Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - Татьяна Соломатина

Ей было пятнадцать, ему – двадцать. И хотя папа между поисками смысла и примирением с бессмыслицей нашёл в себе силу духа подняться и пойти, чтобы набить юноше лицо, но... Но юноша с честью выдержал и понёс. Вернее – понесла Саша Сорокина и, спустя положенное лунным календарём время, родила плод живой доношенный мужского пола. Событие сие значительное совпало – уже по грегорианскому календарю – с окончанием Сашенькой Сорокиной средней школы. Она даже получила вполне приличный аттестат, не столько благодаря собственным способностям, сколько маминому и папиному реноме в данной школе данного района данного конкретного города. Папа и мама Сорокины юношу, к слову, очень зауважали и даже полюбили. Потому что было в нём что-то очень мужское, ответственное. И хотя учиться, как и их дочь, он не любил, но от работы не отлынивал и прекрасно понимал, что красивая жизнь с неба не падает, до неё надо дотопать по собственноручно сколоченной лестнице. А на это надо время. Саша же хотела всего и сразу. Из этого несоответствия взглядов на природу материальных вещей и стали возникать у молодых первые разногласия.

– Он не даёт мне денег! – жаловалась Сашенька маме на мужа. И мама давала деньги или шла с Сашенькой по магазинам и покупала ей тряпки, и сумки, и обувь.

– Он не даёт мне денег! – жаловалась Сашенька папе на мужа. И папа, обнаруживший в себе после развала СССР не реализованный прежде (ибо папа был слишком законопослушен для того, чтобы такие его способности могли быть востребованы раньше) бизнес-талант, давал Сашеньке деньги.

– Они не дают мне денег! – жаловалась Сашенька мужу на маму и папу.

– Они и не должны этого делать! – говорил муж и давал Сашеньке деньги.

– Мне этого мало! – топала Сашенька ножкой. Муж долго и спокойно – поначалу – объяснял, что больше пока дать не может, потому что вкладывает в дело и потому что на что ей, позвольте узнать, деньги, если она одета, обута, накормлена и так далее?

Деньги Саше нужны были на тряпки, на хорошие сигареты, на кафе-рестораны-дискотеки. В общем, женщина всегда найдёт куда потратить. И много денег для женщины никогда не бывает, всегда только мало. Сама знаю, чего уж там.

Рождённый Сашей в срок и без осложнений здоровый отпрыск пола мужского доношенный был отдан в неотчуждаемую собственность маме её первого мужа. Новоявленная мать, надо сказать, нисколько по этому поводу не парилась. В силу анатомо-функциональной незрелости соответствующих инстинктов, мозговых структур и вообще лёгкого отношения к жизни как таковой. Кроме того, она – да! на радость всей интеллигентной родительской семье! – поступила в институт. Кажется, это был институт культуры... Или гуманитарная академия, созданная на базе ПТУ № 00? Или университет управления резиновыми уточками?.. Что-то в этом роде. Сказать наверняка автор затрудняется, потому что плохо запоминает нынешние академии и университеты. Когда автору самому пришла пора определяться с высшим учебным заведением, выбор был прост и незамысловат, как полено. Был университет – с целым рядом факультетов. И содержание обучения на оных предельно явствовало из их названий: физико-математический (физмат), биологический (биофак), иностранные языки (иняз), юридический (юрфак), журналистский (журфак) и так далее и тому подобное. Были институты: медицинский, например. Или политехнический. А также – институт инженеров морского флота (таковой имелся в родном городе автора). Строительный или архитектурный. И было понятно, что для того, чтобы стать руководителем, управленцем, директором – хоть школы, хоть больницы, хоть завода, – надо было прежде получить профильное образование, пройти путь с самого начала и... И вот поэтому автор теперь ни черта и не смыслит в новоявленных институтах «при», университетах «от» и академиях «управления управлением». Но речь у нас, слава историческому материализму, не об этом.

А о том, что Саша Сорокина из своих необременительных университетов вскорости вылетела за неуспеваемость. Ей было очень сложно учиться. Потому что учиться, вовсе не учась, действительно очень сложно даже во вспомогательной школе для умственно отсталых детей. А Сашенька, когда речь заходила о минимальном усилии на учебных фронтах, становилась ленива, как белый медведь в жаре московского зоопарка. Она напрочь теряла силу и волю, у неё начинались головные боли и недомогания, моментально проходившие, если подружка или очередной бойфренд (а что такого?! замужество – ещё не повод ограничивать своё общение с противоположным полом, слава богу, не в каменном веке живём, а в эпоху развитого феминизма, коммуникабелизма и широких возможностей качать права при полном отсутствии обязанностей) приглашали Сашеньку погулять. Вот она и погуляла в своё удовольствие до конца учебного года, регулярно беря и у мамы, и у папы, и у молодого мужа деньги. А они у них были, потому что мама, папа и муж паразитическими формами жизни не являлись и – кто плюс, кто минус – активно реализовывали свой собственный потенциал. Саша даже съехала из квартиры мужа под крышу родной престарелой тётушки, чтобы иметь возможность спокойно – да-да! – учиться, не разрываясь между дурацкими вопросами: «А почему ты спишь до одиннадцати, у тебя что, занятий нет?», «Ты хоть раз бы учебник открыла. Что-то они у тебя пылью покрылись...» и «Откуда у тебя новое кожаное пальто?!»

В общем, пока муж строил первые ступеньки к благополучию, мама и папа Сорокины вели работы по надстройке уже имеющегося, а сын рос у бабушки, Саша занималась поисками... Автор затрудняется сказать, поисками чего именно. Сказать, что Сашенька Сорокина хотела жить богато, весело и ничего при этом не делать, было бы неправдой. Не совсем правдой. Кое-что она хотела делать. Например, работать моделью. Но, на её счастье, не совсем вышла ростом. Почему на счастье? Потому что эта её особенность лишила её несчастья узнать, насколько это тяжело – вламывать ходячей вешалкой, с ежеминутным риском быть списанной на пустынный берег ещё до восхода солнечного богатства. Ох, сколько девочек, жаждущих стать моделями, понятия не имеют об адском, рабском труде и нездоровой психологической атмосфере этого развесёлого внешне занятия. Жаждущим девочкам не хватает частенько элементарного здравого смысла, чтобы сесть и с по-мощью бумажки или калькулятора посчитать, сколько их таких, жаждущих, а сколько – на выходе – Синди Кроуфорд или Наталий Водяновых.

В общем, модельный бронепоезд пронёсся мимо, и слава воинствующим богам подиума за рассеянность.

Далее – по накатанной. Сорокину последовательно шуганули ещё из двух вузов, хотя мама, папа и муж покорно оплачивали попытки получения Сашенькой высшего образования. После она пыталась из простой секретарши «на телефоне» стать референтом «из сопровождения босса» и даже ходила на какие-то хитромудрые курсы, опять же требующие, разумеется, оплаты. И конечно же, и мама, и папа, и муж и тут не подвели.

Кто знает, кто знает... Десять лет Саша искала и наконец нашла. Второго мужа. То есть такого бой-френда, что пожелал вступить с ней в законный брак с целью создания крепкой ячейки общества и личного благополучия. У второго мужа были крепкие еврейские родители с крепким современным особняком на водохранилище с завидной репутацией. А у первого – только мама-пенсионерка, папы же не было вовсе. Потому всё, что он создал, – он создал сам. И пусть немного, но достаточно. И останавливаться не собирался, потому что мама и сын за спиной и, значит, надо накачивать широчайшую мускулатуру.

Родители второго мужа были не в восторге от выбора единственного сына, но поскольку сами воспитали его интеллигентным евреем, то он и женился, невзирая и несмотря. Интеллигентный еврей был безупречен в отношении мамы и папы Сорокиных, первого Сашиного мужа, с коим они жали друг другу руки. Он даже попытался воссоединить семью с сыном от первого брака. Но Саша быстро родила нового сына и... невдолге развелась со вторым мужем (подробности чуть ниже). Потому что и он не смог стремительно обеспечить долженствующего процветания. Вместо того чтобы осыпать супругу бриллиантами и купить ей, в конце-то концов, если не личный самолёт с пилотом, то хотя бы раритетный автомобиль с шофёром или, например, раскулачить своих маму с папой, он... работал. Что правда, он бессловесно нанимал и оплачивал нянек, потому что супруга в дневное время училась на каких-то очередных курсах (куда-то же надо выгуливать наряды!), делала маникюр, посещала фитнес-клуб и солярий и... что-то ещё никому непонятное и необъяснимое тоже делала, а это – непонятное и необъяснимое – отнимает много сил и времени.... В ночное время второй муж самоотверженно занимался удовлетворением младенческих нужд в чистом памперсе, водичке и убаюкивании, потому что супруга очень сильно уставала от непонятных курсов и необъяснимого (по озвученной ему стоимости) маникюра.