Знаменитость - Дмитрий Тростников

— Ну-у, Мойша Лабух! Все хотят Мойшу, вынь да полож, но ему-то уже за семьдесят! Опять же ревматизм. Он нынче играет, только если гонорар подстать его незаурядному таланту…

В этот момент я понял, что с первого же слова их диалог был торгом. Причем торгом отчаянным, в котором схлестнулись два достойных, и, по-видимому, давно знающих друг друга противника. Обмениваясь шуточками, они под локоток прогуливались туда-сюда, вполголоса обсуждая детали крупной сделки. Мы с Алешей слышали обрывки их торга, только когда парочка деловых проходила мимо нас.

— Лева, я тебе сверху даю еще тромбон — бесплатно… — предлагал чернявый Яша.

— Какой может быть тромбон, когда у тебя некому играть на басу?.. — резонно возражал Рудик.

Они хлопнули по рукам только через четверть часа.

— Эй, шкет! — окликнул молдаванин подростка, стоявшего на другой стороне улицы. — Ну-ка, свистни!

Мальчишка стремглав забежал в подворотню, и издал там свист такой силы, будто от причала отходил океанский лайнер.

А Лев Рудик взялся отсчитывать денежные купюры.

— Всучил все-таки Яша нашему Леве свой тромбон, — хихикнул мне на ухо Алеша.

Потому что из освистанной подворотни один за другим появились музыканты. Видимо, они там прятались в теньке, ожидая заказа. Первым шел как раз высокий мужчина с тромбоном, а уже за ним потянулись гитаристы и саксофон.

— Забирай ансамбль! Они твои до 19.00, — скомандовал молдаванин, тщательно слюнявя палец, прежде чем пересчитать деньги.

— Лева! Надеюсь, ты не взял этого чернявого? А то он играет на скрипке, как будто не смазанными дверными петлями ворочает, — Алеша взволнованно предупредил нашего продюсера.

— На скрипке у нас будет играть настоящий виртуоз! — удовлетворенно цокнул языком Рудик. — А откуда ты знаешь, как Яша играет?

Алеша замялся, сходу не сообразив, что выдал себя. Рудик нахмурился.

— Ну, это… — начал Алеша, не сразу соображая, что бы соврать.

— Ну, а за уважаемым Моисеем я лично поеду к нему домой, и привезу куда надо, только адрес напиши, — молдаванин подал Рудику обрывок газетного листа и карандаш. — А ты слыхал, Лева, какой нынче кипеж в Одессе? — поинтересовался Яша, пока Рудик выводил адрес на клочке.

— Так меня же два дня в городе не было, — ответил Рудик, с нарастающей тревогой оглядываясь на нас.

— И он мне будет говорить, что ничего не знает! — хохотнул успокоившийся молдаванин. — Когда у самого два питерских жигана за спиной. Я уж грешным делом испугался — по мою душу пришли. Думаю, раз сам Лева перед питерскими не устоял, то мне вообще лучше спрятаться. А вы значит одна компания? Поладили?

И Яша, переставший робеть после того, как деньги перекочевали в его карман, подмигнул мне, как старому знакомому. Он явно готовился нарушить пакт неузнавания. Этому мелкому жулику хотелось еще прибавить авторитета в глазах своих музыкантов.

— Что-то я не догоняю, какие питерские жиганы, Яша? — еще сильнее нахмурился Рудик.

— Да, брось придуряться, Лева! — развел руками тот. — Я слышу только, что люди говорят — дескать, очень авторитетные гастролеры приехали нынче в Одессу-маму. Чуть что — на ножи ставят. И вроде каких-то оборзевших должников ищут. Но тебе-то лучше знать, какие урки из Питера к нам пожаловали в гастрольный вояж, — и он снова кивнул на нас.

Музыканты прислушались. Видимо, слух о криминальных разборках с телеграфной скоростью распространился по всему городу.

— До крови, слава богу, не дошло, — продолжал пояснения Яша. — Но молдаванка уже на стреме. Да и все уважаемые люди в городе тоже на стреме. Все ждут, чем это кончится.

— Ну-ка потолкуем! — выдохнул Лев Рудик нам, и отодвинулся в сторону. — Что за дела, зайчики? Быстро колитесь, а то я за себя не ручаюсь! Откуда вас Яша знает?!

От ярости огромный продюсер покрылся красными пятнами.

Мне пришлось коротко признаться во всем, что мы натворили в картежном притоне. Как назвались там подручными Беса, чтобы уйти целыми и невредимыми. При этом жег стыд, но я все равно старался смотреть Рудику в глаза.

— Так вот откуда они узнали, что вы в Одессе, — подвел итог Рудик. — И значит Бес уже здесь. Вас ищет… Что ж вы молчали!

Мне показалось, что если бы на голове нашего продюсера оставались волосы — он бы вцепился в них кулаками и вырвал клок. Такая злость промелькнула в его глазах.

— Лева! Так ведь пока искать будет… — Алеша переглотнул кадыкастым горлом. — Мы еще успеем записаться. Давай рискнем?..

Рудик шумно выпустил воздух, пытаясь сосредоточиться.

— Трамвай едет! — крикнул кто-то из музыкантов и ансамбль, набранный на скорую руку, полным составом ринулся к остановке трамвая. Старый желто-красный вагон, позвякивая, тащился вверх со стороны моря. И мы втроем, не сговариваясь, тоже побежали за музыкантами.

Когда все разом попытались втиснуться через задние двери в вагон, мгновенно возникла толкучка.

— Шо ты меня своим тромбоном в жопу тычешь! — взвился недовольный клавишник. Ансамбль покатился со смеху. — Тю! Лева глянь, нас сам Янкель Моисеевич Шейфер догоняет! — заметил оглянувшийся клавишник. — Никогда еще не видал, чтобы наш великий импресарио так чесал во все лопатки. Или он трамвай догнать собрался?

От такого предположения настроение сборного ансамбля улучшилось еще сильнее. Все оглянулись. И только Лев Рудик помрачнел до крайности.

И, правда, когда-то отказавшийся работать с нами, Янкель Шейфер, не взирая, на свою монументальную солидность, потешно пытался ускориться, догоняя трамвай. Поняв, что его заметили, старый импресарио остановился, призывно и повелительно махнув рукой.

— Езжайте дальше, адрес знаете. Я скоро догоню, — распорядился Рудик музыкантам, на ходу соскакивая с трамвая. Мы с Алешей последовали его примеру.

Янкель Моисеевич стоял, ожидая нас, и старался отдышаться. Резкий порыв ветра со стороны моря, первый за этот день, потрепал его седую кудрявую шевелюру и закрутил вихрями опавшие листья на брусчатке.

— Беда, Лева! — без предисловий сообщил старый импресарио. — Счастье, что я тебя нашел. С Питера понаехала целая банда! Вот этих твоих подопечных разыскивают. Говорят — должны много, — он кивнул в нашу сторону.

— Вранье это все, я за них знаю! — возразил Лев Евгеньевич.

— Ты знаешь за вранье, я тебе верю. Но авторитетные люди их не знают. И войны настоящей никто не хочет. А из-за них она может начаться. От твоих непутевых друзей одни неприятности — не зря чуяло мое сердце! И когда питерские со своим Бесом достанут ножи — еще неизвестно, как все повернется. По справедливости или туда где сила… — вздохнул Шейфер. — Потому и торопился предупредить тебя Лева. Бандиты уже рыщут по Одессе, и вот-вот вас найдут. И тогда кого-то придется хоронить…

Новый порыв ветра закрутил пыль вдоль улицы. Прогноз погоды сбывался быстро, как это случается в приморских городах. Над морем небо уже захмурилось. Лев Рудик провел рукой, приглаживая лысину, и выругался вполголоса.

— Хотел успеть альбом записать. Музыканты уже едут на квартиру. Все готово…

— Боюсь, Лева, уже не только музыканты туда едут, — вздохнул Янкель Шейфер. — Ты скольким людям адрес говорил?

— Да почти никому… Вот Яшке-молдавану сейчас сказал, чтобы скрипача Моисея Лабуха туда отвез.

— Моисей Лабух! Это легенда. У тебя, правда, мог получиться великолепный концерт, — мечтательно оценил старый импресарио. — Но ехать туда уже нельзя. Кто поручится, что Яша тебя не сдаст, польстившись на деньги, или, когда нож к горлу приставят? А эти урки многое уже знают. Так что в Одессе для твоих друзей безопасных мест больше не осталось…

И его правота стала ясна и Рудику, и даже мне. Лев Евгеньевич зажмурился еще на секунду, как от сильной зубной боли. А потом решительно повернулся к нам.

— Треба вам уезжать. И срочно, — велел он.

— Что, даже на квартиру за вещами нельзя? Там же рыба! Даже не попробуем? — опешил Алеша.

Лев Евгеньевич в ответ только вздохнул.

Через полчаса, в одном из закутков одесского вокзала, подальше от лишних глаз, мы прощались со Львом Рудиком. Он принес билеты на поезд, который уходил уже через сорок минут. И дал немного денег с собой.

— Так в море ни разу и не окунулся, и Одессу не посмотрел совсем, — подвел грустный итог Алеша.

— Лева, а как же ты, ведь опасно? — спросил я.

— И не из таких переплетов выбирался. А у себя в родной Одессе уж точно как-нибудь вывернусь, — пообещал он, и пояснил. — Без вас мне будет проще.

Я не выдержал и обнял его. А за мной и Алеша.

— Что-то не везет мне в музыкальном бизнесе! Хотел Высоцкого записать — не вышло, Козырного нашел — и снова облом. Наверное, не в шоу-бизнес мне надо было податься, а в шашлычники? Или заниматься снабжением, ни на что не отвлекаясь? Снабжение получается, а с музыкой сплошные проблемы, — попытался отшутиться наш одесский продюсер. — Ну ладно, побегу, пока дождь не начался…