Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стол был накрыт в соседней комнате. Здесь же по стойке смирно застыл официант – в бабочке и с салфеткой на согнутой руке.
– Хорошо живете, – бросил Горбачев, увидев бутылку коньяка.
Официант пододвинул кресло Горбачеву и только после этого помог сесть Раисе Максимовне.
– Салат Михаилу Сергеевичу!
– Погоди, а огурчики соленые есть? Чтоб из бочки?
– Сейчас выясню, – официант наклонил голову и ловко поднял бутылку «Юбилейного». – Вы позволите, товарищ Президент?
Горбачев кивнул головой.
– Я, Михаил Сергеевич, хочу показать тебе одно письмо, – тихо начала Раиса Максимовна, – из Бахчисарая. Сегодня передали из Фонда культуры. Помнишь, был бахчисарайский фонтан? Представь себе, его больше нет.
– А куда он делся? – Горбачев поднял рюмку. – Сперли, что ли?
Официант налил в бокал первой леди немного красного вина.
– Там, Михаил Сергеевич, перебои с водой, – пояснила Раиса Максимовна. – Фонтан есть. Нет воды.
– Погоди, это тот фонтан, где Гоголь плакал?
– Ой, там все плакали, Михаил Сергеевич. Иностранцы тоже: «Фонтан любви, фонтан живой, принес я в дар тебе две розы…»
– У них что, у блядей этих, воды на слезы не хватает?! – взорвался Горбачев. – Ты сделай так… – Горбачев внимательно посмотрел на официанта. – Найди начальника моей охраны, пусть Губенко, министр культуры, проверит эти факты и включит воду. Понял? Про огурцы не забудь.
– Вы свободны, – кивнула Раиса Максимовна. Обращаясь к прислуге, она не говорила, а как бы роняла слова.
Официант вышел.
– Давай!
– За тебя, родной. Возьми салат.
Горбачев мгновенно опрокинул рюмку.
– Салат, говоришь…
Раиса Максимовна чуть-чуть пригубила вино:
– Ну, что этот? Наш… «неуклюжий»?
Имя «Ельцин» в их семье не произносилось. Раиса Максимовна нашла другие слова: «неуклюжий лидер».
Горбачев запихивал в себя салат. Он всегда ел неряшливо, крошки летели во все стороны, а куски капусты, которую он не успевал проглотить, падали обратно в тарелку.
– Шапошников, стервец, подвел. Предал Шапошников.
– И он тоже?..
– Ну… вот!
– Ты посмотри, а? Все предают! Черняев книгу написал про Форос, «Известия» опубликовали. Пишет, что я Болдину доверяла самое интимное…
– Что доверяла?
– Не знаю, что… Яковлев Александр… интервью за интервью дает, одно хуже другого, Шеварднадзе…
– Эдик – да, окончательно раскрылся, – Горбачев махнул рукой. – Болен самолюбием, сам рвется в Президенты, в Кремль, это Сталин, просто маленький Сталин, хотя, если я рядом, рта не открывает, боится. Яковлев тщеславен, как баба, открыто предать не может… и не знает, как к Ельцину сбежать. Я, короче, неплохую комбинацию разработал, но Шапошников, вижу, не готов. Тогда мы с Вадимом Бакатиным быстро отыграли назад, но пришлось, я скажу, с царьком нашим… с Горохом… встретиться. Поговорили крупно. Но ничего, ты знаешь, нормальный был разговор. Я не ожидал. Твое здоровье, – Горбачев налил себе рюмку. – Как, скажи, твое здоровье?
– Скажу, скажу, ты не спеши; интрига, значит, не получилась?
Она вдруг взглянула на Горбачева так, будто сейчас, в эту минуту, решалась ее судьба.
Горбачев отставил салат:
– Нет интриги, нет. Я – только прощупывал. Короче говоря, мы сейчас продолжаем то, чего уже много наделали. А вообще Ельцин изнурен, причем стратегически изнурен, от него все чего-то ждут, а что делать, а что делать, он не знает, поэтому и пьет, собака, по-черному. А они, бурбулисы его, тоже не знают, дергаются, подбрасывают ему подозрения или чушь откровенную – они ж идиоты, опыта нет!
– Ты что-то задумал, Миша?
– Естественно, – Горбачев ел жадно, по-ребячьему и говорил с набитым ртом, – Союзный договор, конфедерация республик в любом количестве: пять, десять, пятнадцать… – кто подпишет… тот и подпишет, какая мне разница, я ж все равно у них Президент. И не ждать Россию! Потом присоединится! Главное, чтоб больше двух, остальные республики – подтянем. Если больше двух, я – Президент. Договор не пойдет под откос, вот увидишь! Нурсултан подпишет, Каримов, киргизы и туркмены подпишут (они у нас что угодно подпишут), Тер-Петросян подпишет, они ж христиане, вокруг мусульманский мир, зачем им изоляция? Гамсахурдиа – заставим, Вадим говорит, он там предал кого-то и с тех пор связан с органами, – то есть проблема, по большому счету, только в России.
– А Украина?
– Погоди, погоди с Украиной, – Горбачев взялся за свежие огурцы, – в мире как? Есть федерации, которые на самом деле конфедерации. Материала в моем распоряжении было очень много. И Ельцин, я так понял, не отказывается, хотя ваньку – валяет!
На Госсовете Снегур хотел нам впаять: Президента страны не то выбирают, не то назначают парламенты суверенных государств.
Иначе, мол, ничего не получится. Тут я разозлился: быть куклой, свадебным генералом, чтоб каждый ноги вытирал о Президента СССР, – на это идти нельзя! Я сказал о своей приверженности. Для меня возврата быть не может, иначе – политический тупик. Мы сдуру заложили много бомб, если так пойдет, то запутаем быстренько весь процесс; в стране должен быть полномочный и властный глава государства с мандатом от всех народов.
Гляжу на Ельцина: рожу отворотил, но молчит. Уломал все-таки: Президент избирается гражданами всех суверенных государств – членов нового Союза. Как проводить выборы в самих государствах, пусть каждый решает как хочет. Можно через народ, можно через выборщиков… скажем, сто лучших людей… аксакалы или еще кто… выбирают главу своей республики. Ельцин дернулся: это хорошо, говорит, через выборщиков, как в Америке. Представляешь?! Наш самородок… уральский… понятия не имеет, как Америка избирает Президента!
Дальше – пошло-поехало. Ельцин настаивает, чтоб парламент был бы однопалатный. Я круто против. Я ж опять, получается, марионетка!
Хорошо, говорю, от Туркменистана будет пятьдесят депутатов и от России – пятьдесят. «Что?!!» – взревел Ельцин. – «А ты думай, что выносишь, думай!..»
Сдался. Но 29-го все-таки подпишем… Должны подписать! Новый договор – новое государство. Горбачев показал и еще покажет! Он же трус, этот Ельцин, удар не держит. Остается Кравчук. Но тут не сложно. Кравчук деньги любит, не успел в Президенты пролезть – купил дачу в Швейцарии. Трубин, прокурор, идет ко мне: Михаил Сергеевич, что делать-то будем? Звоню Кравчуку: «Эй, нэзалежный, с ума сошел? Может, у тебя там и прописка есть?» Он в слезы: «Михаил Сергеич, то ж не дача, то ж хатынка… нызенька-нызенька…»
– Рыбу будешь?
– Что рыбу? – не понял Горбачев.
– На горячее.
– А, рыбу… нет. Без рыбы посидим.
– Пятнадцать республик уже не получится, Миша. Прибалтики нет.
– Я не забыл, – усмехнулся Горбачев. – Ну хорошо, ушли и ушли, зато американцы спокойны. Да Бурбулис с лета, чтоб ты знала, строчил меморандумы, как развалить Союз, варианты просчитывал. Не знаю, читал ли Ельцин эти бумажки, но Саня Руцкой одну такую папку приволок ко мне: Саня у нас государственник, ему ж за них стыдно! Ельцин в «Штерне» говорит: в Ново-Огарево, видите ли, Россия уступила Горбачеву больше, чем нужно! Вот они, бурбулисы его… это они, сволочи, пьяницу нашего на наклонную ставят, причем по сильно скользящей, но справимся: сейчас Ельцин в Германию едет, посмотрим, как Коль его примет, посмотрим… Хотя и Егор Яковлев, и Микола Петраков, в один голос, правильно говорят: нельзя недооценивать Ельцина как опасность, для него люди – не люди, все, что сейчас, сплошное самодурство, сплошное…
Она смотрела на Горбачева и не верила ни одному его слову.
– Значит, что мы имеем? – спросил сам себя Горбачев. – Усугубление всех противоречий, раз. Мы втянулись в дебаты, чтобы отсеять одно от другого и, откровенно говоря, потеряли время. Дальше: выход на Союзный договор. Нэ… залежность так нэзалежность, мне наплевать, я-то все равно у них Президент, то есть не наплевать, конечно, но берем шире: создадим определенное умонастроение и опять получим целостную картину, гарантирую!
Тихо вошел официант и застыл у дверей.
– Что вам? – спросила Раиса Максимовна.
– Огурцы сейчас будут, Михаил Сергеевич…
– Ладно, я передумал, – махнул рукой Горбачев.
– Несите, несите, Михаил Сергеевич любит огурцы, – властно сказала Раиса Максимовна.
Первая леди страны была печальна.
– Ты же знаешь, Миша, этот… уральский… никогда не подпишет документ, который нужен Горбачеву. А без России, без Кремля ты будешь просто никому не нужен… Если нет России, где будет твой кабинет? В Ташкенте, что ли?
– Знаешь, – Горбачев откинулся на спинку стула, – когда я с ним один на один, он вполне вменяемый…
– Ты так меняешься к нему, Миша… – медленно, как бы цедя слова, сказала Раиса Максимовна.
– Я не меняюсь, нет, – Горбачев оживился, – но в плане направленности, в плане видения ближайших перспектив принципиальных расхождений у нас нет. А Ельцин вправду забавный. Стасик Шаталин сегодня пошутил, ты послушай: Ельцин приволок, значит, рисунки герба России – похвалиться хотел. Глядим, кустарник какой-то, не поймешь, что там напихано, и орел сверху при двух головах и двух коронах. Двуглавое такое чудище! «Ну, – Ельцин тычет пальцем в орла, – на кого он похож? (Намекает, видно, что на него, на Ельцина.) Кто этот орел, если одним словом?» – «Урод, господин Президент!» – брякнул Стасик.
