Ярый круг - Бэла Дзагоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Клара! – позвала бабушка, и девушке показалось, что она сказала это с жалостью, хотя её бабуля и жалость – вещи несовместимые. – Если с тобой что-то случится, я этого не переживу.
Клара усмехнулась, открывая дверь машины и кидая пакет с кастрюлями на заднее сидение. Довольно забавно, что бабушка подумала о «любимой» внучке только тринадцать лет спустя.
– Поехали. – Буркнула Клара, садясь спереди.
– Это кто? – нахмурилась Ритка, вглядываясь в зеркало заднего вида.
– Бабуля моя. – Клара пригладила рукой растрепавшиеся волосы, которые успели намокнуть под дождём. – Вернулась.
– Чего? – Ритка заёрзала на сидении, пытаясь хоть что-то разглядеть. – Там теперь вообще никого нет.
– Ушла. Будем ждать второго пришествия ещё через тринадцать лет. Смотри. – Клара потянулась к пакету, достала оттуда рамку. – Вот. Это мои родители.
На фотографии двадцатилетней давности отец и мать сидели вместе на диване в бабушкиной квартире, за их спинами на стене висел аляповатый ковёр. Родители счастливо улыбались. Папа только-только вернулся из армии, волосы всё ещё были коротко обритые, мамина же тёмная шевелюра, казалось, сейчас вот-вот заполнит собой весь кадр: мода такая была. Кларе трудно было поверить, что на этом фото родители – её ровесники. Казалось, отец всегда был с усталым, замученным лицом, а матери и вовсе не было.
– Капец ты на мать похожа! – воскликнула Рита, выхватив у Клары фотографию.
Клара выдохнула. Копну тёмных волос мамы девушка к своему счастью не унаследовала, ей достались папины русые волосы, которые Клара совсем недавно, прямо перед поступлением в институт, коротко остригла и покрасила в блонд. Парикмахерша все четыре часа процедуры горевала вслух о роскошных волосах цвета пшеницы, которые пошли под ножницы и краску, Клару это раздражало. Как бы отчаянно девушка ни старалась не походить на мать, короткий прямой нос, глаза светло-зелёного цвета, тонкие губы скрыть было невозможно. Чем старше становилась Клара, чаще начинала замечать вместо своего лица лицо своей матери. И это было отвратительно.
– А где бабушка-то твоя была всё это время? – спросила Ритка, резко вырулив на главную дорогу, подрезав при этом большой чёрный джип, который истошно засигналил. – Ну, откуда она вообще узнала, где ты и всё такое?
– Кто её знает. – Клара проводила взглядом водителя джипа, который, перестроившись на правую полосу, что-то прокричал им, высунувшись из окна.
Девушка понадеялась, что бабуля не разведала, где живёт её любимая внучка. Старая бабушкина двушка была слишком далеко от школы, теперь ещё дальше от института, поэтому, когда Клару выжили из дома, ей пришлось переехать в однушку папы, которая досталась ему от каких-то дальних родственников. Именно туда сейчас и направлялась озорная малолитражка, лихо виляя между рядами. Разглядывая пролетавшие за окном высотки, Клара надеялась, что бабушка, не получив от внучки отклика, вернётся туда, где пропадала тринадцать лет, и больше не побеспокоит Клару.
Домой девушки добрались только через час. Лифт снова сломался, и пакет с котелками и рюкзаком пришлось тащить на седьмой этаж самостоятельно. В квартире Клару ждало поздравление, которое они с Риткой для неё подготовили ещё вчера: большая растяжка «С днём рождения!», несколько шариков на стенах и гирлянда для окна, почему-то прикрепленная на скотч на стену.
– С днём рождения! – закричала Ритка, кинувшись Кларе не шею, будто бы не поздравляла её ещё с утра.
Клара поняла, что сейчас заплачет. Ни вернувшаяся бабушка, ни отец не вспомнили о первом октября – её дне рождения. А Ритка, которую Клара знала всего двадцать пять дней, подготовилась на славу.
В школе Клара была замкнутым ребёнком, мало с кем общалась, больше предпочитала сидеть на последней парте, уткнувшись в тетрадь. От жизнерадостного пятилетнего ребёнка с годами ничего не осталось. Придя в институт, Клара поняла, что и здесь вряд ли с кем-то подружится: её одногруппники сразу сбились в стайки по принципу «девочки с девочками, мальчики с мальчиками», а Кларе нигде не нашлось места. Но через пять дней на занятиях появилась Ритка.
Сначала Клара её даже не заметила, пока подслеповатый преподаватель не назвал Ритку по фамилии:
– Стрешнёва Маргарита! – прохрипел он.
– Стрешнева! – громко ответила девушка. – Поставьте там ударение! У меня, между прочим, фамилия родовая!
По группе прокатились смешки. Преподаватель пожал плечами, но ударение всё же поставил.
На второй паре Маргарита сама подсела к Кларе. На третьей Клара поняла, что больше не останется одна.
С Риткой они казались полными противоположностями. Стрешнева была выше Клары, свои тёмные волосы, казалось, не подстригала никогда, и они спадали по плечам и спине волнами. Маргарита разговаривала громко, часто смеялась и запросто добивалась всего, чего хотела. Клара не понимала, почему бойкая и яркая Маргарита так хотела с ней общаться. Пока сама Ритка не ответила ей на этот вопрос.
– На самом деле, ты такая же, как я. – Улыбнулась Стрешнева, разламывая вилкой столовскую котлету. – Твой огонь почти потух, так подуй на него!
– Как огонь может сам на себя подуть? – Клара посмотрела на Ритку с надеждой, будто бы та могла дать ей ответы на все вечные вопросы.
– Пока ты думаешь над этим, твой огонь всё ещё тухнет. – Рита встала из-за стола и забрала поднос.
Рассказывать о себе Рита не любила. Клара знала о новой подруге немного. В частности то, что она жила на окраине города, и добираться домой вечером после самой поздней пары было неудобно. На вторую неделю Клара предложила Ритке заночевать у неё, чтобы не тащиться по пробкам. Это был первый раз за три года, когда Клара не ночевала одна.
С тех пор Рита несколько раз оставалась у Клары, и вчерашний день не стал исключением. Правда, прежде чем подняться в квартиру, Стрешнева вытащила из машины большой пакет. Не успели они даже поужинать, как Ритка принялась надувать шарики и развешивать их по комнате, лопнув при этом добрую половину и сославшись на то, что шары, дескать, некачественные. Гирлянда для окна неплохо смотрелась и на стене, а девушки в этом плане были непритязательными.
Теперь же огоньки этой гирлянды отражались в стекле рамки, которую Клара повесила на противоположную стену. Она не любила мать, которая так легко бросила их с отцом, не любила отца, который бросил уже её саму, но эта фотография напоминала ей о тех далёких годах, когда всё было хорошо, о тех годах, которые Клара уже почти забыла.
– М-да. Я представляю тебя с этим. – Ритка вытащила из пакета пыльный походный
