Дьявольские близнецы - Елена Хисамова

     Не знаю, говорил ли тебе следователь, но я не раз настаивала на свидании с тобой. Вероятно, тебе просто невыносимо было даже думать, чтобы поговорить с человеком, которого считаешь убийцей, и ты отказался. Но мне легче предполагать, что следователь просто забыл озвучить мою просьбу.

     Света не первая, кто умер при странных обстоятельствах. Стоило мне только попытаться приоткрыть завесу тайны рождения моих детей, нащупать след, ведущий к ним, как все нити обрывались. Свидетели погибали не по моей вине, но за каждую из их смертей меня, безусловно, смогли бы осудить. Я никому не рассказывала о том, как погибли эти люди, кроме твоей покойной жены. Теперь и ты узнаешь, если решишь всё же прочесть письмо…»

     Маша задумчивым взглядом оглядела комнату. Окно было приоткрыто, и лёгкий ветерок теребил белое кружево занавесок. На подоконниках в горшках цвели фиалки. Кругом идеальная чистота, ни пылинки. Машу бесил этот казарменный порядок. Ей хотелось устроиться на постели с книгой и пачкой печенья, читать и хрустеть, не обращая внимания на ссыпавшиеся крошки. Хотелось валяться на кровати, когда захочется, а не по распорядку. Попить кофе среди ночи, стоя у окна, и наблюдать, как ночные мотыли кружат в круге света уличного фонаря. Но здесь, на зоне всё было по распорядку и строем. За мельчайший мусор на постельном белье, обнаруженный санитарной тройкой, можно легко схлопотать наказание. За то, что она осталась в спальне во внеурочное время, стоило благодарить злобный вирус, скосивший её на пару недель. И хотя она уже ходила на работу, всё ещё была очень слаба. Временно ей разрешили оставаться в спальном корпусе на два часа после обеда. Машу уже не пугала, как в первое время, многочисленность отряда. Она привыкла, что вокруг постоянно люди. Но уединение было приятным подарком для неё.

« …Паша! Пожалуйста, не делай из написанного далее скоропалительного вывода о моём психическом состоянии. У тебя есть родные дети! Близнецы, рождённые мной тринадцатого августа, почти через девять месяцев с момента нашей первой близости. В последнюю встречу я не успела сказать тебе о беременности. А потом не смогла, узнав какое непоправимое несчастье случилось с твоей женой. У вас умерла двойня, и Света стала бесплодна. Не удивляйся тому, что я знаю об этом. Нашлись добрые люди и просветили. Хотя о мёртвых либо хорошо, либо никак. Я молчала. Боялась, что ты возненавидел меня за горе, постигшее вас. Но от бремени не избавилась. Я втайне надеялась, что ты любишь меня. И однажды поймёшь это, и вернёшься ко мне. А я не одна встречу тебя…»

В комнату заглянула Лиза, с которой Маша сблизилась здесь, на зоне. Некоторые думали, что у них с Лизкой интимная связь. Девушки не спешили разубеждать окружающих. Иногда они мастерски разыгрывали сценки нежности или ревности между собой. Сами же едва сдерживали смех. Зато так им обеим было спокойнее, никто не домогался.

Лизка радостно улыбнулась, обнажив  темные прочифиренные зубы.

– Мань! – вполголоса сказала она. – Ты у меня везунчик! Я тебя в сквере жду, такое расскажу, закачаешься!»

Маша кивнула и махнула на неё рукой:

– Исчезни, не приведи Господь, актив отряда застукает.

Лизка тут же испарилась.

«…К врачам в консультацию я так и не попала. За несколько месяцев до родов ко мне приехала бабка. Старуха ухаживала за мной, она и роды приняла на дому. Вероятно, бабка опоила меня каким-то снадобьем, потому что очнулась я только через три дня. Но ни детей, ни старухи не было. Ты удивишься, почему я не обратилась в милицию? А не с чем мне было идти туда. В женской консультации врач сочла меня впечатлительной психопаткой с мнимой беременностью. Знаешь, что-то типа ложной щенности у сук. Представляешь, у меня после родов даже физических изменений с организмом не произошло! Мистика!

Паш! Я не придумала их, клянусь! Они существуют – наши дети! Сколько лет прошло, а я всё не теряла надежды найти их…»

С улицы послышалась отборная брань. Маша выглянула в окно. В сквере перед спальными корпусами пока было не слишком многолюдно. Кое-где на скамейках и бордюрах сидели заключённые, дремали, коротая время. Женщины были похожи на мумии, обезличенные и безразличные к происходящему. Кричала и бранилась с одной из старожилок новенькая, вероятно, накопилось нервное напряжение, и девочка не выдержала прессинга. Обстановка накалялась. «Карцер схватит, дурочка! А выйдет – на ерша посадят, чтоб не выпендривалась…»  – посочувствовала ей Маша и вернулась к письму.

«…В первый день в классе, знакомясь с детьми по списку журнала, я не насторожилась от знакомой фамилии Горяевы. Мало ли однофамильцев на свете. Я даже не посмотрела данные о родителях девочек. Но когда перед собранием увидела Светлану, меня охватило неприятное предчувствие беды. Она тоже меня сразу узнала, но повела себя неожиданно. Казалось, несмотря на прошлое, Света благодарна мне. Она сама задержалась после собрания, дожидаясь пока разойдутся родители. Ей хотелось поговорить о девочках. Какие они замечательные, умные, талантливые. Я слушала её, а на языке так и вертелся вопрос: кто настоящая мать детей? И тут Света вскользь обмолвилась, что дочки одинаковы, вплоть до родинок, похожих на маленькие ягоды клубники. Паша! Неужели ни разу при виде этих отметин ты не вспомнил, что уже видел когда-то подобное?

Света ушла, а я всё не могла прийти в себя, собраться с мыслями. Не знаю, почему меня оклеветали, что мы с ней ссорились. Вероятно, кому-то пришлась не ко двору. Мы расстались спокойно, без надрыва. Теперь я жалею, что пошла к ней одна. Но я ожидала застать тебя дома, Паша! Если бы ты был с нами, возможно, Света осталась бы жива. А, может, я сидела бы сейчас за двойное убийство? Хотя, думаю, что близнецам нужен ты, Паша! Их кровный отец!

     Я всё рассказала Светлане. Сначала она сочла меня ненормальной. Потом история захватила её. Казалось, что она поверила мне. Света созналась, что ваши близнецы приёмные. И в роддом были подброшены тринадцатого августа восемьдесят шестого, в день похищения моих детей. Мы с ней договорились проверить ДНК девочек. Что она попросит тебя сделать анализ в лаборатории. Я уже собиралась уходить, как вдруг в коридоре послышались шаги. Света обрадовалась, решив, что ты вернулся с работы. Но в коридоре никого не оказалось. Девочки спокойно спали в детской, куда Света тоже заглянула. Она вернулась в недоумении. Не присаживаясь, мы поболтали ещё немного на какие-то отвлечённые темы. Внезапно глаза Светланы округлились, и она уставилась мимо меня. Такой гримасы ужаса, какая исказила её лицо, я ни разу не видела. Она вся словно оцепенела. Я повернулась посмотреть, что могло так напугать её. Сначала я ничего не разглядела. Если помнишь, с самого утра в тот день мело. К ночи снежная круговерть только усилилась. Вот я и подумала, что Свете в пурге что-то померещилось, как вдруг в тишине со скрежетом повернулись одновременно обе ручки на окне. Оно распахнулось, впустив в комнату порыв морозного воздуха. Ледяная мельчайшая пудра ворвалась вместе с ним и осыпала нас. Словно очнувшись от холода, Света кинулась закрывать окно. В ту же секунду в белёсой мге проявилось видение – дьявольское лицо, летевшее к окну. Света вскрикнула и резко отшатнулась назад. На ковре валялся маленький целлулоидный пупсик, видно забытый кем-то из девочек. Света наступила на него, нога скользнула, и она упала, ударившись виском об острый угол журнального стола. Как по взмаху волшебной палочки окно оказалось закрытым, и в комнате стало тепло. Только Свету волшебство не воскресило. Она умерла мгновенно. Когда она падала,  я протянула к ней руку, чтобы удержать. Но не успела. Тогда, вероятно, она и царапнула ногтями по моей коже…»