По дороге с облаками - Дарья Светлова

На неделю женская половина класса разделилась на два лагеря. С Дашкой и пятью вступившимся за нее одноклассницами никто не разговаривал. Но на следующей неделе к Дашке подошла Портнова и, как ни в чем не бывало, попросила дать списать математику. Дашке давать списывать не хотелось, но это был единственный способ нормализовать обстановку в классе. Бойкот закончился.

В седьмом классе Дашкино общение с одноклассниками свелось к тому, что у нее просили списать домашку или подсказать на контрольной. К счастью в классе появилась новенькая, Марина. Слово за слово, и Марина предложила учить итальянский язык. В моде были итальянские певцы, впрочем, других особо интересных занятий не было. Одноклассникам их увлечение не понравилось. «Что это Светлова с Ворониной не по-нашему в углу шепчутся, вдруг что-то плохое говорят, и вообще, нехорошо от класса отделяться, надо быть такими, как все». Периодически всплывала на поверхность провозглашаемая идея коллективизма – нет никаких «Я», а есть только «МЫ»; все, что не есть «МЫ» и непонятно, скорей всего плохо.

Особенно возмущалась Иванова. Несколько вечеров подряд Иванова звонила Марине домой и просила выйти на пять минут на школьный двор «для разговора». «Разговор» обозначал разборку, грозящую превратиться в драку. Марина каждый раз вежливо отказывалась. Дашке не звонили, боялись ее матери, бывшей председателем родительского комитета класса. По большому счету, одноклассникам было наплевать и на Воронину, и на Светлову, и на их итальянский – мозги были заняты тем, где достать денег на сигареты или как познакомиться с Виталиком из соседней школы. Но через месяц бывшие подруги/соседки по партам Дашки и Марины, боясь осуждения одноклассниц, демонстративно пересели, показывая, что не желают иметь с «дурами» ничего общего. Впрочем, это было к лучшему – свободных парт в классе не было, и девчонкам никак не удавалось сесть вместе. О пертурбациях с месяц посплетничали и поохали, а потом все стихло, и тем самым одноклассники официально признали факт появления новой пары подружек: Светлова и Воронина – и оставили обеих в покое.

На другой день Дашка разговорились с девицей на год младше. Алена появилась в их школе недавно, ее перевели из соседней за плохое поведение. Она собрала вокруг себя человек пять, таких же, как она, – наглых, развязных, выглядящих на все восемнадцать в свои тринадцать, одноклассниц. В школе Дашка старалась держаться от них подальше – в ту пору были модны разборки, что кто-то на кого-то не так посмотрел. Как-то раз в метро к возвращающимся с курсов английского Дашке и Марине подошли две такие особы, старше и выше ростом, одетые в искусственные шубы, войлочные ботинки и клетчатые мохеровые шарфы. «Ты что на меня вылупилась?» – спросила одна из них Дашку, толкнув в плечо. «Да нужны вы смотреть на вас», – ответила она и сделала шаг назад. «Как это не нужны?» Особы нарывались на скандал – смотреть на них было нельзя и не смотреть было тоже нельзя. «Пойдем поговорим». «Не пойду я с вами никуда, – Дашка занервничала. Вокруг были взрослые, но на помощь никто не спешил. Подошел поезд. Девчонки вошли в вагон и сели. Особы сели напротив, нагло вытянув ноги. «Ща выйдем и поговорим», – время от времени повторяла одна из них. «Что будем делать?» – зашептала Марина. К счастью на их станции на перроне стоял милиционер. Дашка схватила Марину за руку и остановилась. Особы замялись. «Ладно, – сказала одна из них. – Смотрите на будущее. Мы-то добрые, а нарветесь на кого-нибудь… Пошли, Натах!»

Знакомство с Аленой произошло не просто так. К Дашке начала приставать Лариса, старшая сестра ее бывшей подруги Риты Янаевой, похожая на крыску девчонка со старушечьим лицом и гадливыми круглыми глазками – вылитая старуха Шапокляк. Таким образом она пыталась самоутвердиться, так как в своем восьмом классе особым успехом не пользовалась. Днем раньше ее отодрал за волосы парень из параллельного класса, и ей хотелось на ком-то отыграться. Для самоутверждения Янаева сначала толкнула Дашку на глазах у своих одноклассников, а потом попыталась облить водой. Бедная Дашка не знала, что ей делать. К счастью появилась Алена.

С чего она решила взять Дашку под свое покровительство, непонятно. То ли для укрепления своего имиджа, то ли ей интересно было пообщаться с теми, кто не был похож ни на нее, ни на одну из ее подруг. В тот же день, встав между Дашкой и ее мучительницей, она коротко приказала: «Вали отсюда!» Лариска не замедлила свалить – Алену боялись. «Что ей от тебя надо?» – спросила Алена у Дашки. «Не знаю, надоела уже». «Ладно, если что, скажи».

Алена зачастила в гости и приводила с собой подруг из соседней школы. Эти девчонки принадлежали совсем к другому кругу – всегда с накрашенными губами, одетые в лучшее, что можно было купить в «Детском мире». «Я гуляю с парнями», – рассказывала Алена о том, как проводит время. «Что значит, гуляю?» Алена вдруг смутилась. «Гуляю… вообще, значит – ну вы понимаете». «А зачем?» Алена задумалась и дальше разговор не пошел.

Восьмой класс. «Девочки, пойдемте, посидите с нами». Классная делает приглашающий жест. Внутри класса бардак.

«Я как побегу, он за мной. Стоять, орет…» – взахлеб рассказывает Иванова, как классно провела вечер. «У нас было три бутылки портвейна и одна водки. Ну че, посидели неплохо, правда Боба напился и его вырвало прямо в комнате», – вторит ей еще одна любительница веселой жизни. «Ты чего уши развесила», – это Дашке, пытающейся выучить слова к завтрашней контрольной на курсах английского. А тут химоза орет: «Завтра после уроков у нас общественно—полезный труд». Это значит, что завтра среда, и обществу полезно, чтобы все шли на жиркомбинат клеить коробки. У Дашки по средам английский, но это, как было принято говорить в школе, были ее личные проблемы. Обществу в лице классной руководительницы нужны склеенные картонные коробки для укладки в них майонеза в баночках. Поэтому отменяйте свои личные дела и поставьте выше дела общественные. Хорошо это или плохо – решать не вам.

Общественно-полезный труд, как и поездка на сельхозработы, официально был добровольным. Это означало, что все добровольно—принудительно трудились на благо жиркомбината, выполняя бесплатно оплачиваемую работу. Для трудившихся школьников труд этот был к тому же бессмысленным. Может быть, школе и была польза, этого никто не знал, но никто из школьников не получал никакого вознаграждения, никакой благодарности за потраченное время. В коммунизм никто не верил, а другого мотива еженедельно проводить три часа, клея коробки или укладывая в них пачки с маргарином, кроме как не получить выговор и в результате плохую оценку по поведению, не было. Но и этого было достаточно, чтобы каждую среду у входа в жиркомбинат появлялась Дашка и еще два десятка одноклассников, и классная руководительница могла отчитаться перед директором школы, что ее класс, то есть отряд, в среду работал. Верила ли она сама в целесообразность и необходимость такого труда или тоже зависела от кого-то или чего-то: от директора, премии или других благ – единого мнения на этот счет не было. Так или иначе, сегодня среда и мы трудимся.

Тем не менее, «процесс пошел, и это правильно, товарищи». Сменилась очередная глава государства, которая вдруг объявила, что теперь все будет по-другому. Сразу после этого удои резко снизились, урожаи сгнили, а к ненавистным коробкам добавилась уборка территории ближайшего детского садика.

Дежурство по столовой, уборка кабинета НВП, уборка кабинета химии, бесконечные субботники. Уборка листьев на школьном дворе, то же – в скверике у железной дороги. Отказаться, даже заикнуться о том, что ты не хочешь убирать листья, было невозможно. Несмотря на провозглашенную перестройку и гласность, обычаи менялись очень медленно, в том числе и в советской школе, где для усмирения учеников пользовались старыми проверенными методами. «Не забывай, чтобы получить медаль на выпускных экзаменах, тебе нужно иметь „примерное“ поведение в характеристике». Дашкины одноклассники не могли дождаться окончания восьмилетки, чтобы с радостью уйти из осточертевшей школы и пополнить ряды рабочего класса. Но Дашка собиралась учиться дальше. Чтобы закончить среднюю школу и поступить в престижный ВУЗ, необходим был не только хороший аттестат, но и хорошая характеристика. Каждодневные угрозы и увещевания накрепко заседали в умах школьников, особенно тех, кто строил планы на будущее. Кроме того, была и такая опасность, что за твое неповиновение на тебе отыграются на экзаменах. Рисковать нельзя. Поэтому, «если вы не поедете в колхоз…!» Чего уж там, все понятно.