Страж штормов - Дженни Вурц

Эмиен обессиленно упал отцу на грудь. Большие руки надежно держали его, и все же мальчик продолжал плакать и никак не мог остановиться.

— Будет, сынок, — успокаивал его отец. Ощущение теплых объятий и эти утешающие слова были всего лишь иллюзией, порождениями беспокойного сна.

Юноша зашевелился, но не мог проснуться, как ни старался. Груз, лежавший на его душе с того дня, был невыносимо тяжелым.

Знакомые пальцы взъерошили его волосы:

— Ничего страшного, малыш. Я знаю, ты слишком мал, чтобы работать вместо Эверта. Когда он выздоровеет, мы заменим сеть. Вытри слезы. Смотри, надвигается шквал, скоро мы вымокнем и без твоей помощи.

Эмиен поднял голову и увидел, что с наветренной стороны небо затянули чернильно-черные тучи. Он шмыгнул носом и вытер грязным рукавом подбородок. Эмиен был уже достаточно взрослым, чтобы понимать: пропавшая сеть — потеря нешуточная. Из-за болезни дядя Эверт уже две недели не выходил в море, и у них кончились почти все деньги. Его матери и маленькой сестре придется голодать, пока отец не вернется с уловом. А теперь из-за надвигающегося шторма придется зарифить парус.

Эмиен попытался взять себя в руки.

Отец сжал его плечо и улыбнулся.

— Молодец. Возьми румпель, хорошо? А я быстро управлюсь с парусами.

Эмиен пошел на корму, потирая ободранное бечевой запястье, которое все еще саднило. Он забрался на широкую скамью на корме, пока отец отвязывал грота-шкот. Снасти болтались, грот вздулся, и мальчик крепко сжал румпель тонкими руками. Порыв северного ветра затеребил его волосы и одежду, парусина натянулась, шлюп резко развернулся, с подветренной стороны через борт полетели брызги. Эмиен пытался держать нужный курс, но румпель не поддавался его усилиям.

— Давай же! — нетерпеливо крикнул отец, когда суденышко начало рыскать из стороны в сторону.

Мальчик изо всех сил навалился на румпель и давил на него до тех пор, пока у него не заболели руки и плечи, но румпель запутался в сети, которая недавно упала за борт. Шлюп задрожал, наверху громко захлопали паруса. Небо потемнело, волны все сильней подбрасывали и трепали рыбацкое судно.

Отец Эмиена перестал возиться с рифами. Все новые порывы ветра яростно били в залатанный парус, и обуздать эту ярость можно было только перерезав фалы. Съежившись на корме, Эмиен с несчастным видом смотрел, как его отец медлит в мучительном раздумье. Даже такой малек, как он, понимал, что, если срезать паруса, без управления судно все равно останется игрушкой ветров и волн. Любая волна сможет его перевернуть, и тогда все кончено. Но если сначала освободить румпель, то они смогут справиться. Возможно, даже удастся спасти сеть.

Эмиен видел, как отец прикинул высоту волн, направление и скорость ветра — и, взяв веревку, обвязал ее вокруг талии. Взрослый Эмиен, видя это во сне, очень хотел закричать, остановить отца, спасти от смерти. Сейчас отец нырнет и утонет, запутавшись в сети, когда лишенный управления шлюп под порывами ветра начнет болтаться туда-сюда.

Но кошмарный сон не желал прекращаться. Мучительно четко Эмиен увидел, как отец прыгнул через планшир, чтобы уже никогда не вернуться. Мальчик кричал и дергал застрявший румпель, пока его ладони не покрылись кровоточащими пузырями. Шторм с ревом терзал море, по волнам хлестал дождь, и Эмиена охватила слепая животная паника. Ветер выл в снастях, барашки волн превратились в плотные завесы брызг. Оставшись один на один с разбушевавшейся стихией, обезумев от ужаса, Эмиен забыл обо всем и не знал, сколько времени провел в этом кошмаре…

…Пока грубо обтесанные доски шлюпа не превратились вдруг в гладкую палубу «Ворона». Эмиен перегнулся через банку, впившись ногтями в палубу тонущего корабля. Отплевываясь от брызг, он пытался дотянуться до бочонка с бренди, который качался на волнах совсем рядом и все же не давал себя поймать.

Облизав соленые губы, он крикнул:

— Таэн!

Бочонок был каким-то образом связан с судьбой его сестры, но Эмиен не посмел оставить пинас и пуститься за ним вплавь. В отчаянии он схватил весло и потянулся, пытаясь подцепить бочонок и подтащить его ближе к лодке. Но из тумана вдруг появилась белая крачка, окруженная волшебным сиянием, и бросилась ему в лицо. В глаза Эмиена ударил ослепительный свет, кто-то схватил его за плечи, сильно встряхнул… И сияние исчезло, проглоченное темнотой.

— Эмиен?

Юноша проснулся и заморгал, пытаясь понять, где он. Над ним наклонилась Татагрес, ее светлые волосы озаряло перламутровое сияние рассвета.

— Вставай! — велела она. — Как только встанет солнце, мы отправимся в путь.

Эмиен неловко приподнялся на локте.

— Мне снился сон… — Он запнулся, потому что голос его задрожал. — Я видел Таэн, она плыла в бочонке из-под бренди после крушения «Ворона». Анскиере наложил на нее заклятие. Это может быть правдой, госпожа? Если она жива, я…

— Нет, — ответила Татагрес. — Это был только сон.

Женщина отвернулась.

— Вставай, Эмиен, живо. Если мы хотим пересечь горы Скейновой Границы до наступления темноты, нам надо выйти как можно раньше. Лучше будет поесть и переночевать в таверне, а не под открытым небом.

Эмиен с трудом поднялся; слишком глубоко погрузившись в свои мысли, он не заметил, что хозяйка с интересом присматривается к нему. Наконец юноша заставил себя выкинуть сон из головы, забыв, чему его учили дома и не подумав, что в этом видении могло быть куда больше правды, чем в словах Татагрес.

Далеко к югу от Скейновой Границы, за пределами самого южного архипелага из входивших в хартию Альянса, бочонок, в котором спала Таэн, наконец-то доплыл до берега. Он уверенно двигался к своей цели, не подчиняясь вспененному прибою, бьющемуся в берег островка. Заклятие Анскиере привело необычное суденышко на мелководье, и сидевшая на краю бочонка крачка раскинула тонкие крылья. Тотчас взметнулась небольшая волна, подхватила бочонок и вынесла на берег. Потом вода отступила, оставив свою ношу на влажном песке.

Никто не встречал девочку, находившуюся под защитой Стража штормов. Ветерок шелестел густой травой в дюнах, ерошил кроны кедров, величественные стволы которых никогда не знавали лезвий топоров.

Крачка присела на песок, наклонив голову, потом постучала клювом по заклепкам бочонка, и Таэн зашевелилась внутри, просыпаясь от волшебного сна.

Заклинание Стража штормов постепенно теряло силу: сперва исчезло тепло, согревавшее девочку, похожее на тепло материнских рук. Потом Таэн потянулась, осознав, что на лицо ее падает свет. Хотя она помнила, как спряталась в бочонке, когда Татагрес заперла ее в трюме «Ворона», она не боялась. До нее донесся приглушенный грохот прибоя, и она поняла, что находится на твердой земле.