Бабайка - Цогто Валерьевич Жигмытов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы шли по широкой просторной улице, по узкой полосе тротуара, прижимаясь к правой стороне. Очень хотелось идти прямо по центру проезжей части, но я слишком хорошо запомнил свои ощущения, когда мы попали в засаду.
Лучше так.
Без форсу, да поцелее.
Мимо нас с Аристархом сновали Серёга с Матроскиным, осуществляя разведку. Мысль принадлежала мне, и я этим чрезвычайно гордился – мне казалось, что это великолепная идея. С тех пор как мост остался позади, мы шли уже минут двадцать, но ничего из списка, предложенного Аристархом, нам не попадалось.
Машины уходили из города бесконечным потоком. Автобусы, минивэны, грузовики, «пауки», все битком набитые хмурыми, неулыбчивыми людьми. Бизнесмены и бомжи. Чиновники и работяги. Артисты и брокеры. Мужчины и женщины. Взрослые и дети. Стаями и поодиночке, и так же на юг, упорно и без надежды бежали рядом с машинами и вдали от них собаки и кошки, крысы и белки, и прочее зверьё.
Уходя от неизбежного.
Конечно, подумал я вдруг отчаянно, нам не найти здесь машины.
Это бесполезно.
– Надо бы поесть.
Я вздрогнул, и тут же сообразил – это Матроскин. Да, подумал я механически, кошак прав, поесть не повредило бы.
Когда мы ели в последний раз?
За час до того, как нас подбили. То есть часов восемь назад. А согласно уставу, вспомнилось вдруг не к месту, промежутки между приёмами пищи не должны составлять более семи часов. И кстати, хочется пи-пи.
Я заозирался в поисках общественного туалета, увидел Серёгу, небрежно задравшего ногу у столба, и тут мне стало смешно.
Чёрт возьми, сказал я себе, это брошенный город, чувак. Здесь можно делать всё что захочешь. Орать во всё горло, играть на саксофоне, бить бутылки о стену, накласть кучу на перекрёстке.
Всё что захочешь. И никому от этого плохо не будет.
Я остановился и начал расстегивать свои куртки.
– Что такое? – спросил Аристарх.
– Да есть у меня одно желание, – сказал я, стараясь говорить небрежно-беззаботно.
– А-а, – сказал Аристарх и двинулся дальше.
Чёрт, подумал я.
Не могу.
Ночью, наверное, смог бы. А средь бела дня на перекрестке – не могу.
И тут я увидел вывеску «Макс». Отчего-то вспомнилось, что в Макдональдсе можно бесплатно сходить в туалет, и я решил зайти в этот «Макс». Туалет-то там в любом случае будет. И некому будет взять с меня денег.
Это действительно был фастфуд или что-то очень на него похожее. Было в нем чистенько, симпатично, небольшие столы – на два человека, не больше, удобные стулья.
Но всё это я разглядел и оценил чуть позже. Потому в первую очередь моё внимание привлекло совсем другое.
У стойки сидел человек. Услышав нас, он оглянулся, и я внезапно понял, что он – цветной. Ещё ничего не случилось, а сердце неведомо отчего стукнуло два раза вместо одного.
– Чему, стало быть, быть, того, стало быть, не миновать, – сказал он негромко, вынимая из нагрудного кармана пиджака очки и глядя на меня.
Я молчал. Рука моя сама легла на эфес. Про автомат, висящий на моём плече, я как-то забыл. За моей спиной откашлялся Аристарх и сказал:
– Добрый день.
Неторопливо скользнул мимо меня Серёга и аккуратно обнюхал незнакомца. Тот сидел спокойно, протирая очки носовым платком, словно волки для него были обычном делом.
– Ну? – спросил Матроскин.
Что ну, подумал я.
– Безоружный, – скучно сказал Серёга и лёг на пол.
– Ты узнаёшь меня? – спросил человек у стойки.
Наверное, вон та дверь, подумал я и пошёл.
– Ты куда? Нам надо поговорить.
– Мне надо в туалет, – сказал я, не останавливаясь.
В туалете я немного успокоился. Хорошие туалеты вообще действуют на меня успокаивающе, заметил я за собой такую странность. Кафель, чистые унитазы, бумажные полотенца, жидкое мыло. Здесь, правда, был не кафель, но всё равно…
Я ополоснул лицо холодной водой, сдёрнул бумажное полотенце и вытерся. Вот ещё интересно – откуда у них энергия? В супермаркете, помнится, двери и эскалаторы не работали… А свет на втором этаже был.
Странно, отчего так?
Впрочем, я тут же эти вопросы отбросил, как совершенно несущественные.
Я нашёл его, подумал я с тоской, и мне сейчас даже убить его нельзя: он знает, где мой сын, а я нет. И, похоже, начинается то, чего я боялся. Предположим, что я его одолею… тут я вспомнил дракона, в которого стреляли из автомата. Значит, я его одолею, и он не захочет говорить.
К чёрту. Я найду способ заставить его говорить. Если понадобится, я буду его пытать. Вот только сначала надо как-то справиться с ним.
Ладно, хватит разговаривать с зеркалом, сказал я себе и вышел из туалета.
А они уже кушали. Матроскин и Серёга ловко выхватывали куски с тарелок, стоящих на полу, Аристарх ел, как и подобает человеку, сидя за столом, вооружённый ножом и вилкой. Из-за стойки подошёл бабайка с двумя открытыми консервными банками в руках, с некоторым сомнением посмотрел на зверюг, и вывалил содержимое банок им в миски.
– Есть будешь? – спросил он у меня.
– Буду, – сказал я и сел за один стол с Аристархом. Бабайка посмотрел на меня, хмыкнул и снова ушёл за стойку. Спустя минуту вернулся с банкой, из которой торчала вилка. Я взял вилку, подцепил кусок, отправил его в рот… и выплюнул его обратно в банку, а сам остался сидеть с широко открытым ртом. Саморазогревающиеся консервы. Причём сильно разогревающиеся. Цивилизация, твою мать…
– Что? невкусно? – спросил Аристарх.
– Обжёгся? – участливо спросил догадливый бабайка.
– Угу, – промычал я с открытым ртом.
– Щас, – сказал он и ушёл, чтобы вернуться со стаканом воды. Поставил стакан передо мной. – Поговорим?
– Поговорим, – сказал я, отодвигая банку – есть расхотелось совершенно.
– Прежде всего…
– Прежде всего, ты ответишь на мои вопросы, – перебил его я.
– Хорошо, – пожал плечами бабайка.
– Где мой сын?
Аристарх перестал есть и с любопытством посмотрел на нас. Бабайка посмотрел на него хмуро и взял со стола мою банку:
– Пересядем?
Я кивнул, и мы пересели за угловой столик.
– Это был хороший план, – начал он задумчиво. – Есть цель, не спрашивай какая, есть возможность всё хорошо спланировать, и всего-то надо найти хороших исполнителей. С исполнителями возможны варианты. Его можно искать в надежде на то, что он будет обладать всеми необходимыми качествами. И такой кандидат нашёлся. Это был я. Но чуть позже выяснилось, что я не совсем подхожу.
– Слушай, – перебил я его, – меня мало волнуют чьи-то проблемы,
