Император-гоблин - Кэтрин Эддисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майя не знал арий, которые она исполняла, никогда не слышал названий опер. Но это не имело значения; он слушал мин Вечин, и ему казалось, что он парит над землей, что ее голос уносит его в неведомые чудесные края. Когда она замолчала, он не сразу смог собраться с мыслями и лишь через несколько секунд осознал, что от него чего-то ждут. Придворные молчали, настороженно подняв уши, мин Вечин вглядывалась в его лицо радостным, полным надежды взглядом, но через несколько секунд он заметил на ее лице признаки растущего страха.
– Аплодируйте, ваша светлость, – быстро прошептал Телимедж, и Майя, испытывая одновременно облегчение и смущение, принялся восторженно аплодировать. Придворные немедленно последовали его примеру, а мин Вечин сначала сделала глубокий реверанс императору, а потом поклонилась гостям.
Ему пришлось подняться, чтобы освободить остальных от ограничений, налагаемых этикетом. Эльфы начали собираться в небольшие группы, продолжив прерванные разговоры, а Майя по-прежнему топтался у своего кресла. Теперь истории об императорах, которые переодевались в обычную одежду, чтобы побродить по городу среди простых смертных, стали ему гораздо ближе и понятнее, чем в убогой спальне Эдономи. Он рассматривал придворных, которые с энтузиазмом обсуждали и анализировали выступление мин Вечин, и больше всего на свете ему хотелось подойти к одной из компаний и присоединиться к разговору.
Ему от всей души хотелось, чтобы отец в свое время счел нужным воспитывать его при дворе или хотя бы в каком-нибудь провинциальном городе. Там он смог бы, по крайней мере, научиться вести себя в обществе и не стоял бы сейчас в одиночестве, подавленный сознанием собственного ничтожества и неспособности поддержать простейшую светскую беседу.
«Мне следует уйти», – подумал он и собрался дать знак ноэчарей, но в этот момент заметил Нуревиса. Сын канцлера решительно пробирался сквозь толпу по направлению к императору, а за ним грациозно, словно лань, следовала мин Вечин.
Из вежливости она остановилась на некотором расстоянии от Майи, а Нуревис приблизился к императору.
– Ваша светлость, – негромко сказал он, – мин Вечин очень просила нас представить ее вам. Вы позволите?..
Майя, не веря своим ушам, несколько секунд переводил взгляд с Нуревиса на девушку.
– Представить… представить нам?
– Вы император, – с улыбкой напомнил ему Нуревис.
– Да. Да, конечно… то есть, мы будем чрезвычайно рады познакомиться с мин Вечин.
Его лицо пылало.
– Замечательно! – воскликнул Нуревис, любезно сделав вид, что не заметил смущения императора. Он кивнул певице, и та подошла и присела в глубоком реверансе.
– Ваша светлость, – поприветствовала она Майю. Ее голос при разговоре был таким же прекрасным и чистым, как и пение.
Майя совершенно растерялся. Вблизи она была ослепительна. Он почувствовал запах ее духов, нежный, слегка пряный. Майя никогда прежде не слышал такого чарующего аромата. Сердце стучало, как молот.
– Очень приятно с вами познакомиться, мин Вечин. – Не зная, что еще сказать, он добавил: – У вас красивый голос.
– Благодарим вас, ваша светлость, – ответила она.
Майя разозлился на себя. Правильно Сетерис называл его гоблинским пугалом. К собственному ужасу, он услышал, как продолжает говорить:
– Нам очень мало известно об опере, но мы в восторге от вашего пения.
– Вы так любезны, ваша светлость, – ответила певица. Она вела себя безукоризненно вежливо, но Майя чувствовал, что она разочарована его общими словами.
– Нет, я… – Он спохватился и, тщательно подбирая слова, добавил: – Мы имели в виду, что не можем судить о вашем голосе как знаток; мы можем лишь сказать, что искренне восхищены.
По крайней мере, его оговорка привлекла ее внимание. Ее удивительные зеленые глаза, слегка подкрашенные темными тенями, внимательно изучали его. Майя чувствовал на себе взгляды придворных, которые следили за ними, не прекращая светской болтовни.
Потом Неда’о Вечин улыбнулась, и Майя обнаружил, что остальной мир перестал для него существовать.
– Похвала вашей светлости дорога нам более дифирамбов музыкальных критиков, потому что она абсолютно искренна.
Она говорила с легким акцентом, незнакомым Майе, и едва заметно шепелявила. Но это не портило ее прекрасного голоса. Вслушиваясь в него, Майя представлял себе сверкающую стеклянную вазу, изготовленную искусным стеклодувом. Майя вдруг понял, что снова отвлекся, и поспешно спросил:
– Давно ли вы служите в Оперном театре Джа’о?
Он понимал, что задал ужасно банальный вопрос, однако мин Вечин простила ему и это.
– С шестнадцати лет, – ответила она. – Мы мечтали петь с раннего детства, но дирекция не принимает несовершеннолетних учеников. До шестнадцати мы пели в Детском Хоре.
– А какое отношение дирекция оперного театра имеет к детскому хору?
Она рассмеялась, и Майя понял, что снова обнаружил свое невежество. Но девушка улыбалась не насмешливо, а сочувственно.
– Мы видим, что вы действительно незнакомы с театральным миром, ваша светлость. Во многих крупных оперных театрах есть детский хор. Когда нам было одиннадцать, мы исполняли партию древесной лягушки в опере «Сон императрицы Кориверо». А потом, конечно, существуют еще Мичен-оперы.
– Как вы сказали?
– Маленькие оперы, – с удивлением пояснила она.
Он все равно не понимал, о чем речь.
– Разве ваша светлость в детстве не посещали детские спектакли?
– Нет, – ответил он и едва не принялся рассказывать ей, что именно ответил бы Сетерис на подобное предложение. Но вовремя сдержался и лишь добавил: – Мы провели детство и юность вдали от городов, в сельской местности.
На долю секунды во взгляде девушки промелькнул ужас, но она тут же взяла себя в руки.
– Мы надеемся, что ваш первый опыт побудит вас искать возможностей слушать оперу.
– Конечно, – пробормотал Майя. Откуда-то сбоку вынырнул Нуревис и шепнул, что кое-кто еще желает быть представленным императору.
Мин Вечин сделала реверанс, ослепительно улыбнулась и отошла.
Майя, забывшись, смотрел ей вслед.
Лишь ценой гигантских усилий ему удалось сосредоточиться и сказать несколько вежливых фраз придворному, которого представил Нуревис. И следующему придворному. И еще одному. Каждый хотел, чтобы император обратил на него внимание и запомнил его. Майя мог лишь улыбаться и повторять заученные фразы «Благодарим вас» или «Нам очень приятно познакомиться с вами». Запомнить все имена и лица было невозможно. Он почти сразу отказался от попыток вникнуть в запутанные родственные связи между представителями различных аристократических домов. Майя встрепенулся лишь после того, как Нуревис доложил:
– Ваша светлость, осмин Лоран Дученин.
Несмотря на усталость и обилие новых впечатлений, Майя узнал это имя и вспомнил характеристику, данную Ксеветом племяннице лорд-канцлера: блестящая амбициозная аристократка, соперница Ксору. Девушка, которая хочет стать императрицей. Он поморгал и заставил себя сосредоточить взгляд на женской фигуре в зеленом шелковом платье.
Когда молодая женщина сделала реверанс и выпрямилась, он увидел, что она выше Ксору, но такая же изящная и стройная. Глаза у нее были зелеными, как у мин Вечин, но более темного оттенка; украшения с хризолитами выгодно подчеркивали их цвет. Она
