Двоеверие - Руслан Валерьевич Дружинин

Олеся провела ладонью по влажной щеке матери и постаралась улыбнуться без страха. Не очень-то получилось.

– Не плачь, я всё слышала. Пусть пророчат лихое, со всем справлюсь сама. Не зря в стае два года ходила, дабы не уразуметь, чего хотят родичи.

– Отрекись от пути! – горячо зашептала ей мать и схватила за руки. – Отрекись, Олеська! Худо не будет, а коли позор – так и пусть, зато живы!

Олеся поджала губы, понимая прекрасно, что отказаться нельзя. Если на этот раз не пойти, то ведунья изведёт её в стае, опозоренную, обвинённую в трусости, а следом и матери с Риткой несдобровать.

Олеся заметила на столе тёмный свёрток, а на лавке свой заплечный мешок. Она подошла развязать свёрток, мать торопливо шепнула, что его принёс Гойко. Внутри промасленной ткани лежал пистолет и запасной магазин. Про это оружие не знали ни вожак, ни ведунья, ни ложник; не знал никто в племени. Хороший подарок, пригодится в дороге.

Но другая вещь её озадачила – рядом с пистолетом лежало узкое гибкое лезвие.

– Это тайком надо заштопать в одежду, – прошептала мать и забрала его.

– В куртку? – спросила Олеся, но мать несогласно повела головой. Не годились для тайного лезвия и штаны. Мать сдёрнула с неё куртку и потянула через голову нательную рубашку. Полуголая Олеся с любопытством смотрела, как мать вспарывает шов на вороте и зашивает туда узкий клинок. Остался виден лишь краешек, чтобы подцепить пальцами и вытянуть лезвие.

Пока мать зашивала, Олеся развязала горловину мешка и голова закружилась от запахов. Столько еды Олеся никогда в жизни не видела! Здесь и орехи в меду, и полоски сушёного мяса, и кулёк сухарей, и жир в банке, и запечённая тушка зайца, и бутыль брусничного кваса, и мелкие варёные яйца, и вяленая рыба, и много чего ещё. Неудивительно, что у маленькой Риты от стольких яств потекли слюнки. Однако припасы мать откладывала и готовила для Олеси с того самого дня, как услышала про её желание идти на север.

– Это в дорогу, – пробормотала веста и покосилась на младшую дочь. Ритка буравила мать обиженными глазами. Олеся кивнула и, напоказ, нарочито туго завязала мешок. Вдруг мать вспомнила про что-то важное, да так, что подскочила с места и в волнении посмотрела сначала на дочь, а потом на рубашку в руках, будто сделала нечто скверное. Бросив шитьё, она куда-то засобиралась.

– Обожди, я сейчас! Я сейчас! – выскочила она вон из норы. Пропитанный дымом полог колыхнулся следом за матерью и тяжело замер. В норе остались только Олеся с сестрёнкой. Недолго думая, она развязала мешок, нашарила внутри засахаренные орешки и подсела к Ритке на лёжку.

– На, – протянула она орешки на раскрытой ладони. Но даже тогда Ритка не посмела забрать. Видимо, мать хорошенько пришибла её за воровство. – Да на ты, никто не увидит! Держи!

Ритка бросила куклу, сгребла орешки с ладони, затолкала их в рот и проглотила, почти не жуя, как самые голодные из Волчат. Олеся со строгим видом потрепала сестрицу по пышным каштановым волосам. Ритка здорова и хорошо подрастает. Тонкая белая нить на её детском запястье напоминала Олесе, что и её ждёт такая же поганая участь. С самого их рождения старая ведунья Девятитрава повязывала им на руки красные нити вест и наставляла расти сильными и красивыми для навьего рода. Но, когда Олесе исполнилось семь, отец сговорился с Виичами против Старшей Волчицы и предал их племя, но не рассчитал и погиб при мятеже. Семью Олеси ждал позор, не за многим и голодная смерть. Старшая Волчица заступилась за них, но теперь Олеся и Рита – охотницы. Красные нити им срезали, а белые затянули: нет горше судьбы для навьей Волчицы, чем встать на мужскую стезю.

– Покажи куклу, – велела Олеся. Ритка бросила облизывать липкие пальцы, схватила свою растрёпу и спрятала за спиной. Матери до её замарашки и дела не было, а вот Олеся приметила: больно кукла увесистая для тряпья. Значит Ритка в ней что-то спрятала.

– Нет! – замотала малышка нечёсаной головой. – Маля моя! Коли надо тебе, так сама себе сделай!

Олеся тяжко вздохнула, сестра совершенно забыла оседлый язык и некому было её научить. Старый скиталец скончался, его сын давно ушёл. У Олеси не оставалось времени заниматься с Ритой, хотя она пыталась возиться с ней, когда возвращалась из стаи. Но все вложенные в голову сестры знания на следующий же день вылетали в шумных играх и пустой беготне. Олеся потянулась в угол лёжки и отрыла под шкурами и тряпьём последний подарок, оставшийся после уроков скитальца.

Углы книги загнулись, корешок оборвался, на обложке остались отпечатки мелких Риткиных зубов. Присев поближе к сестре, Олеся раскрыла книгу на своей любимой странице. Она повела пальцем по поблёкшим строчкам и начала громко и чётко читать.

«Я узнал, что у меня Есть огромная семья И тропинка и лесок В поле каждый колосок…»

– Азмь оведал, ще у мене, есмь веляя се́мья, – начала переиначивать Ритка, но Олеся одёрнула её за руку и потребовала повторить правильно. Пока сестрица не повторила, как надо, дальше она не читала.

Речка, небо голубое — Это всё мое родное

– Речка, небо голубо… Речка, небо голубо… е. Энто… Это всё мово… Это всё моё, родно… е.

Это Родина моя, Всех люблю на свете я!