Цвет сверхдержавы - красный 1 Трамплин для прыжка - Симонов Сергей

— То есть, Алексей Николаич, вы предлагаете оставлять часть прибыли на предприятиях для стимулирования уменьшения себестоимости? — переспросил Хрущёв.

— Да, — кивнул Косыгин. — Более того, прямо разрешить руководителям всех рангов создавать премиальные фонды, которые будут расходоваться на премирование отличившихся работников. То есть, если инженер или рабочий придумал, как снизить себестоимость продукции без ущерба для качества, он получает премию.

— Скорее, его начальник получит премию, — усмехнулся Хрущёв. — А рабочий или инженер хрен чего получит. Надо, чтобы это премирование утверждали партийный и профсоюзный комитет предприятия. Как только в деле появляются живые деньги, вокруг тут же начинают копошиться разного рода жулики. Поэтому партийный и профсоюзный контроль необходим.

— Согласен, — кивнул Косыгин. — Этот вопрос надо будет проработать более подробно. Второе важное изменение, которое я считаю необходимым — кардинальная реформа сферы услуг.

— Наша сфера услуг — это, товарищи, притча во языцех... Я сейчас буду говорить крамольные вещи, но мне кажется, что в сфере услуг свободное предпринимательство будет эффективнее плановой экономики.

— Погоди, погоди, Алексей Николаич! — возмутился Хрущёв. — Ты что же, капиталистов решил расплодить? Мы тут, вроде как, СССР от капитализма спасать собрались, а ты предлагаешь мироедов собственными руками выращивать?

— Никита Сергеич, дослушайте до конца, а потом будем обсуждать, спорить, улучшать! — мягко, но настойчиво попросил Косыгин.

— Хорошо, излагай, — кивнул Хрущёв.

— Я исхожу из простого факта, что каждый человек талантлив по-своему, — пояснил Косыгин. — Одному, к примеру, ближе математика, другой — художник, третий — механик — золотые руки. А кто-то, возможно, талантливый организатор.

— Резонно, — заметил Хрущёв. — К примеру — наш Сергей Павлович Королёв. Вот уж организатор, что называется, от бога.

— И таких людей больше, чем мы думаем, — заметил Косыгин. — Так почему же Советское государство, позволяя художникам и учёным реализовать свои таланты, должно отказывать в этом способным организаторам? Ведь такой человек, не имея возможности реализоваться законным путём, возможно, выберет путь незаконный.

— Так пусть реализуется на государственном предприятии, — сказал Хрущёв. — Заводов у нас хватает.

— Так-то оно так, — возразил Косыгин. — Но не совсем так. Государственный завод — это крупное предприятие. А всё, что крупное, обычно неповоротливое. Вроде как большой пароход. Следует своим курсом, и поди его поверни. А для удовлетворения спроса населения выгоднее, зачастую, иметь не один завод-гигант, а сотню-тысячу маленьких заводиков и мастерских, дешёвых в развёртывании, и легко перестраивающихся с одной продукции на другую. Скажем, вчера клепали самовары, сегодня кастрюли, завтра — чайники. И вот во главе такого небольшого предприятия талантливый организатор добьётся большего успеха и принесёт больше пользы, чем во главе цеха на заводе-гиганте.

— Только на заводе-гиганте он будет работать во благо страны, а во главе маленького заводика на чьё благо? — спросил Хрущёв. — В свой карман, что ли? Так и сяк выходит, что своими руками будем растить капиталиста? Алексей Николаич, ведь змею на груди пригреем! Им только дай малейшее послабление — загрызут! Дай капиталисту палец — он тебе руку по плечо откусит! Как в 90-х годах "той истории". Ведь разорвали страну на части!

— Да ещё мне в укор ставили, дескать, я обещал, что к 1980-му году советские люди будут жить при коммунизме! Вроде того, что "где же, Никита, твой коммунизм?". А Никита в 71-м году помер! Вот и строили бы коммунизм, я ведь им уже не мешал! — распалился Хрущёв. — А они даже то, что построили, сохранить не сумели! Всё просрали! А вот мы, бл#дь, назло всем этим критиканам, возьмём и построим коммунизм!

— Угу... Как там, в том документе из будущего сказано... — вдруг усмехнулся обычно непробиваемо-серьёзный Косыгин. — С блэкджеком и шлюхами...

Келдыш и Хрущёв зашлись в приступе хохота.

— О-ох!... Ты, Алексей Николаевич, смотри, на людях такое не ляпни, — всё ещё колыхаясь в приступах смеха, выдавил Хрущёв. — Не поймут! Особенно, насчёт шлюх...

— Я согласен, что выращивать своими руками класс капиталистов и мелких хозяйчиков — недопустимо, — продолжил, отсмеявшись, Косыгин. — Аппетит приходит во время еды. Тот, кто почувствовал вкус к эксплуатации работников, больше никогда не остановится. С другой стороны, планирование в сфере услуг затруднительно. Как можно запланировать в ремонтной мастерской, у скольких людей сломаются часы или радиоприёмник?

— Плановое хозяйство особенно эффективно на крупных предприятиях, а всякую мелочь и сферу услуг я предлагаю отдать в коллективную собственность и разрешить им полный хозрасчёт.

— Коллективная собственность — это как? — спросил Хрущёв.

— Это примерно похоже на акционирование на Западе, — пояснил Косыгин. — Возьмём, скажем, кафе. Там работает 5-6 человек. Им предоставляется определённая хозяйственная самостоятельность. То есть, государство берёт с них арендную плату за помещение, платежи за воду, электричество, газ, и процентный налог с прибыли. Они тратят часть прибыли на закупку продуктов, посуды, зарплату работников. Оставшаяся часть прибыли может быть вложена в улучшение предприятия, скажем, в ремонт помещения, или в оборудование, либо разделена в равных долях между работниками. Но, в отличие от западного акционирования, ключевой момент — в равных долях. Каждый член коллектива, независимо от занимаемой должности, имеет право на одинаковую долю прибыли. У директора кафе зарплата больше, чем у официантки, но долю прибыли они должны получать одинаковую.

— Второй ключевой момент: если работник увольняется, он теряет право на долю прибыли в этом предприятии. Она переходит к вновь нанятому работнику. Это право нельзя будет продать, арендовать или передать по наследству. Им будет обладать только работник, и только пока он работает на предприятии.

— В общем-то, ничего принципиально нового я не придумал. Колхозно-кооперативная форма собственности у нас в Конституции записана изначально. Нужно только закон "О кооперации" принять, где будут прописаны нужные нам условия.

— Стоп! — сказал Хрущёв. — А не получится ли у нас так, что все захотят стать официантами в кафе? А рабочих в стране не останется.

— Не получится, — ответил Косыгин. — Если все станут официантами — кто в кафе ходить будет? Официанты из соседнего кафе? Так у них своё есть. Сфера услуг держится на привлечении клиентов. Если клиентов не будет, кафе закроется. А официанты пойдут работать на завод. Плюс к тому — за государством остаётся контролирующая и разрешительная функция. Если подобных кафе станет слишком много, местная власть перестаёт выдавать разрешения на открытие новых.

— Аналогично я предлагаю поступить с мелкими производственными предприятиями. Не надо давить всякие артели и мелкие мастерские. Пусть они производят товары народного потребления. Пусть конкурируют между собой. Но — на основе коллективной собственности и получения равной доли прибыли.

Это позволит быстро насытить товарами всю сферу народного потребления.

— Это что же, НЭП, что ли? — спросил Хрущёв.

— Ну, в определённой степени похоже, — кивнул Косыгин. — Вспомни, Никита Сергеич, ведь НЭП был введён Лениным как антикризисная мера, чтобы быстро восстановить разрушенное хозяйство после Гражданской войны, и поднять уровень жизни населения. А что мы имеем сейчас? Хозяйство только-только восстанавливается после Великой Отечественной войны, уровень разрушений, между прочим, заметно выше, чем после Гражданской. Тогда заводы просто стояли и не работали, а сейчас почти вся европейская часть страны была полностью разрушена, кроме самых западных областей, быстро попавших под оккупацию. Сельское хозяйство вообще в таком загоне... В результате население на грани голода.

— Наши потомки, в конце 80-х, тоже думали, что Горбачёвская "перестройка" — это вроде НЭПа, — возразил Хрущёв. — И что из того вышло?

— Так основная разница НЭПа и "перестройки" в том, что Сталин этот НЭП держал под жёстким контролем, и прекратил, когда он выполнил свою функцию, — пояснил Косыгин. — А "перестройка" вышла из-под контроля. Кроме того, в ходе "перестройки" было допущено немало ошибок, сыгравших критическую роль, и погубивших всю затею.

— Это каких именно? — спросил Хрущёв.

— Негосударственная торговля, обналичивание безналичных денег, приватизация государственных предприятий. Прежде всего — разрешение открывать коммерческие магазины, — ответил Косыгин. — Они ничего не производят, а лишь сбывают продукцию по спекулятивным ценам. То есть, не создают прибавочную стоимость, а делают деньги из воздуха. К тому же создают условия для спекулятивной перепродажи продуктов, пользующихся наибольшим спросом. Перетягивают товары из государственной торговли в частную. Именно это спровоцировало голод в 1988-89 годах "той истории", когда в государственных магазинах были пустые полки, а коммерческие ломились от продуктов по запредельным ценам. При этом, когда в 1991 году государство перестало контролировать цены, полки государственных магазинов, как по волшебству, снова заполнились продуктами. Голод кончился, как будто его и не было.