Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подхожу к краю бассейна, снова наблюдая за Евой. Она такая же стройная, беременность никак не отразилась на ней, разве что появились приятные округлости, приходится плюхнуться в воду, чтобы никто не заметил, как меня взволновала наша встреча. Плаваю вокруг них, как огромная акула рядом с незадачливыми пловцами, которые не замечают опасности. А она хочет их сожрать, мои мысли имеют остро выраженный кровожадный характер.
Такое ощущение, что мой мозг полностью отключился, не могу ни о чем думать, кроме того, что желанная женщина рядом. Дети брызгаются в меня водой, плескаются, бьют ладошками по мячу, и я смеюсь с ними, но то и дело встречаюсь с взглядами, которые украдкой кидает на меня моя русалка. Незаметно, вскользь, но я вижу, как она приоткрывает рот, глубоко дышит, и уверен, что это не потому, что она с трудом плавает, а потому, что ее волнует мое присутствие.
Я это вижу, чувствую, у меня кожа горит, и мне только нужно, чтобы мы остались наедине, тогда вместо нас будут разговаривать наши руки, губы и тела, и тогда все наши невзгоды утонут в мареве страсти, сгорят дотла все обиды. Я это знаю.
Но, конечно же, счастье длится недолго. Приходит Милана, которая кутается в большое полосатое полотенце, и усаживается на шезлонг, рядом с ней прохаживается деловитый Олег, который кривляется по привычке и выглядит как клоун с этой своей идиотской улыбкой Джокера, которая вечно приклеена на лицо. В руках два напитка, уверен, что туда бахнута приличная порция алкоголя.
Я заметил за ним привычку накачиваться алкоголем. Конечно, в присутствии детей и родственников он употребляет гораздо меньше спиртного. Но те самые люди, которые следили за ним, сообщили, что он злоупотребляет. Отличная новость, чтобы оградить от него моих детей и мою женщину.
Все процессы запущены, но требуют времени. Развод, вступление наследников в наследство. Но и здесь всё не так просто. Милана ставит палки в колеса, тормозя процесс сказками ребенке. Пока она не предоставит мне физическое доказательство, я считаю, что ребенка нет, зато есть Томас и Гектор, с которыми мы резвимся в воде, пока они не начинают возню с догонялками, исключая меня из игры, и тогда я подплываю к Еве.
Вся окружающая действительность перестает существовать, звуки вокруг нас глохнут, вижу только Еву. Только она сейчас перед глазами. Смотрит широко распахнутыми глазами, в которых плещется удивление и страх. Она боится того, что я ей скажу. И озирается по сторонам, точно так же как и я, думая о том, услышат ли нас свидетели. Но детская возня служит отличной шумовой преградой.
— Ева, я хочу поговорить. Этого разговора не избежать, — заявляю очевидное.
Ее глаза не смотрят в мои. То бегают из стороны в сторону, то останавливаются на моей переносице. Вижу, как слегка дрожат ее руки, в воде это особенно заметно, потому что рядом с Евой колышется вода.
Концентрируюсь на ее лице, запрещая себе смотреть ниже. Не при детях. Не при наших официальных супругах.
— О чем? — спрашивает растерянно, но в то же время с опаской, словно ожидает, что я на нее нападу или буду обвинять.
— О нас, — первое, что вырывается у меня, но затем я мысленно встряхиваю головой и поправляю себя: — То есть о детях и всей этой непростой ситуации.
— Ты предлагаешь поговорить прямо здесь, в бассейне? Давайте устроим круглый стол, — огрызается и зачем-то язвит, прищурив глаза. Маленькая стерва. Или это нервы так сказываются?
— Давай проясним один вопрос в прошлом, — игнорирую ее грубость.
Понимаю, что это ее защитная реакция, ведь для нее я и ее семья — враги.
— Прошлом? — кривит она губы. — А есть что обсуждать?
— Ты предала меня, — не могу сдержаться и говорю то, что продиктовано первом порывом.
Всё же ее слова и упрямство дестабилизируют, испытывая на прочность мои нервы.
— Что? — хмурится и морщит лицо, делает вид, что не понимает, о чем я говорю.
И это раздражает, выводит из себя. Не люблю, когда люди не признают своих ошибок. Я ведь переступаю сейчас через себя и готов простить ей многое ради детей. Даже предательство. Пусть только скажет правду. Всё, как было на самом деле.
Одновременно, как по команде, бросаем взгляды в сторону шезлонгов. Милана вцепилась руками в полотенце, как в защитную броню, изучающе смотрит на нас, очевидно напрягая слух, а болван Олег что-то ей втирает. Прекрасно, они заняты разговором и нас не слышат, это практически невозможно сквозь шум, который производят дети.
Снова оглядываюсь на Милану и Олега, а те морщатся, их, видимо, раздражают крики детей. Хороши же родители, сразу понятно, что не приспособлены к терпеливому воспитанию.
— Я говорю о тендере, — произношу чуть холоднее. — Твой муж… — злюсь. — Олег ведь выиграл тендер на строительство отелей вдоль побережья. Этого ведь не будешь отрицать?
— Да, так и есть. Не вижу связи. И вообще, к чему ты клонишь? — Ева снова кидает взгляд на наших супругов, которые о чем-то шепчутся, слегка напрягается и прищуривает глаза.
То, что ее внимание сейчас отвлечено на благоверного, злит. Неужели ревнует? Не может быть. Я ведь видел, что чувств к нему она уже не испытывает. Не так ведут себя влюбленные или хотя бы близкие. Но в груди всё равно разгорается пожар.
— Когда мы с тобой встречались… — начинаю было подходить к сути, как она резко меня перебивает.
— Встречались? Так ты это называешь? — вдруг вздергивает надменно подбородок и кривится. — Тайные постыдные встречи на яхте?
— Постыдные? — отшатываюсь, пребывая в шоке.
Неужели всё это выглядело так ужасно и омерзительно в ее глазах?
— Я просто не хотел тебя ни с кем делить…
Такая откровенность несвойственна мне, но я наступаю себе на горло и держу характер в узде, чтобы окончательно всё не испортить. Прошедшие годы научили, что иногда не стоит пороть горячку.
— А разве нет? — фыркает эта девчонка, тоже за прошедшее время научившаяся многому: и дерзить, и отстаивать свою позицию. Это вызывает уважение, всё же есть в ней стержень. — Не нужно рассказывать сейчас мне сказки. Ты ведь уже тогда сговорился о браке с Миланой.
Кидает взгляд на свою сестру. И я успеваю заметить боль в ее глазах, что вызывает во мне ответное страдание.
— Ради тебя я готов был отказаться от договоренностей, Ева! — рычу, не могу сдерживать
