Сделка - Эль Кеннеди

– Еще два. – Надо мной нависает Логан. – Давай, старик, а то ты что-то расслабился.

Лежа на скамье, я со вздохом берусь за штангу и делаю жим, вкладывая в него всю свою ярость. Логан наблюдает за мной. Когда я заканчиваю, он кладет штангу на опоры и протягивает мне руку. Я принимаю его помощь и встаю, а он ложится на мое место.

Господи, мне нужно срочно приходить в себя. К счастью, сегодня у нас нет тренировки на льду, а то я бы даже и не вспомнил, как надо кататься.

«Ханну изнасиловали».

А теперь она хочет переспать со мной.

Нет, она хочет, чтобы я починил ее.

Проклятье, о чем я только думал, соглашаясь на это? Да, я хотел раздеть ее с того самого поцелуя, но не таким вот образом. Не ради сексуального эксперимента. Не под грузом ответственности за… за что? Чтобы ей было хорошо? Чтобы она не разочаровалась?

– Ау! Ты куда пропал? – слышу я насмешливый голос Логана.

Я вырываюсь из своих грустных размышлений и понимаю, что он ждет, когда я подам ему штангу.

Вздохнув, я заставляю себя сосредоточиться на тренировке. Уж лучше сторожить Логана, чтобы он не помер, чем зацикливаться на Ханне.

– Я на тебя сильно обижен, – говорит друг, сгибая руки и опуская штангу до самой груди, а затем на выдохе делая жим.

– Что я такого натворил? – спрашиваю я.

– Ты сказал, что Уэллси тебя не интересует.

Я настораживаюсь, но притворяюсь равнодушным и продолжаю счет.

– Она и не интересовала, во всяком случае, в тот момент, когда ты спросил об этом.

Логан крякает при каждом жиме. Мы оба тренируемся с весом, на десять килограммов меньше, чем обычно, потому что из-за вчерашней попойки не в состоянии работать в полную силу.

– И что, сейчас она тебе стала интересна?

Я нервно сглатываю.

– Ага, именно так.

Больше Логан ничего не говорит. Мои пальцы дрожат, когда я укладываю штангу на опоры.

Я то и дело поглядываю на часы над входом в спортзал. Сейчас почти пять. Ханна работает до десяти, а потом едет прямо ко мне.

Так что мы с ней, вероятнее всего, займемся сексом.

От тревоги мой желудок скручивается в тугой и массивный узел. Я не представляю, получится ли у меня что-нибудь. Я ужасно боюсь сделать что-то не так. Обидеть ее.

– Я не удивлен, что все-таки ты разглядел собственную ошибку, – говорит Логан, когда мы опять меняемся местами. – Она классная девчонка. Я понял это сразу.

Ага, Ханна действительно классная. А еще она красивая, умная и веселая.

И совсем она не сломанная.

Я хватаюсь за последнюю мысль, и напряжение, владеющее мною, ослабевает. Вот поэтому-то я и согласился переспать с нею. Независимо от того, что случилось в ее прошлом, сколько рубцов оставило в ее душе то несчастье, Ханна Уэллс не сломалась, и я это точно знаю. Она слишком сильная, чтобы позволить кому бы то ни было, особенно такому куску дерьма, как тот насильник, сделать это.

Нет, ей просто не хватает веры в людей и в какой-то мере уверенности в себе. Ей просто нужно, чтобы кто-то… направил ее, что ли, за неимением лучшего слова.

Черт, неужели этим «кем-то» могу быть я? Но я совсем не представляю, как нужно себя вести, когда спишь с жертвой изнасилования.

– Во всяком случае, я не обижен, что ты опередил меня, – говорит Логан.

Я слабо улыбаюсь ему.

– Ну спасибо.

Он улыбается в ответ.

– Вместе с тем я требую освобождения от кодекса братства, который утверждает, что я не могу встречаться с ней после того, как ты с ней расстанешься.

Я непроизвольно сжимаю гриф штанги. К черту. При мысли, что Логан будет спать с Ханной, у меня возникает желание схватить штангу за гриф и метнуть ее через весь зал. Однако при этом я абсолютно уверен, что у Логана нет ни малейшего шанса с Ханной, особенно сейчас, когда я разобрался в ее проблемах.

Так что я с равнодушным видом пожимаю плечами и говорю:

– Да получай.

– Отлично. А теперь я добавлю пять килограмм к этой дуре, потому что нам, Джи, это по силам.

Следующие полчаса пролетают незаметно. Ребята идут в душ, зал пустеет. Я вижу, что Берди все еще подтягивается на перекладине, и подхожу к нему.

– Эй, старик, у тебя есть минутка? – спрашиваю у него я, вытирая полотенцем потный лоб.

Он выпускает перекладину, приземляется на синий гимнастический мат и тянется за своим полотенцем.

– Конечно. А что?

Я все еще не уверен. Всем известно, что хоккеисты не склонны к задушевным беседам. Большую часть времени мы просто треплемся в раздевалке или перебрасываемся колкостями, и в эту смесь редко затесываются серьезные разговоры.

Джейк Берди Бердерон – это исключение из правила. Именно к этому высокому и сильному старшекурснику приходят за советом, именно к нему обращаются за помощью, когда возникает какая-то проблема. Именно этот парень готов бросить все дела и спешить на помощь. В прошлом сезоне, когда в связи с окончанием колледжа из команды ушла почти половина старшекурсников и встал вопрос о капитане, я сказал Берди, что поддержу его на сто процентов, если он претендует на этот пост. Он замахал на меня руками, заявив, что сыт по горло «накачками» и предпочитает спокойную игру лидерству. Однако в глубине души я знаю, что Берди – наш реальный лидер. Я не встречал людей лучше. Без шуток.

Я кошусь на открытую дверь и почти шепотом говорю:

– Только пусть это останется между нами, ладно?

Он усмехается.

– Эх, чувак, если ли бы ты знал, сколько чужих секретов плавает в этой черепушке, ты бы опупел. Поверь мне, я умею держать рот на замке.

Я сажусь на длинную деревянную скамью у стены и опираюсь руками на колени. Я не знаю, с чего начать, но точно знаю, что всю правду ему рассказывать нельзя. Это тайна Ханны, и только она вправе распоряжаться ею.

– Ты когда-нибудь спал с девственницей? – начинаю я.

Он изумленно хлопает глазами.

– Э. Ого. Ну да, спал. – Берди садится рядом. – Но это между нами? – уточняет он.

– Естественно.

– Нат была девственницей.

Нат – это Натали, девушка Берди, они вместе с первого курса. Это одна из тех идеальных до тошноты пар, которые становятся предметом насмешек и одновременно предметом тайной зависти.

Я вынужден спросить:

– А ты?

Он улыбается.

– Не-а, я отметился еще в пятнадцать.

Пятнадцать. Столько же было Ханне, когда… Я неожиданно задаюсь вопросом, а не был ли тот раз первым для нее, и ужас когтями сдавливает мне горло. Господи. Для некоторых девчонок лишение невинности – это большое событие, и мне трудно представить, каково это, когда ее забирают вот таким вот образом.

– А что? Ты встречаешься с горячей девственницей? – насмешливо спрашивает Берди.

– Что-то вроде того. – Помня, что в «Малоуне» я был с Ханной, Берди вполне способен сложить два и два, но я знаю, что он не будет трезвонить об этом на каждом углу.

И вообще я считаю, что гораздо безопаснее говорить о девственности, чем произносить слова «жертва изнасилования». Потому что метод, по сути, один и тот же. В обоих случаях нужно быть терпеливым, почтительным и осторожным, ведь так?

– И что ты делал для Нат в первый раз? – смущенно спрашиваю я.

– Честно? Я просто постарался, чтобы ей было комфортно. – Берди пожимает плечами. – Она не склонна к этой слащавой чепухе, типа цветов, свечей, кровати, усыпанной розовыми лепестками. Она не хотела делать из этого большое событие. – Снова пожатие плеч. – А вот некоторые девчонки хотят. Так что в твоем случае тебе, думаю, надо первым делом выяснить, какая она, сдержанная или сверхромантичная.

Я думаю о Ханне, о том, как давит на нее необходимость быть «нормальной» – наверное, это давление в тысячу раз сильнее, чем то, что чувствую сейчас я, – и мгновенно получаю ответ.

– Точно сдержанная. Свечи и лепестки заставили бы ее нервничать.

Берди слегла склоняет голову набок.

– Тогда продвигайся вперед медленно и делай все, чтобы ей было комфортно. Это мой единственный совет. – Он замолкает. – И растяни прелюдию. Девчонкам нужны предварительные ласки. Усек?

Я хмыкаю.

– Да, сэр.

– Еще вопросы? А то от меня несет как от помойки, мне ужасно хочется в душ.

– Нет, это все. Спасибо, старик.

Берди хлопает меня по плечу и встает.

– Не заморачивайся насчет всего этого, Джи. Не забывай, что секс должен приносить удовольствие. – Он подмигивает мне и выходит из зала.

Не заморачиваться? Господи, а как в моем случае не заморачиваться?

Я издаю громкий стон и радуюсь, что никто не слышит этот полный отчаяния возглас.

«Позаботься, чтобы ей было комфортно. Продвигайся медленно. Растяни прелюдию. Не заморачивайся».

Ладно. Я с этим справлюсь.

Во всяком случае, я чертовски надеюсь, что справлюсь.

Глава 24

По дороге к Гаррету я так нервничаю, что меня тошнит, но я сдерживаю рвотные позывы, потому что не хочу испачкать машину Трейси и платить за химчистку.

Из-за нервотрепки я плохо помню, как прошли пять часов моей смены. И один час репетиции с Кэссом. И как я перебралась из одного места в другое. С самого утра, с того момента, когда я покинула спальню Гаррета, я двигалась на автопилоте, и все мои мысли были сосредоточены на том, что будет вечером.