Второй пол - де Бовуар Симона

Симона де Бовуар

Второй пол

Simone de Beauvoir

Le deuxième sexe

© Éditions GALLIMARD, Paris, 1949

© Е. Орлова, перевод, 1997

© А. Сабашникова, перевод, 1997

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

Том I. Факты и мифы

Жаку Бо

Есть доброе начало, сотворившее порядок, свет и мужчину, и злое начало, сотворившее хаос, мрак и женщину.

Все, что написано мужчинами о женщинах, должно быть поставлено под сомнение, ибо мужчина – одновременно и судья, и сторона в процессе.

Введение

Я долго колебалась, прежде чем написать книгу о женщине. Тема эта вызывает раздражение, особенно у женщин; и она не нова. В споре о феминизме пролито немало чернил, сейчас он уже почти прекратился – ну и довольно об этом говорить. Между тем разговоры идут до сих пор. И непохоже, чтобы многотомные глупости, выпущенные в свет за последнее столетие, сколько-нибудь прояснили проблему. Впрочем, есть ли вообще проблема? И в чем она заключается? А сами женщины есть? Конечно, у теории вечной женственности по-прежнему есть приверженцы, они шепчут: «Даже в России они все равно остаются женщинами»; но другие – а порой те же самые – весьма сведущие люди вздыхают: «Женщина теряет себя, женщины больше нет». Никто уже толком не знает, существуют ли еще женщины, будут ли они существовать всегда, надо к этому стремиться или нет, какое место они занимают в этом мире и какое должны были бы занимать. «Где женщины?» – вопрошал недавно один нерегулярный иллюстрированный журнал[1]. Но прежде всего: что такое женщина? «Tota mulier in utero: это матка», – говорит один. Между тем про иных женщин знатоки заявляют: «Это не женщины», хотя у тех, как и у всех остальных, есть матка. Все согласны, что в роде человеческом есть самки; что сегодня, равно как и в прошлом, они составляют примерно половину человечества; и все-таки нам говорят, что «женственность в опасности»; нас заклинают: «Будьте женщинами, оставайтесь женщинами, становитесь женщинами». Значит, не всякое человеческое существо женского пола – обязательно женщина; оно должно быть причастно к таинственной, угрожающе хрупкой реальности – женственности. Может, ее выделяют яичники? Или она закреплена где-то на платоновском небосводе? Довольно ли юбки с оборками, чтобы спустить ее на землю? Никакого ее образца не существует, хотя многие женщины изо всех сил стараются стать ее воплощением. Ее обычно описывают в соблазнительно-расплывчатых выражениях, словно заимствованных из словаря ясновидящих. Во времена святого Фомы Аквинского она виделась столь же четко очерченной сущностью, как снотворное действие мака. Но концептуализм утратил свои позиции: биологические и общественные науки больше не верят в извечные, неизменные сущности, обусловливающие те или иные характеры, будь то характер женщины, еврея или негра; они рассматривают характер как вторичную реакцию на определенную ситуацию. Сегодня женственности нет потому, что ее не было никогда. Значит ли это, что слово «женщина» лишено всякого содержания? Эту мысль усиленно отстаивают сторонники философии Просвещения, рационализма, номинализма; для них женщины – просто человеческие существа, которых произвольно обозначают словом «женщины»; в частности, многие американки полагают, что женщины как таковой больше не существует; если какая-нибудь отсталая особа все еще считает себя женщиной, подруги советуют ей сходить к психоаналитику, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи. Дороти Паркер писала в связи с одной книгой, довольно, впрочем, вызывающей, под названием «Modern Woman: a lost sex»[2]: «Я не могу непредвзято судить о книгах, в которых женщина рассматривается именно как женщина… Я убеждена, что всех нас, кем бы мы ни были, и мужчин и женщин, нужно считать просто людьми…» Однако номинализм – учение довольно ограниченное, и антифеминистам ничто не мешает доказывать, что женщины не являются мужчинами. Несомненно, женщина, как и мужчина, – человек, но это абстрактное утверждение; факт тот, что любой конкретный человек всегда занимает свое особое место. Отказаться от понятий вечной женственности, негритянской души, еврейского характера не значит отрицать, что на сегодняшний день существуют евреи, негры и женщины: для заинтересованных лиц это отрицание будет не освобождением, а уходом от существа дела. Ясно, что ни одна женщина не может, не кривя душой, утверждать, будто вырвалась за пределы своего пола. Несколько лет назад одна известная писательница не позволила поместить свой портрет среди фотографий женщин-литераторов: ей хотелось числиться в одном ряду с мужчинами, но, чтобы добиться этой привилегии, она использовала влияние мужа. Женщины, утверждающие, что они мужчины, все равно требуют от мужчин обходительности и почтения. Мне вспоминается одна молоденькая троцкистка, которая, стоя на трибуне в центре бурного митинга, замахнулась на кого-то кулаком, несмотря на весьма хрупкое телосложение; она отрицала свою женскую слабость, но отрицала из любви к одному активисту, с которым хотела быть на равных. Судорожные усилия американок вести себя вызывающе доказывают, что им не дает покоя чувство собственной женственности. В самом деле, достаточно пройтись по улице с открытыми глазами, чтобы убедиться: человечество делится на две категории индивидов, явно отличающихся друг от друга одеждой, лицом, телом, улыбкой, походкой, интересами, занятиями; быть может, эти различия поверхностны, быть может, им суждено исчезнуть. Бесспорно одно: на данный момент они со всей очевидностью существуют.

Если для определения женщины недостаточно ее функции самки, если определять ее через понятие «вечной женственности» мы тоже отказываемся и если мы при этом признаем, что на земле, хотя бы временно, существуют женщины, то перед нами неизбежно встает вопрос: что же такое женщина?

Сама постановка вопроса немедленно подсказывает мне первый ответ. Значимо уже то, что я им задаюсь. Мужчине никогда не пришло бы в голову писать книгу об особом положении людей мужского пола в человечестве[3]. Чтобы дать определение самой себе, мне прежде всего нужно заявить: «Я – женщина»; эта истина – фундамент, на котором будет основано любое другое утверждение. Мужчина никогда не начнет описывать себя с принадлежности к определенному полу: то, что он мужчина, разумеется само собой. Рубрики «мужской» – «женский» выглядят симметричными лишь с формальной точки зрения, в записях актов гражданского состояния и в удостоверениях личности. Два пола соотносятся не так, как два электрических заряда или полюса: мужчина воплощает в себе как положительное, так и нейтральное начало, вплоть до того, что по-французски «les hommes» значит одновременно и «мужчины», и «люди»: частное значение латинского слова «vir» слилось с общим значением слова «homo». Женщина предстает отрицательным началом, причем любое свойство вменяется ей как ограничение, без обоюдности. Я иногда раздражалась, если мужчины в ходе отвлеченной дискуссии мне говорили: «Вы так считаете, потому что вы женщина», но я знала, что в свою защиту могу сказать только: «Я так считаю, потому что это правда», стирая тем самым собственную субъектность. О том, чтобы возразить: «А вы считаете иначе, потому что вы мужчина», не могло быть и речи, ведь подразумевается, что быть мужчиной – это не особенность; мужчина, будучи мужчиной, всегда в своем праве, а женщина не права. Подобно тому как у древних существовала абсолютная вертикаль, по отношению к которой определялась наклонная, существует абсолютный человеческий тип – тип мужской. У женщины есть яичники и матка: таковы особые условия, которые замыкают ее в ее субъектности; как говорится, она думает своими железами. Мужчина горделиво забывает, что в его анатомии тоже есть гормоны, тестикулы. Он воспринимает собственное тело как непосредственную, нормальную связь с миром, полагает, что постигает мир в его объективности, тогда как все особенности женского тела представляются ему бременем – препятствием, тюрьмой. «Самка является самкой в силу отсутствия определенных качеств, – писал Аристотель. – Характер женщины мы должны рассматривать как страдающий от природного изъяна». А святой Фома Аквинский вслед за ним утверждает, что женщина – это «неудавшийся мужчина», существо «случайное». Именно это символизирует история из Книги Бытия, где Ева предстает сделанной, по выражению Боссюэ, из «лишней кости» Адама. Человечество мужского рода, и мужчина определяет женщину не как таковую, а в соотнесении с собой; ее не рассматривают как автономное существо. «Женщина существо относительное…» – пишет Мишле. А г-н Бенда в «Докладе Уриэля» утверждает: «Тело мужчины имеет смысл в самом себе, помимо тела женщины, тогда как последнее, судя по всему, вне связи с мужчиной смысла лишено… Мужчина осмысляет себя без женщины. Она не мыслит себя без мужчины». Она – лишь то, чем назначит ее мужчина; женщин, например, называют «le sexe», просто «пол», имея в виду, что мужчины видят в них прежде всего существа с половыми признаками: они являются полом для него, а значит, являются им абсолютно. Женщина определяет себя и свою особость относительно мужчины, а не мужчина относительно женщины; она – несущностное в сравнении с сущностным. Он – Субъект, он – Абсолют; она – Другой[4].