Второй пол - де Бовуар Симона

Это особенно бросается в глаза в той области, где женщинам лучше всего удалось утвердить себя, – в области культуры. Их судьба была тесно связана с развитием литературы и искусства; уже у германцев функции пророчиц и жриц возлагались на женщин; поскольку женщины – маргиналы и находятся на обочине мира, именно к ним обратятся мужчины в попытках преодолеть границы своего универсума с помощью культуры и достичь чего-то иного. Куртуазный мистицизм, гуманистическое любопытство, вкус к красоте, расцветающий в ренессансной Италии, прециозность XVII века, передовой идеал XVIII века приводят в разных формах к прославлению женственности. Женщина тогда занимает главное место в поэзии, становится содержанием искусства; располагая досугом, она может предаваться духовным усладам; вдохновительница, судия, аудитория писателя, она становится его соперницей; часто именно благодаря ей берет верх тот или иной тип чувствительности, та или иная этика, питающая мужские сердца, и тем самым она влияет и на собственный удел: женское образование – это в основном завоевание самих женщин. Но хотя коллективная роль женщин-интеллектуалок весьма значительна, их индивидуальный вклад в целом куда менее ценен. Женщине принадлежит привилегированное место в сфере мысли и искусства потому, что она не вовлечена в действие; но именно в действии лежит живой источник искусства и мысли. Обочина мира – не самое благоприятное положение для того, кто стремится сотворить этот мир заново: и здесь тоже, чтобы вырваться за пределы данного, нужно для начала иметь в нем глубокие корни. Для тех категорий людей, которые коллективно удерживаются в приниженном состоянии, личная реализация почти невозможна. «Куда прикажете деваться со своими юбками?» – спрашивала Мария Башкирцева. А Стендаль говорил: «Все гении, родившиеся женщинами, пропадают для общественного счастья». Собственно, гениями не рождаются, гениями становятся; а до сих пор положение женщины делало это становление невозможным.

Антифеминисты черпают в анализе истории два противоречивых аргумента: 1) женщины никогда не создавали ничего великого; 2) положение женщины никогда не мешало расцвету великих личностей женского пола. Оба утверждения не вполне добросовестны; успехи отдельных избранниц не могут ни компенсировать, ни оправдать систематической приниженности на коллективном уровне; тот факт, что успехи эти редки и ограниченны, как раз и доказывает, что обстоятельства им не благоприятствуют. Как утверждали Кристина Пизанская, Пулен де ля Барр, Кондорсе, Стюарт Милль, Стендаль, женщина не имела возможностей никогда и ни в одной области. Именно поэтому сегодня многие из них требуют для себя нового статуса; и, повторяю, им не нужно, чтобы их превозносили как женщин: они хотят, чтобы в них самих, как и в человечестве в целом, трансценденция одержала верх над имманентностью; они хотят, чтобы им наконец были предоставлены абстрактные права и конкретные возможности, без сочетания которых свобода – не более чем мистификация[76].

Сейчас это стремление осуществляется. Но мы живем в переходный период; мир, всегда принадлежавший мужчинам, пока по-прежнему в их руках; большинство институтов и ценностей патриархата еще сохраняется. Далеко не везде женщинам предоставлена вся полнота абстрактных прав: в Швейцарии они до сих пор не голосуют, во Франции закон 1942 года в смягченной форме закрепляет прерогативы супруга. А как мы сказали выше, абстрактных прав всегда недостаточно, чтобы дать женщине конкретную власть над миром; истинного равенства полов на сегодняшний день все еще нет.

Во-первых, бремя семейной жизни для женщины по-прежнему намного тяжелее, чем для мужчины. Мы видели, что материнские обязанности сократились благодаря контролю за рождаемостью – открытому или тайному, но практика такого контроля распространена не везде и соблюдается не строго; поскольку аборт официально запрещен, многие женщины либо подрывают свое здоровье подпольными абортивными средствами, либо изнуряют себя многочисленными беременностями. Забота о детях и домашнее хозяйство до сих пор лежат почти исключительно на женских плечах. В частности, во Франции традиции антифеминизма настолько стойки, что мужчина счел бы для себя унижением участвовать в исконно женских делах. В результате женщине труднее, чем мужчине, сочетать семейную жизнь и работу. В тех случаях, когда общество требует от нее этого усилия, ей живется намного тяжелее, чем ее супругу.

Рассмотрим, например, долю крестьянок. Во Франции они составляют большинство женщин, участвующих в производительном труде; как правило, они замужем. Незамужняя женщина чаще всего фактически остается прислугой в доме отца, брата или сестры; хозяйкой дома она становится, лишь признав над собой власть мужа; в разных регионах нравы и традиции отводят ей разные роли: нормандская крестьянка во время трапезы сидит во главе стола, тогда как корсиканская женщина не садится за один стол с мужчинами; но в любом случае она, играя важнейшую роль в домашнем хозяйстве, разделяет обязанности и интересы мужа, вместе с ним владеет собственностью; она пользуется уважением и нередко является фактической главой семьи, то есть занимает примерно то же положение, что и в древней сельскохозяйственной общине. Ее моральный престиж часто равен или превосходит престиж мужа, но конкретное ее положение намного тяжелее. На ней одной лежит уход за садом, птичьим двором, овчарней, свинарником; она принимает участие и в тяжелых работах: чистит стойла, унавоживает, сеет, пашет, пропалывает, косит; она копает, удаляет сорняки, жнет, собирает виноград, а порой и помогает нагружать и разгружать возы соломы, сена, дров и хвороста, фуража и пр. Кроме того, она готовит еду и ведет хозяйство: стирает, зашивает, штопает и т. д. Она несет на себе всю тяжесть материнства и заботы о детях. Она встает на заре, кормит птицу и мелкий скот, подает завтрак мужчинам, приводит в порядок детей и отправляется работать в поле, в лес или на огород, потом идет к источнику за водой, снова подает на стол, моет посуду, опять работает в поле до ужина, а после ужина до поздней ночи штопает, убирает дом, лущит кукурузу и т. д. Поскольку даже во время беременности у нее нет времени заниматься здоровьем, она быстро теряет форму, раньше времени блекнет, стареет, болеет. Ей отказано в тех немногих компенсациях, какие мужчина время от времени находит в общественной жизни: он ездит в город по воскресеньям и в дни ярмарок, встречается с другими мужчинами, ходит в кафе, пьет, играет в карты, охотится, ловит рыбу. Она же остается на ферме и вообще не знает досуга. Лишь зажиточные крестьянки, которые могут взять себе в помощь прислугу или избавлены от полевых работ, достигают в жизни счастливого равновесия: их почитают в обществе, а дома они пользуются большим авторитетом, не изнемогая под тяжестью непосильного труда. Однако чаще всего сельский труд низводит женщину до положения вьючного животного.

Положение лавочницы, хозяйки небольшого предприятия, во все времена было привилегированным; они были единственными, кого законодательство со времен Средневековья признавало правоспособными; бакалейщица, молочница, трактирщица, торговка табаком стоят на одной ступени с мужчинами; если они не замужем или овдовели, их торговое дело принадлежит только им; выйдя замуж, они остаются такими же самостоятельными, как и супруг. Они имеют редкую возможность работать там же, где живут, и работа обычно не бывает чересчур обременительной.

Совершенно иначе обстоит дело у работницы, служащей, секретарши, продавщицы – всех, кто трудится вне дома. Им гораздо труднее сочетать работу с домашними хлопотами (покупки, готовка, уборка, приведение в порядок одежды отнимают у них по меньшей мере три с половиной часа в день и шесть часов по воскресеньям; весьма существенная цифра, если добавить ее к часам, проведенным на заводе или в учреждении). Что касается свободных профессий, то, даже если женщинам-адвокатам, врачам или преподавателям кто-то помогает по хозяйству, домашние хлопоты и заботы о детях для них тоже тяжелая обуза. В Америке работа по дому облегчается техническими изобретениями, но от работающей женщины требуют, чтобы она элегантно одевалась и хорошо выглядела, создавая для нее еще одну зависимость; и она по-прежнему отвечает за дом и за детей. С другой стороны, у женщины, стремящейся обрести независимость в работе, гораздо меньше шансов, чем у ее конкурентов-мужчин. Во многих профессиях ей платят меньше, чем мужчинам; ей поручают менее специальные, а значит, хуже оплачиваемые операции, чем квалифицированному рабочему; но и за одинаковые задачи она получает меньшее вознаграждение. Она – новичок в мире мужчин и потому имеет куда меньше возможностей добиться успеха. И мужчинам и женщинам равно претит быть под началом у женщины; они всегда больше доверяют мужчине; быть женщиной – если не порок, то по крайней мере особенность. Чтобы «преуспеть», женщине полезно заручиться мужской поддержкой. Мужчины занимают самые выгодные места, самые значимые посты. Важно подчеркнуть, что в экономическом плане мужчины и женщины образуют две разные касты[77].