше: MH. I85]. Он оставил Августа в одиночестве в крайне критическом положении. Только он мог руководить германской армией; он был единственным большим полководцем. Август умолял его не делать этого. Но Тиберий не внял. Два момента принимаются к рассмотрению. Во-первых, Гаю исполнилось 14 лет, и ему было отдано предпочтение а lа Марцелл: он стал princeps iuventutis, то есть наследником. Тут должен был вскоре наступить решающий момент, поскольку через пять лет Гай был бы в состоянии занять место Тиберия. Во-вторых, существовал, вероятно, супружеский разлад. Юлия решительно не могла выносить Тиберия, он отвечал ей тем же. Она жаловалась Августу на его угрюмую, грубую натуру и очерняла его. Брак остался бездетным.340 Суть скандала и повод к нему неизвестны, но это и неважно. Происходили вещи, которые Тиберий не только не мог предотвратить, но и не мог сообщить о них Августу из-за любви того к дочери. Так что это решение он принял из отчаяния, поскольку на самом деле был в отчаянии. Август никогда ему этого не простил. Но Тиберий не мог больше выносить такое невозможное положение: он даже в течение 4 дней отказывался от пищи, и только тогда ему было позволено уехать.341