Глаз филина - С. Алесько

Немало поспособствовала этому и молодая соседка, лишившаяся во время морового поветрия семьи: мужа и двоих детей. Камилла и раньше иногда заходила к господину Хилфорду помочь по хозяйству, приглядеть за девочкой. Они с мужем были небогаты и дополнительный доход всегда оказывался кстати. Милла, как называли ее подруги, вышла замуж за человека много старше нее, ибо найти супруга по сердцу бесприданнице не удалось. Они жили дружно, но особенной привязанности друг к другу не испытывали, поэтому смерть супруга стала для женщины ударом в большей степени экономическим, ведь на ней оставались двое малолетних детей. А вот когда небеса потребовали к себе и их… Харп помогал ей с погребением и, видя полную апатию буквально в одночасье оставшейся одной соседки, попытался растормошить, предложив стать его домоправительницей. Она согласилась почти сразу. Поначалу возвращалась ночевать к себе, но, когда поветрие сошло на нет, и дочь новоиспеченного мэра вернулась домой, переселилась жить к хозяину, дабы прислуживать молодой барышне.

Девочка, которую звали Оливией, быстро привязалась к Милле, та всегда была добра к ней, а теперь, оставшись одна, стала относиться как к родной дочери. Прошло не так много времени, и эти трое зажили настоящей семьей. Ли (это сокращение она придумала сама, вернее, оно получилось, когда девчушка, только начав говорить, не смогла произнести целиком свое имя) поначалу думала, что отец женится на Камилле и у нее появится братик или сестричка, но взрослые не спешили ни освящать свой союз в храме, ни производить на свет потомство. Девочка попробовала узнать, почему, но и отец, и Милла отшучивались, говоря, что в их возрасте жениться уже неприлично. Ни тот, ни другая не хотели делиться с ребенком затаенными страхами, они и так жили как муж и жена, любили друг друга и Ли, а начни претендовать на большее, думали оба, можно потерять имеющееся.

После мора в обезлюдевший Горинг потянулись искатели лучшей доли из других мест, не затронутых поветрием. Городок был невелик и стоял на реке Изис, в устье которой, у моря, раскинулась столица. До нее даже на баркасе добирались не за один день, но водный путь предпочитали и торговцы, и путешественники: не надо ноги топтать, лошадей гнать, да и встреча с лесными разбойниками не грозит. В те самые «переселенческие» дни Оливия и познакомилась с Ридли. Он перебрался в город со старшим братом, нанявшимся в стражу. Дочери мэра было двенадцать, а веселому веснущатому мальчишке всего десять, но они быстро стали друзьями. Уже через несколько месяцев их стали дразнить женихом и невестой. Ли смущалась и обижалась, а Рид вел себя на удивление по-взрослому, заявляя, что когда ему исполнится шестнадцать, он женится на своей подружке. Как ни странно, в свой шестнадцатый день рождения он действительно отправился к мэру просить руки его дочери. Господин Хилфорд, с трудом сдерживая улыбку, сообщил парню, что если тот тверд в своем намерении, ему придется подождать три года.

— Считаете, я слишком молод, господин мэр? — осведомился Ридли.

Харп объяснил причину. Мальчишка отнесся к услышанному серьезно и уважительно, благодаря чему сильно вырос в глазах предполагаемого будущего тестя. Про себя господин Хилфорд вздохнул с облегчением: дочери уже исполнилось восемнадцать, все ее подруги и ровесницы давно обзавелись семьями. Ли скучала, да и Милла подливала масла в огонь, твердя, что так бедняжка навсегда в девках останется. На этот счет Харп не слишком беспокоился: приданое он собирался дать хорошее, а с такими деньгами и в тридцать пять можно неплохого мужа найти. Только браки по расчету далеко не всегда оказываются счастливыми… Так что сватовство Ридли оказалось очень кстати.

Мэр прекрасно знал его брата, к службе относившегося добросовестно, да и сам жених, недавно тоже ставший стражником, был на хорошем счету. С Ли они дружили не первый год и определенно друг другу нравились. Впрочем, Рид нравился многим девушкам. Парень видный, нрава веселого, легкого. Любит посидеть с друзьями в трактире, но меру выпивке знает, и с девчонками пошутить не дурак, но рук не распускает. В результате Ли, сама того не зная, нажила немало недоброжелательниц. Еще бы: восемнадцать лет, перестарок, а заполучила в женихи одного из лучших парней. И ведь не красавица. Понятно — отцовское положение и деньги и принца б доставили, случись тому в Горинг заехать.

Оливия действительно не отличалась яркой красотой, хотя мужчины на нее очень даже поглядывали, а некоторые откровенно завидовали Ридли, но приданое и папа-мэр тут были не при чем. Ли обладала некой женской притягательностью. Стройная, но не худенькая, в положенных местах ласкающие взор округлости, волосы мягкие, темно-русые, черты лица неправильные, но в сумме своей создающие очень милый облик. А уж большие, синие, чуть удивленные глаза, добрая, иногда немного лукавая, улыбка и плавные, завораживающие движения мало кого оставляли равнодушным.

Оливия с детства выделялась среди сверстниц серьезностью и задумчивостью, вероятно, из-за того, что отец, оставшись один с дочерью, все свободное время проводил с ней и рано начал по-взрослому отвечать на многочисленные детские вопросы. Камилла же баловала девочку сказками и таинственными историями, которые знала во множестве. У подрастающей Ли складывалось вполне трезвое представление о жизни, удивительно сочетавшееся с наивной верой в чудеса. Оливия никогда не была замкнутой, подруг у нее хватало, но со временем все они обзавелись мужьями и детьми, а ходить на девичьи посиделки с молоденькими девицами оказалось не интересно. Девушка, обученная отцом грамоте, много времени проводила за книгами, и в Горинге ее почитали немного странной. Не будь ее отец мэром, степень этой странности в глазах горожан, скорее всего, значительно усугубилась бы.

Несмотря на строгий запрет отца, Ли и Рид, приобретя официальный статус жениха и невесты, очень быстро познали плотские утехи. Не последнюю роль в этом сыграла сердобольная Милла, уже не первый год жалевшая «девочку, никакой радости от молодости не видящую». А уж на «бедного мальчика», самоотверженно согласившегося еще три года перетруждать правую руку, она и вовсе не могла смотреть без слез. К чести Ридли надо сказать, веселый дом он не посещал, и умудренных жизнью сослуживцев это наводило на мысль, что его отношения с подружкой не столь уж невинны. Вероятно, так и было, но по-настоящему Ли рассталась с девственностью, когда Милла снабдила ее предохраняющим от зачатия снадобьем, коим пользовалась и сама, изрядно повышая благосостояние городской знахарки. Мэр, не будучи дураком, конечно, быстро обо всем догадался, но лезть в эти дела не стал. Они с Камиллой жили вместе не первый год, детей заводить не хотели, и «ведьмина микстура», как именовал Харп мутную жидкость в небольшой пузатой склянке, ни разу их не подвела.

Ли и Рид в теплое время года обычно уединялись где-нибудь на природе. Как-то раз молодому стражнику повезло оказать услугу лесничему лорда: поймать воришку, срезавшего у того на рынке кошелек. Видно, денег там лежало немало, ибо благодарный егерь разрешил Ридли беспрепятственно захаживать в заповедный лес и даже промышлять там кроликов. Правда, честно предупредил, что за фазанов и косуль можно и пары пальцев на правой руке лишиться. Рид охоту не очень жаловал, а вот прогулки с невестой подальше от любопытных глаз ценил. В лесу к тому же имелось большое озеро, и купаться там было не в пример приятнее, чем в реке: и вода теплее, и никто не подглядывает. С приходом лета молодые люди почти каждый свободный день проводили в заповедном лесу. Ли там очень нравилось. В полумиле от городских ворот, у опушки дубравы начиналась широкая тропа, шедшая к жилищу егеря и дальше, к охотничьему домику лорда. От нее к озеру отходила незаметная тропка, петлявшая в густых зарослях лещины.

В тот день парило почти с самого утра. Жара, обрушившаяся на Горинг и окрестности, стояла уже почти две недели. Даже слабый ветерок, время от времени легко касавшийся раскаленной черепицы крыш и камней мостовой, не давал облегчения, ибо нес не прохладу, а лишь волны потревоженного зноя. Рид был свободен, и молодые люди с утра отправились на озеро купаться. Оба вздохнули с облегчением, шагнув в густую тень огромных дубов на опушке заповедного леса. Деревья застыли в дремотном покое, сочная трава-недотрога, плотным ковром покрывавшая землю под ними, пожухла, ее листья висели унылыми желтовато-зелеными лоскутками. Лес не спасал от жары, но хотя бы давал тень, защищая от палящих лучей солнца.

Добравшись до озера, молодые люди, не медля, разделись и вошли в воду: прохладная прозрачная глубина манила хотя бы ненадолго отдохнуть от жарких объятий внезапно нагрянувшего лета. Первое купание оказалось непродолжительным: оба соскучились по близости, чуть охладились в голубоватой воде и выбрались на берег. Ридли быстро расстелил прихваченный с собой плащ, и притянул на него Ли. Она села и подставила любимому губы для поцелуя, с наслаждением ощущуая его руки на своем теле… Потом они лежали, обнявшись. Рид играл прядью ее волос, девушка рассеянно смотрела на трепещущие желтые лепестки ирисов. Заросли их прямых, похожих на лезвие меча, листьев вздымались из воды прямо под низким отвесным бережком, на котором расположилась парочка. Там и тут строгую зелень украшали солнечные бабочки цветов, над ними кружили первые стрекозы, бирюзовые, с лазоревыми крылышками. В зарослях тростника неподалеку мелодично перекликались какие-то птахи.