Утро без рассвета. Сахалин - Эльмира Нетесова

И только Яровой собрался уходить, как его нагнали в дверях.

— Вам пакет из Хабаровска! Телеграмма! Вернитесь.

Аркадий взял сообщения Хабаровского уголовного розыска:

«Согласно вашим запросам и приложенным фотографиям сообщаем. Двадцать пятого марта нынешнего года участковым милиционером был обнаружен труп неизвестной женщины. Его приметы совпадают с теми, которые вы сообщили. Труп найден в сквере напротив ресторана «Аквариум». Документов, подтверждающих личность мертвой, не было. Фотография, переданная вами по фототелеграфу, имеет сходство с мертвой. Найденная, по заключению медэксперта, была задушена— черты лица искажены. Фото трупа— прилагаем. Убийцу неизвестной установить не удалось. При осмотре у покойной обнаружена сберегательная книжка на имя Авангарда Евдокимова, выданная Ереванской сберкассой… На наш запрос адресный стол Еревана ответил, что Евдокимов проживающим в городе не значится. Розыск не дал результатов. При трупе найдена дамская сумка. Цвет черный. Кожаная. В ней находились пудра «Ландыш». Коробка наполовину использована. Губная помада морковного цвета. Тюбик начатый. Коробка с тушью для ресниц. Черный. Наполовину использована. Духи «Сирень». Флакон начатый. Заколки для волос. Обычные. Пять штук. Деньги — семьдесят три рубля. Все вещи по заключению экспертизы имели только отпечатки пальцев убитой. И к ним, вероятно, никто посторонний не прикасался. На трупе было пальто из серого букле с воротником из искусственного меха. Размер — сорок восьмой. Рост второй. Поношенное. Фабрику или мастерскую изготовителя установить не удалось, так как пальто перелицовывалось. Свитер белый, шерстяной. Самовязка. Размер сорок восьмой. Брюки черные шерстяные. Сшиты на дому. Не фабричного изготовления. Размер сорок восьмой. Сапоги резиновые дамские. Старые. Размер тридцать шестой. Узор на подошве стерт. Сапоги были в ремонте. Обнаружена клейка сапожника на левом сапоге на подъеме. Носки серые. Хлопчатобумажные. Старые. Мужские. Размер сорок второй…

Рост трупа — один метр шестьдесят девять сантиметров. Лицо широкое, скуластое. В результате задушения кожа лица приобрела характерный синеватый оттенок. Язык вывалился. Прикушен и вспух. Зубы мелкие. Естественные. Все целы. Лечения не производилось. На губах остатки помады, обнаруженной в сумке. На лице отсутствовали следы побоев или повреждений. Следов косметических операций не обнаружено. В мочках ушей, на шее и на руках никаких украшений пет. Лишь часы. Старые. Марки «Звезда». Дамские. Маленькие. На тонком простом браслете. При обнаружении трупа они стояли. Стекло было разбито. Возможно, в результате физического сопротивления. На ногтях пальцев рук следы маникюра, сделанного не профессиональной маникюршей. Цвет лака — ярко-красный. На ногтях пальцев ног следов педикюра нет. На шее трупа характерные следы воздействия пальцев душившего. Упор сделан на дыхательные пути большими пальцами обеих рук. Признаков изнасилования — нет. Труп найден в кустах. За скамейкой. Положение трупа зафиксировано на фото, какое прилагаем. Время смерти экспертом определено: между двенадцатью и часом ночи. Труп обнаружен утром. На месте был проведен тщательный осмотр. Но поскольку в эту ночь шел снег, следы убийцы обнаружить не довелось. Никаких предметов убийца не оставил. Ни на скамейке, ни на месте преступления. Лишь пустая бутылка из-под водки. Но на ней обнаружены отпечатки пальцев мертвой. Посторонних отпечатков на стекле не было.

При вскрытии трупа установлено следующее: в кишечной полости обнаружены остатки сухой пищи. Сыр, хлеб, колбаса. Первых, горячих блюд женщина не употребляла перед смертью. Имелись признаки алкогольного опьянения. Значительного. Но отравления не последовало…»

Следователь внимательно перечитал сообщения из Хабаровского угрозыска.

Случайно ли Русакова оказалась найденной неподалеку от ресторана «Аквариум»? И тут же снова посылает дополнительную телеграмму в Хабаровский уголовный розыск.

«Прошу предъявить на опознание фотографии Русаковой, а так же фото троих мужчин работникам ресторана. Всем официантам. При опознании узнать подробности посещения, поведения, внешний вид, о чем говорили. Приметы. Как держались? Каков был заказ? На какую сумму? Кто расплачивался? Когда и в какое время появлялись в ресторане указанные лица? Появлялись ли мужчины, фото которых прилагаю, без женщины? Когда? Как вели себя? Чем запомнились? Останавливались ли в гостинице порта? Предъявите фото на опознание. Была ли с ними убитая? Подробно запишите показания опознавших».

Приложив к тесту телеграмм фото поселенцев, Яровой заспешил. Сегодня ему предстоит допросить прораба Адо-Тымовского леспромхоза с участка Сеньки. Что-то он скажет? Конечно, начнет «вилять», если Муха успел предупредить его. А, может, это сговор?

Кто знает? Но о цели допроса прораб не мог догадаться сам. Муха не доверит ему. Не раскроется. Из опасения, что прораб, струсив, может пойти в прокуратуру. Хотя как знать? Ничего нельзя утверждать заранее. Допрос может принести либо результат, либо загнать в новый, непредвиденный тупик. Из какого трудно будет искать выход.

ДОПРОС БЕЗ ПРИСТРАСТИЯ

Прораб вошел а кабинет внешне спокойным. Сел напротив Аркадия. Закурил. Удивленно смотрел на следователя.

— Ведь мы с вами говорили на участке. Обо всем. Я рассказал вам все, что вас интересовало. Ответил на все вопросы. Что еще нужно?

— Хочу продолжить разговор. Кое-какие неясности выяснить, — решил Яровой усыпить внимание, успокоить прораба.

Но тот уже нервничал. Видимо, ревизия сказалась. Яровой заметил мешки под глазами человека. Видимо, не досыпал. Значит, результаты были неважными для прораба…

— Вы давно работаете в Адо-Тымово? — спросил следователь.

— Давно.

— Сразу после окончания учебного заведения? 

— Да.

— А до этого где жили?

— В Москве.

— Предъявите паспорт, — попросил Яровой. Прораб достал паспорт. Новый!..

— Недавно получили!

— Да.

— Обмен? Время подошло? — спросил следователь.

— Нет. Старый свой паспорт потерял, — заерзал прораб.

— Где же?

— На участке. Выронил где-то.

— Вот как? И много было неприятностей?

— Да нет. Ведь не хотел.

—Да. Одно непонятно. Паспорт потерял, а обложку — нет? Обложка-то старая. Это как вы объясните? — спросил следователь.

— Это обложка от паспорта жены. Себе не успел купить, — не моргнул глазом прораб.

— Жена ваша где работает?

— В яслях.

— Кем?

— Воспитательницей.

— Так, так. А зачем же ей нужно было паспорт с собой на работу брать?

— Это уж ее дело.

— Она, что ж, детям давала играться им?

— Не знаю, — растерялся прораб. Но быстро взял себя в руки. — Жене уже и лет немало. Как и мне. Паспорту уже девять лет. Скоро менять. Не мудрено, что обложка потерлась.

— Да дело не в обложке.

— А в чем?

— Вы говорите, что паспорт свой вы потеряли? Так?

— Да.

— Когда? Где? При каких обстоятельствах? — достал Яровой протокол допроса. Прораб побледнел.

— Потерял я его зимой. Точно не помню. Вернее, не сразу хватился. Где-то на участках. Выронил. В снег. На работе.

— А зачем вы брали паспорт на работу?

— Погранзона. Сами понимаете.

— Да, но вам документы совсем ни к чему. На делянах документы у вас не проверяют. Вас знают пограничники. Сами говорите, что работаете давно. Зачем же паспорт потребовался? — спрашивал следователь.

— Иногда проверки бывают.

— Знаю, среди поселенцев. Но у вас-то не проверяли ни пограничники, ни милиция.

— А что вам до моего паспорта? — не выдержал прораб.

— Если бы мне не было до него никакого дела, я не вызывал бы вас на пустые разговоры.

— Вы его нашли? — привстал прораб.

— Нашел. Но не паспорт. А того, кто им воспользовался.

— Кто?

— Об этом потом. Скажите, вы утверждаете, что паспорт вы потеряли?

— Да.

— А сами никому не, давали его на время?