Двоеверие - Руслан Валерьевич Дружинин

– Мне судьба за Зверем идти, – прошептала Дашутка. – И Зверь в моей сестре есть. За ней пригляжу, обратится ли она к чёрному солнцу, в тебе же найду мост к своей сути. Остальных мне не надо – никого-никого, ибо смерти страшатся и голову себе не отсекут. Мы с тобой, Палач, не боимся, мы истинное лицо Бога увидели и в погоне за его истинными заповедями пойдём.

Яр нашарил что-то под курткой и вложил в руку Дарьи янтарный перстень. В этом не было ничего особенно значимого, никакого обряда, но она с большой благодарностью приняла кольцо, и Баюн отнёс её вниз по холму к Навьим Рёбрам.

Яр остался на вершине один и навёл Пера на крестианцев. В перекрестии оптического прицела девушка у обочины укрывала голову бирюзовым платком с бахромой.

*************

– Иногда я тревожу Господа одним вопросом: «Зачем ты позволяешь жить Нави? Чего ждёшь от них, какого зла или блага? Мало людям Долгой Зимы, так ещё Проклятый Род нас изводит». Всякий готов вопрошать: «За что, Господи!», перед глазами стоит лютый враг и всякая несправедливость, но в чём же виноваты мы сами – мало кто вспоминает. Творец, кого мы тревожим вопросами, мир оживил – Ему и решать, какие испытания выпадут на нашу долю. Нам бы лучше за Короткое Лето благодарить, с холодами бороться, лишения принимать, ибо каждому по силам отмеряно. Ведь не задумываемся мы, что кроме воды, земли и зверей, Богу нужен был человек, как завершение трудов Его, как света частица. Да не из одного света мир, многое в нём заплетается, и против света всегда будет тьма, против солнца сгустятся пологи ночи, а против человека всегда будет «зверьё». Но я не отчаиваюсь: Бог во всём, в каждой частице мира, в соке трав, в течении ручья, в электрическом токе. Каждый луч падает так, как Ему ведомо, и каждое дыхание ветра – дар Его миру живому. Значит и Навь, как частица, зачем-то нужна, ей Бог даровал силы, живучесть и хитрый ум. Нам же Господь ссудил великое бремя страстей человеческих – выбор. Пугает нас этот дар, заставляет в общины сплотиться и закон утвердить. Тяжела ноша свободы, она рождает сомнения и страх, она изгнала нас из рая, и этот урок человек усвоил с грехом и слезами, с великой обидой и нежеланием прощать. Жестокость с тех пор правит нами не меньше, чем от волчьей природы правит подземниками. Люди разделились на тех, кто тоскует по раю и тянется сердцем к добру, и на тех, кто решил, что в мире есть одно тленное. Злость, страх и отчаянье калечат нам души не хуже Навьих ножей, ибо мы беззащитны без веры. Безверие, двоеверие, темнота лживой веры – всё одинаково губит нас. Но не тот погиб, кто согрешил, а тот, кто покаяться не желает. В Навьих глазах наши грехи сильнее и злей отражаются, хотя каждый рождается ангелом и лишь от свободы решает, как много зла к себе в душу впустить. Против зла восстанет и тот, на ком Дух Божий прибудет, кто от Нави в том Духе отличен. Ведь нам, не то что подземникам, доброту впускать в себя и не нужно, доброта живёт в нас. Только вот зла в мире много, оттого и доброту нам показывать робко. Мы прячем её, на зло соглашаемся, как на неотвратимое, или вовсе молчим: пусть идёт, как идёт. Вот зло и приходит, с ножами, в зверином обличие – сначала к другим, затем к тем, кто со злом примирился. Расколоты мы, разделены, в общины упрятаны, предали забвению людей и без всякого попущения Божьего призвали на себя подземников в наказание. Но не то плохо, что живём во грехах, а то плохо, что даже в последние дни короткого лета не каемся, а значит Зверь, как и раньше живёт среди нас и внутри нас.

– Твои бы слова только в храме с амвона вещать, – буркнул Василий. Конвой собирался в дорогу, ремонт окончен, и до Таёмного, где их ждёт настоящий привал, ещё километры и километры пути.

– Нет, не мне по грехам проповедовать, – ответила Женя и накинула материнский платок. – Но «зверьё», как ты сказал – это ведь и мы сами. Зло между людьми и подземниками копилось много тяжёлых Зим, что сметёт и человека, и подземного Зверя. Жизнь наша отныне в одних руках – Божьих. Но есть ещё время, Василь, пока мы в конвое.

– Для чего время? Топливо в Монастырь привезти? – не понял её и едко ухмыльнулся тысяцкий.

– Нет, – повела головой Женя. – Чтобы спастись.

Она отправилась мимо конвоя к своему броненосцу, но возле автоцистерны заметила, что задние колёса просели. Конвой должен был идти порожняком и ничего не увозить с собой из Монастыря.

Или она о чём-то не знала? Руслан Дружинин Двоеверие 13.12.2017