Страж штормов - Дженни Вурц

Таэн потянулась. Почему-то она чувствовала себя усталой, как после тяжелой работы. Она вспомнила, как сильно у нее болела нога, когда она очутилась на этой поляне, и сердито прикусила губу.

— Ну, видно, со мной ничего такого не случилось на этой поляне, — с вызовом обратилась она к человечку.

— Прошу прощения. — Ваэре нахмурился, его бусинки и колокольчики нестройно зазвенели. — Но случилось очень многое. Тебя подвергли исследованиям, и мои сородичи решили, как с тобой поступить. Осторожней, смертная, ты слишком мало знаешь, чтобы делать выводы.

Обиженная высокомерием ваэре, Таэн вздернула подбородок — это движение Эмиен сразу бы узнал.

— Между прочим, у меня есть имя.

— Зато тебе не хватает хороших манер, — заметил ваэре. — У меня тоже есть имя. Меня зовут Тамлин. Я учил Анскиере, а еще раньше — того, кого ваш народ зовет Ивейном, Повелителем огня. Ты попала сюда потому, что у тебя редкий дар эмпатии, то есть ты чувствуешь эмоции других людей.

Таэн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Тамлин жестом остановил ее.

— Учись слушать молча, девочка. Многие демоны будут стараться убить тебя, потому что с помощью своего дара ты можешь раскрыть их тайны. Ты нуждаешься в защите, иначе и многие твои соплеменники захотят забить тебя камнями или сделать с тобой что-нибудь похуже. С самого рождения ты мучилась из-за чужих страданий, потому что не умеешь контролировать свой дар, но ваэре могут помочь этой беде. — Тамлин спрыгнул со скалы и махнул рукой, в которой была зажата курительная трубка. — Нынче тяжелые времена. Некоторые из демонов берут на службу смертных, на горе всего человечества. Ты слышала, что случилось на Тьерл Эннете?

Таэн поняла: ваэре намекает на злодеяние Татагрес, которая рвалась завладеть могуществом Анскиере. Разве можно было найти какое-то другое объяснение поступку колдуньи?

— Ты права, — продолжал Тамлин. — С тех пор как умер Повелитель огня Ивейн, Анскиере — единственный защитник человечества. — Ваэре помолчал, задумчиво покусывая черенок трубки. — Теперь больше, чем когда либо, важно уметь проникать в умы людей. И этим займешься ты, Таэн.

Девочка вздрогнула, подтянув колени к подбородку. Ваэре обучали самых могущественных волшебников Кейтланда. Но она, выросшая на далеком островке Имрилл-Канде, была не готова к предложению Тамлина. Калека, ребенок, слишком рано познавший, насколько трудна бывает жизнь, она вдруг ощутила себя маленькой и беспомощной, жалкой игрушкой в древней борьбе демонов и людей.

Тамлин выдул колечко дыма, колокольчики его нежно зазвенели.

— Ты маленькая девочка, но у тебя большое сердце, — ласково проговорил он. — И хотя ты дорого заплатишь за обучение, мы вылечим твою искалеченную ногу. Когда ты нас покинешь, ты станешь старше на семь лет, хотя будешь отсутствовать во внешнем мире гораздо меньше. Ты больше никогда не будешь хромать, и ты станешь повелевать снами людей. Благодаря тебе следующее поколение людей, возможно, будет жить в мире.

Хотя ваэре наобещал ей много хорошего, Таэн наклонила голову, пряча лицо, и заплакала — впервые с тех пор, как покинула Имрилл-Канд. Если Татагрес заключила союз с демонами, значит, Эмиен пошел по пути зла. Если он не одумается, когда-нибудь Таэн придется вступить в борьбу с собственным братом!

10. ТЮРЬМА ДЕМОНОВ ХОЛОДА

К ЗАКАТУ облака разошлись, и Скалистая Гавань, к которой скоро должен был направиться пинас, на фоне сумеречного сапфирового неба казалась вырезанной из черного дерева. Эмиен стоял на палубе брига, озираясь по сторонам с видом опытного рыбака, недовольного погодой. Ясное небо скорее сердило, чем радовало его: теперь им вряд ли удастся незаметно высадиться на берегу. Дозорные Килмарка славились умением передвигаться бесшумно и в совершенстве владеть оружием, и они убивали за куда меньший проступок, чем незаконная высадка на их остров.

Эмиен плотнее закутался в плащ. Он не доверял безрассудной отваге, которая всегда охватывала Татагрес перед лицом опасности. После крушения у Скейновой Границы юноша не решался заговорить с колдуньей об изменении планов: стоит ему упомянуть о благоразумии, как она наверняка устремится прямо к главным воротам крепости. Гнев Татагрес страшил Эмиена больше, чем оружие здешних часовых.

— Ты готов, мальчик?

Эмиен вздрогнул, вырванный из своих мыслей. Татагрес появилась на палубе напряженная, как струна, ее настроение явно было чернее повязки, перехватывающей волосы. Женщина указала на пинас рукой, против обыкновения не украшенной браслетами:

— Пора в путь.

С этими словами она перемахнула через релинг, не дожидаясь помощи Эмиена. Сам он спустился в пинас намного осторожнее, побаиваясь бешеного нрава своей хозяйки.

Эмиен хранил молчание, пока колдунья не устроилась на корме; только тогда он сказал:

— Если Килмарк выставил дозоры на северо-восточном берегу, часовые увидят нас, когда мы станем высаживаться на берег. — Он показал на последние редкие облака, проплывающие над островом, словно сбившийся в комки пух. — Скоро взойдет луна, а на этой лоханке белый парус. Он будет виден издалека, как золотой самородок в куче угля.

— Может, нам подойти к берегу на веслах? — язвительно спросила Татагрес. — Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с часовыми?

Эмиен молча откинул крышку рундука.

«Этот пинас — самое настоящее корыто», — подумал он. Килмарку даже не понадобятся дозорные на берегу. Без четырех крепких матросов на веслах суденышко станет игрушкой волн — пинас был слишком неповоротливым, а его оснастка никуда не годилась. К тому же, судя по всему, их сносило в подветренную сторону. Путь до Скалистой Гавани обещал быть чертовски сложным даже без подначек Татагрес.

Эмиен вытащил потрепанный парус и обнаружил, что от него оторван фал. Юноша выругался, и довольно громко: без паруса вести неуклюжую посудину к берегу будет нелегко. К тому же на дне пинаса плескалась вода, стало быть, была протечка. Скрежеща зубами, Эмиен встал и пошел на корму, надеясь отыскать фал для кливера. Если самонадеянная колдунья не позаботилась даже о таких необходимых вешках, не видать им удачи как своих ушей.

Прислонясь к борту, Татагрес наблюдала за тем, как Эмиен возится со снастями.

— Когда доберемся до берега, можешь пустить эту лодку на дно, если захочешь, — бросила она. — Пинас нам больше не понадобится.

— Правда? — Застыв с фалом в руке, Эмиен рассмеялся. — Тогда к демонам это корыто; пусть его червивые доски сгниют на прибрежных камнях.

Он не стал добавлять, что среди ночи на подветренном берегу скалы могут запросто разнести в щепы пинас еще раньше, чем он успеет его затопить. Хорошо хоть, после крушения у Скейновой Границы он знал, что Татагрес умеет плавать.