Страж штормов - Дженни Вурц

Когда закончился прилив, бриг поднял якорь. Если Эмиену и было жаль четверых матросов, проданных начальнику гавани, чтобы оплатить их дорогу, он старался отогнать хмурые мысли. Знакомое покачивание палубы под ногами заставило его воспрянуть духом, и не успели скалы Скейновой Границы скрыться за горизонтом, как он попросил у капитана позволения присоединиться к команде. На бриге не хватало матросов, а у Эмиена не было ничего, кроме одной смены одежды, да и то порядком изношенной. Ему вовсе не улыбалось с наступлением зимы, когда дело дойдет до покупки плаща и зимних башмаков, зависеть от щедрости Татагрес.

Четыре недели матросской работы отлично закалили Эмиена, хотя вечерами он едва держался на ногах. Зато у него не оставалось времени на раздумья и он не страдал бессонницей. Выполняя работу обычного матроса, он был почти счастлив и ни о чем не тревожился. Когда на северо-востоке показались темные укрепления Скалистой Гавани, он даже пожалел, что плавание так быстро закончилось.

Помощник капитана велел убрать паруса, и Эмиен неохотно полез вверх по вантам. Якорь упал в голубые воды гавани, а вместе с ним упало настроение юноши. Когда в последний раз он видел эти берега, Таэн была еще жива, на его совести не лежало убийство. А теперь он стремился не только отомстить Анскиере; в придачу он жаждал власти.

По команде помощника капитана матросы спустили на воду шлюпку; на палубе уже ждал офицер, чтобы отвезти на берег сундук с пошлиной, предназначавшейся Килмарку. Эмиен спустился с бизань-мачты, уверенный, что его скоро позовет Татагрес.

Однако когда шлюпка отчалила, а его хозяйка так и не появилась, озадаченный Эмиен решил разыскать колдунью. Он постучал в дверь ее каюты, немного боясь, что Татагрес его прогонит, но женщина встретила юношу очень приветливо и сама объяснила, что у нее на уме.

— Иди к капитану, возьми расчет, а потом возвращайся ко мне. Мы отправимся на берег после заката — я не собираюсь связываться с Килмарком. Если мы хотим победить Анскиере, нам нужно соблюдать осторожность.

Когда Эмиен вернулся, солнце уже стояло на западе: капитан, занятый своими делами, далеко не сразу вручил ему заработанные деньги, а с казначеем удалось встретиться только после того, как на бриг подняли бочонки с пресной водой и запасы продовольствия. Но серебро в кармане заставило юношу чувствовать себя менее зависимым от хозяйки, и он не очень страшился ее гнева из-за своей задержки.

Запыхавшись, Эмиен постучал в дверь каюты, и женщина молча впустила его. Она переоделась в черную рубашку и черные штаны; за исключением золотого обруча, на ней не было украшений, ее собранные в узел светлые волосы прикрывал шарф.

— Я раздобыла для тебя одежду. — Татагрес небрежно махнула рукой в сторону койки. — Посмотри, придется ли она тебе впору.

Эмиен скользнул мимо хозяйки — в тесной каюте он чувствовал себя наедине с ней крайне неловко. Злясь на свое смущение, он стал рассматривать одежду: плащ, камзол и штаны с виду были как раз подходящего размера. Эмиену не хотелось раздеваться в присутствии Татагрес, и он вопросительно оглянулся, но, увидев, что та молча ждет, принялся снимать свою поношенную рубашку.

— Одежда в самый раз, — наконец объявил он.

Повернулся, смущаясь как мальчишка, но Татагрес теперь сидела за маленьким столом спиной к нему и не заметила этого смущения.

Эмиен неуверенно шагнул к колдунье.

— Татагрес, камзол как раз мне впору.

Неподвижная, словно каменная статуя, женщина молчала. Встревоженный юноша подошел ближе, заглянул через ее плечо и увидел, что Татагрес занимается колдовством. По спине Эмиена побежали мурашки, руки инстинктивно сжались в кулаки. То, что лежало на истертом столе, на первый взгляд казалось пером. Но когда он вгляделся как следует, он увидел обледеневшую скалу, над которой летали чайки, и услышал их жалобные крики, почти неслышные за грохотом бурунов, обдававших брызгами каменистый берег.

Эмиен задохнулся и шагнул назад, больно ударившись локтем о переборку. Татагрес обернулась и долго молча смотрела на юношу, пока тот потирал ушибленный локоть. Когда же она наконец заговорила, ее слова были как будто обращены не к Эмиену, а к кому-то другому.

— Что же он такое сделал? — Изумленно покачав головой, она наконец взглянула Эмиену в глаза, как будто только сейчас его заметила. — Что ж, мы это выясним, когда попадем на берег. Одежда тебе впору?

Юноша кивнул, все еще слегка ошарашенный. Он редко видел сомневающуюся в себе Татагрес; но какие бы сомнения не одолевали ее, она быстро оправилась.

— Судя по всему, Анскиере сделал так, чтобы вход в пещеру, где заключены демоны холода, замуровал лед. Все мои попытки обнаружить, где сейчас находится волшебник, неизменно приводят меня к ледяному барьеру. Я уверена, мальчик, что Анскиере не покинул Скалистую Гавань. Но сдается, найти его будет труднее, чем я думала. Нам придется быть очень осторожными. — Она сцепила пальцы рук так, что побелели костяшки. — Если мы попадем в руки Килмарка, держи язык за зубами. Он силен, но меня ему не остановить! Помни: тебе ничего не грозит, если будешь молчать. — Татагрес подняла голову, и Эмиена охватил озноб при виде выражения ее фиалковых глаз. — Но если ты предашь меня, ты проклянешь тот час, когда родился на свет!

— Если Анскиере сбежит, я прокляну этот час еще больше, — горячо отозвался юноша.

— Вот и чудненько. — Татагрес, улыбнувшись, по-кошачьи гибко потянулась. — Значит, договорились. Встретимся после заката на палубе по правому борту. Капитан согласился предоставить в наше распоряжение свой пинас.

Эмиен хорошо знал крутой нрав капитана и просто не мог представить, как его удалось на такое уговорить. Открыв дверь каюты, он пожалел, что не слышал переговоров Татагрес с капитаном: наверняка его товарищи-матросы отдали бы последнюю рубашку, чтобы узнать, как все происходило.

Татагрес вдруг засмеялась, каким-то образом угадав, о чем думает Эмиен.

— Я выиграла шлюпку в карты, мальчик, но Кор не одобрил бы моих методов игры. Когда окажемся при королевском дворе, я научу тебя, как выигрывать наверняка, ты только напомни.

Ее дружеский тон так смутил юношу, что он вышел, ничего не ответив.

Таэн проснулась, уверенная, что по-прежнему лежит на траве в лесу. Девочка и не подозревала, что все это время о ней заботились машины, а ее ощущения были снами, навеянными ваэре.

Она села и увидела неподалеку знакомого человечка: он примостился на камне, дымя трубкой, и молча смотрел на нее.

Таэн потянулась. Почему-то она чувствовала себя усталой, как после тяжелой работы. Она вспомнила, как сильно у нее болела нога, когда она очутилась на этой поляне, и сердито прикусила губу.