Двоеверие - Руслан Валерьевич Дружинин

Здоровая рука Олеси сжалась в дрожащий кулак. Она с озверелой ненавистью поглядела.

– Вызови их, – предложил Гойко. – Вызови в круг. Ано не Первого Волка – вызови на сечу ведунью. По укладу надобно биться с её вожаком, али мужем, и не идти на брань с Зрящей Кошт, ано ты охотница, и Влада сама из охотниц и ходит нынче в охотничьем, и все ведают, ще она с нами сдеяла. Коли откажет тобе и поставит супротив мужа – сие буде срам на неё перед родом, подымется бунт, або пришли чужеяды. Она буде драться в круге сама. Тако и вызови её!

– Мало тобе? – с хрипом спросила Олеся. – Я под хмарью едина осталася. Не было бы тобя с твоею крамолою, тако бы…

– Тако бы Влада тобя за другое, аки дщерь Деянову, извела, – досказал за неё Гойко. – не азмь повинен в смерти сородичей, а ведунья. Азмь до конца с нею боролся и тобя оберёг. За отца твоего, за Деяна стоял, за всей вашей семьёю глядел.

– Недоглядел… – заключила Олеся.

Над норой загремели шаги по настланным доскам. Узнав про начавшееся Единение, племя и правда встревожилось. Эта новость напугала их чуть ли не больше, чем нападение крестианцев и лесное пожарище. Поползли слухи, что Влада приведёт чужаков прямо в логово и оставит их жить на соседних меженях. Страх охватывал вест и охотников, и это хорошее время для бунта. Не случись нападения Волкодавов, Гойко бы не упустил такой шанс. Теперь же крамола разгромлена, и он ждёт ответа Олеси. Одним своим именем Деянова дочь могла поднять смуту и созвать на борьбу с инородцами тех, кто принял Единение на словах, но в Сердце по-прежнему остался верен укладу. Хватит одного меткого удара ножа внутри круга, чтоб навсегда изменить судьбу племени, а может быть и всей Нави. Как бы хотела ведунья, чтобы Олеся сейчас лежала вместе с Волчатами из стаи Чертога на пропитанной кровью земле. Но не случилось, и великаны спасли.

Гойко так и не дождался ответа. За порогом норы заухали голоса, полог откинулся и к ним вошёл Сивер. На лице Первого Охотника не виднелась даже тень сожаления. Он отдал приказ бросить стольких сородичей, и никто не мог его обвинить. Волки крамолы сами были готовы накинуться на него и здесь и сейчас растерзать, если бы не жест Гойко. Сивер окинул взглядом раненых и чумазых сородичей и задержался глазами на Олесе.

– Ступай за мною, – приказал он. Олеся помедлила, но собралась с силами и с трудом поднялась. У них отобрали оружие, не оставили даже ножа, чтобы подумать противиться казни.

– Прощаевай, – кинул в спину ей Гойко, когда она выходила за Сивером. В тоннеле их поджидали два Стражника. Они побрели вниз по межени на пустынные нижние уровни. Навстречу им почти никто не попадался. Можно было напасть на заднего Стражника, свалить его с ног и попытаться уйти в одиночку. Или выхватить оружие у переднего Стражника, убить вожака и освободить Гойко, и вместе с крамолой прорываться к поверхности. Но Олеся перебирала в голове, как сбежать, скорее лишь по привычке. Волчий Дух не любил тесноты, клеток, неволи, хозяев, хотя человек свою судьбу вполне принимал.

Не доходя до самого нижнего уровня, Сивер свернул к пустым норам. Ещё недавно Олесю точно также вели вожаки из крамолы. И тогда, и сейчас она могла умереть. Но сегодня надеяться совсем не на что. Без стаи она слаба, без рода она словно тень. Стая убита и род отринул её.

Полог откинулся и Олесю ввели внутрь просторной норы под ослепительный свет, нарочно желая сбить с толку после тёмных тоннелей. Яркий свет бил по глазам, так что в голове загудело.

«Могут прикончить сейчас…» – мелькнула мысль и тело изготовилось к драке. Как подло! Они даже не позволят себя защитить, убьют слепую, оглохшую. У этого племени больше нет чести.

Но тянулись секунды, а на неё так никто и не напал. Когда зрение привыкло ко свету, оказалось он мерцает в двух пылающих бочках, между которых стояла Подземная Матерь. Она глядела без злости или гордыни, будто оценивала подсудимую. Выход заступил Сивер, вдоль стен округлой норы выстроились все вожаки племени. Они собрались здесь не только ради Олеси, но и для совета о начале войны. Её шатнуло, Ведущая Род двоилась перед глазами, в залитых запёкшейся кровью ушах звенело и щёлкало. Влада зашевелила губами, но говорила негромко, так что ничего не расслышать. Может быть её обвиняют, что она не сохранила мальчишек? Или что связалась с крамолой и ушла из норы? Хватит любого предлога, чтобы приговорить её к смерти. Даже будучи раненной, будучи брошенной Стражей при нападении, она – вожак и должна отвечать.

– Стаи Чертога нет боле… – не дождалась она, пока Влада закончит. Ведунья умолкла и зло стиснула губы. Она терпеть не могла, когда её прерывают. Но почти мёртвой Волчице стало плевать.

– Стаи Колготы нет боле… – продолжала она дрогнувшим голосом и глаза по-предательски заволокли слёзы.

– Стаи Чары нет боле…

Сивер скорее её обошёл и зашептал Владе, показал сначала на своё ухо, потом кивнул на Олесю. Ведунья перевела колкий взгляд на неё.

– Стаи Таль нет боле… четыре стаи погибли за племя. Наши семьи почили под земью в огне, – продолжала Олеся кровавый подсчёт и собственный голос отдавался в ушах. Она старалась стоять перед Старшими ровно. Вожаки в сомнении переглянулись. Горло Олеси сдавило, она через силу вымолвила.

– Риты нет боле и мати мертва. Яко скажет ведунья, тако и буду дале служить.

Нора наполнилась тишиной. Казалось, больше нет никого, кроме Олеси и Матери Племени. Влада прикрыла глаза, долго выдохнула и рука