Круги рождения. Тинар - Nastya M
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай я, – предложил помощь мужчина уже в шатре, когда Бансабира не слишком ловко снимала короткие сапожки. Танша сидела на табурете, силясь сосредоточиться на двоящемся лице брата. – Надо же, какие напряженные, – нахмурился, ощупывая женские ступни. Бансабира развеселилась:
– Щекотно, Русса! – пожаловалась женщина. Сладко потянувшись, не удержала равновесие, и чуть было не повалилась на спину, если бы брат не удержал её за ногу.
– Не дергайся ты так! Так, сядь-ка на пол, разотру тебе ноги.
– Еще чего!
– Брось, Бану, это вполне нормально. Знаешь, когда я был юнцом, и Гистасп только начал всерьез меня гонять, наша бабушка иногда растирала мне ноги. Ну, когда стоять уже не мог, – брюнет, ухмыляясь, почесал затылок.
– Но я-то могу стоять! – возгласила Бансабира и, подскочив, с рвением принялась доказывать обратное. Русса схватился за живот от хохота.
– Праматерь, Бану, – Русса, утирая слезы, поднялся и потянул к сестре руки, явно стараясь утихомирить.
– Тише, весь лагерь перебудишь.
– Да кто в нем спит?!
Наконец, Руссе удалось обнять сестру и поцеловать в висок.
– Я люблю тебя.
– Как ты можешь меня любить? Мы же почти не виделись с моего детства.
Мужские руки на её спине сжались крепче.
– Мы одной крови, мы помним одно и то же, вершим одно и то же и нам дороги одни и те же люди. Ну и нам обоим совсем незнаком наш младший брат, Бану. Мы с тобой практически одно и то же, а человек всегда любит самого себя.
– То есть, ты любишь во мне себя? – Бану немного отстранилась, весело поглядев на брата.
– Я люблю тебя в себе, – примирительно произнес мужчина. – Я вложил в твою ручку лук, Бану. Я вывел тебя в море. Я тебя купал и воровал для тебя с кухни мед. С тех прошло много времени. Твои руки стали крепче и теперь уверенно обращаются с любым оружием. В море, если соберешься, выйдешь на своем корабле, и купать тебя я больше не могу, – наигранно раздосадовался Русса. – Да и воровать сладости, больше нет надобности. Но разве это что-то меняет?
Бану, не зная, что ответить, обняла брата за талию и спрятала лицо на его груди.
– Для любви нужно не так много, как ты думаешь, – Русса погладил сестру по волосам.
– Слушая тебя, я думаю, что совсем не разбираюсь в любви.
Русса с пониманием кивнул.
– Ты еще юна.
– Я любила, – прижалась сильнее, чтобы тот ненароком не надумал отстраниться и посмотреть ей в глаза. Русса глубоко вздохнул:
– Возможно, спустя время, тебе покажется иначе.
– Мне не кажется, – упрямо настояла Бану. Сама отстранилась и откинула голову. – Я хотела, чтобы он был счастлив со мной.
Русса не стал удерживать сестру, разомкнув кольцо рук.
– Тогда почему ты сейчас не с ним?
– Потому что у меня не получилось. Я принесла ему только проблемы, – икнув, сообщила женщина.
– Он сам сказал?
Бансабира отошла от брата и села на табурет.
– Нет. Но он постоянно рисковал из-за меня жизнью.
– Ну-у, это ведь был его выбор, – пожал плечами Русса, усмехаясь. – Может, ему нравилось?
– Сомневаюсь.
– В любом случае, ты решила за него.
Бану ощерилась:
– Да уж, похоже единственное, что я умею – решать за других и раздавать приказы.
– Не самое плохое качество.
– Плохое, – махнула рукой, – но приятное. Правда, не думаю, что моему мужу оно будет нравиться так же, как мне.
– Какому еще мужу? – все-таки она хмельна, подумал Русса.
– Увидишь, месяца не пройдет, отец заговорит о моем браке.
Мужчина покачал головой:
– Ты совсем недавно вернулась в семью, не думаю, что он захочет расстаться с тобой снова так быстро.
– Но нам надо хоть что-то поставить против неожиданного союза Алых и Золотых. И Серебряных Каамалов вместе с ними. Из детей Сабира Свирепого, для брака по понятным причинам, годна только я.
Разговор приобрел совсем неожиданное и малоприятное русло. Русса попробовал отшутиться:
– Хотел бы я посмотреть, кто в разгар бойни захочет жениться на Бану Злосчастной, Бану Проклятой и, кажется, еще Матери Лагерей.
Бансабира прыснула.
– Клянусь, это самое дурацкое прозвище, которое мне могли дать.
– Но не могли же они обозвать тебя дочерью лагерей? – Русса понимающе вскинул брови.
– Отец бы не простил.
– И старый Ниитас тоже. Кстати, полагаю, не будь он твоим дедом, отец, все же надумай выдать тебя замуж, выбрал бы в родичи именно Сиреневый дом.
– Не думаю.
– Вот это верно, – похвалил брат. Зря он сам вернулся к теме. – Союзу Шаутов и Раггаров мы всегда противопоставим альянс северных кланов, и думать тут нечего.
– Каамал в союзе с Раггарами, – напомнила Бану. – Отец так долго добивался их вмешательства и так рассчитывал на их помощь, а в итоге союзный договор объединил не четыре дома, а два.
– Это не твоя забота, Бану. Ты еще не до конца освоилась со здешними порядками. Северяне грозная сила и единая, особенно с тех пор, как нас заставили присягнуть Яасдурам. Так что, в конечном счете, Каамал будет на нашей стороне. И Маатхас тоже. Без всяких там браков.
Мужчина подошел к сестре, наклонился, поцеловал в темечко и пожелал добрых снов.
– Ляжешь сама или позвать служанок?
– Ну, сидеть же сама я ухитряюсь. Так что лечь подавно смогу, – смахнула ладонь брата с волос и поднялась.
– Да благословит тебя Мать Сумерек.
– Эм… чего? – не понял Русса.
Ох, уж эта привычка, упрекнула себя танша.
– Береги себя.
* * *Дождавшись, когда брат уйдет на достаточное расстояние, Бану выглянула на улицу и кликнула стражника.
– Приведи оруженосца.
Еще немного прожевывала слова, но в голове уже почти ясно.
Юдейр, всклокоченный, заспанный и недовольный, явился быстро:
– Да, тану.
– У тебя завтра выходной.
– Ч-чт… чего? – наконец, выпалил юноша с таким видом, будто не знал, радоваться ему или оскорбляться.
– Если плохо слышишь, попросись к лекарю. Разбудишь меня за час до рассвета, и чтобы была готова холодная вода и завтрак. Дальше можешь отсыпаться хоть весь день.
– Понял, – кивнул мужчина с видом, будто не понял ничего.
* * *Маатхас, пошатываясь, добрался до шатра, завалился внутрь, рухнул отяжелевшим расслабленным телом на ложе. И, без тени сна в глазах, уставился в темноту перед собой. Что за дрянь такая? Почему, едва он потянулся, увидев захмелевшую Бану, чтобы проводить до пристанища, Сабир осуждающе взглянул на него и коротко мотнул головой? А когда Сагромах решил спросить, в чем дело, еще и угрюмо рыкнул, пресекаю любую возможность разговора на эту тему? Да чем он ей не подходит?!
Сагромах перевернулся на бок. Он, в конце концов, тан. Тан, северянин, полководец и воин, способный защитить женщину, которая согласиться стать его спутницей! Он не так богат, как Каамал – да и пусть найдет Сабир в стране тана, который имел бы больше золота, чем Каамал-Льстивый-Язык! – но он далеко не беден! Он союзник Пурпурного дома, он Сабиру почти что родственник! Не жалуется на здоровье, лицом вышел, порядочный, он…
Сердце у Сагромаха заколотилось как бешенное, в безумном беспорядочном ритме. Он, было, вскочил, но из-за выпитого, потерял равновесие и снова плюхнулся на расстеленное ложе. Покачался, маясь. Завалился на спину.
Праматерь, он совершенно не знает, что делать. Бану никогда не подавала никаких признаков своего к нему отношения. Равнодушная вежливость, дружелюбие, радушие – вот все, на что он натыкался. Иногда ему казалось, что в её взгляде мелькает что-то сроднее приязни, но не более того. Да и в этом Маатхас стал сомневаться после того, как увидел встречу Бану с каким-то недомерком по дороге сюда.
Мужчина зарычал. Вокруг неё вечно терлась какая-то прорва мужиков, что Сагромаха бесило несказанно. Однако он ни разу не видел и не слышал, чтобы Бансабира хоть сколько-нибудь проявляла интерес к ним больший, чем того требует отношение к подчиненным. Пару раз до него, разумеется, доходили слухи про маленькую таншу и её оруженосца, уже давно, но право, не верить же в столь абсурдную сплетню. Ко всему, Маатхас своими глазами видел, что Бану видит в Юдейре лишь хорошо обученного и не в меру болтливого раба.
Одинаково бесцветная, сухая, сдержанная. Шестнадцатилетняя, упрекнул самого себя тан. Что творилось у неё на сердце? Как с ней быть?
Не в силах найти ответ, Сагромах понадеялся на разговор с Сабиром. Двое мужчин, давние соратники и, если уж не друзья, так приятели – они сумеют договориться! Будь проклят тан Сабир Свирепый, честное слово. Если бы он хоть что-то объяснил, если бы не мотал головой из какой-то никому непонятной гордыни и придури… Или все дело в том, что он просто не готов так быстро расстаться с дочкой, которую едва обрел? Что ж, Маатхас готов подождать – все равно разгар войны явно не то время, когда следует устраивать свадьбы. Хотя, конечно, как посмотреть.
Маатхас скрипнул зубами, потер лоб, широко раскинул длинные руки и ноги. Даже не будь у них за спинами войск, он бы дал Бану срок. В конечном счете, заставлять её нельзя. Он знает наверняка, что сумел бы понравиться танше…