Колдовской сапфир - Антонина Дельвиг

Маттиэль нетерпеливо махнул рукой.

– Не надо! Я сам узнаю.

Юноша пристально взглянул в глаза девочки. В голове ее словно закружилась карусель, и она против воли стала вдруг вспоминать все, что случилось с ней с тех пор, как она впервые попала к ящерицам в Громадную Пещеру. Перед глазами чередой проплывали картины прошлого: королева, открывающая тайну своего народа, Бело-Голубой Город, напиток Гушу в золотой чаше, Черный Замок, потом улыбающийся Дели, страшные щупальца, и сразу затем чудовищная волна потока и две фигуры наверху скалы… но вот уже Кулхор, фея и розовый дом со львами, наконец, переход через пустыню…

Мысли девочки кто-то будто бы перебрал, и хотя Сеня ничего не собиралась скрывать от волшебника, ей все же не понравилось, что кто-то, пусть даже сам Повелитель Добрых Сил, хозяйничает у нее в голове. Правда, девочка не успела толком-то и додумать эту свою последнюю мысль, как почувствовала, что непрошеный гость убрался из ее сознания. Маттиэль сказал:

– Прошу прощения. Больше не буду, раз тебе неприятно.

Сеня, густо покраснев, кивнула, а волшебник продолжал:

– Мне ясно, чего вы хотите, но, чтобы справедливо рассудить, я должен теперь понять и другую сторону…

В следующее мгновениё Сеня, Пина и Филипп вскрикнули в один голос.

На троне, в белом плаще Маттиэля, сидел Болотник!

Его маленькие глазки по обыкновению были сощурены, а крепкие желтые зубы скалились в издевательской ухмылке. Не раздумывая больше, девочка ухватила Пину под лапку, и они опрометью кинулись вон из зала. Но подруги не успели далеко убежать – их остановил мягкий голос Маттиэля.

– Я же сказал, не бойтесь! Я просто обязан был, хоть ненадолго, стать Болотником, чтобы узнать и его правду.

Сеня недоумевала: «Какая может быть правда у зловредного колдуна?» Но спорить не стала.

Тем временем по сторонам трона появились две стеклянные чаши. Они парили в воздухе ничем не удерживаемые – по крайней мере ничем видимым! Но вот одна из чаш вдруг опустилась – в ее объемистой прозрачной глубине появился городок из Громадной Пещеры. В цветных окошках домиков уже горел свет, по хрустальной мостовой улиц бродили крохотные нарядные ящерицы, а в палисадниках застыли каменные цветы и изумрудные кипарисы… Филипп и Агриппина с бьющимися сердцами склонились над крышами родного города; они смотрели и не могли наглядеться на свой покинутый дом. Горожане ничего не заметили…

Маттиэль тоже некоторое время с интересом разглядывал городок, но затем отвел взгляд, и на другой чаше появилась маленькая стальная клетка, в которой металась, пытаясь выбраться, крошечная крыса. Странно, но эта вторая чаша, опустившись, висела теперь даже ниже первой, как если бы клетушка с крысой весила больше, чем целый город. Сеня непонимающе взглянула на волшебника-судью. Юноша не замедлил пояснить:

– В случае, если я помогу вам освободить от зачарованного сна Покровительницу, она будет столь разгневана, что превратит Болотника в крысу и заключит его в клетку на три года. То нестерпимое унижение, которое испытает колдун, перевешивает все невзгоды и тяготы вашего народа в изгнании.

Друзья ошеломленно глядели на беспристрастного судью, но Сеня уже начинала закипать гневом.

– Ну и что же, если негодяй испытает унижение? Он как раз и заслуживает наказания после всего, что сделал! Да я и перечислить не смогу, скольким он навредил! И как!

Волшебник с интересом смотрел на рассерженную гостью. Тем временем рядом с клеткой Болотника появилась маленькая фигурка Альбиноса и чаша тяжело опустилась еще ниже. А юноша снова объяснил:

– Колдун проявил милосердие, приютив и вырастив сироту – несчастного, никому не нужного мальчика-альбиноса. Это многого стоит!

Тут уж Сеня не нашлась что ответить – она просто задохнулась от возмущения! А Маттиэль вдруг задержал взгляд на птице, смирно сидевшей на плече девочки. Мгновение, и ее маленькая копия оказалась на одной из крыш городка ящериц. Тотчас же под весом малютки чаша опустилась чуть не до самого пола, а Волшебник, улыбаясь, сказал:

– Вот столько-то и весит настоящее бескорыстное милосердие. Именно тог что Болотнику неизвестно вовсе! Колдун не понял бы даже, зачем ты спасла птицу! Ведь от нее тебе никакой пользы! Он-то, конечно, приюти/ сироту, но сделал это, думая в первую очередь о себе самом – растил себе помощника на старость. Знал, что все хлопоты окупятся…

Сеня решила все же прояснить обстановку.

– Так вы поможете нам? – спросила она настороженно.

Юноша кивнул и вдруг хитро улыбнулся:

– При одном условии. Ты отдашь мне свою хорошенькую птичку, а я обращу ее в стекло и украшу ею трон. А то пустовато тут как-то…

Сеня замерла в ужасе. Волшебник требовал от нее невозможного. Он просил предательства!… Груша тихонько сидел у нее на плече, его теплое тельце доверчиво жалось к ее шее…

Филипп с Пиной испуганно взглянули на девочку, но та не стала долго раздумывать.

– Нет… – тихо ответила она. – Это, к сожалению, невозможно.

Сеня повернулась, чтобы уйти, не в силах поднять глаза на друзей, зная, что отдать глупого Грушу она все равно не сможет. Но несчастная девочка не успела сделать и десяти шагов, как услышала за спиной мягкий смех.

– Ну ладно, ладно! Разошлась-то как! – увещевающе произнес Маттиэль.

Сеня обернулась и увидела, что юноша протягивает ей что-то огненное и сверкающее… Это был огромный золотисто-желтый камень, и он тихонько покачивался на золотой цепи – кусочек солнца, оправленный тонкой полоской блестящего металла.

Сеня, как завороженная, потянулась к камню, внутри которого плясали сотни огоньков. Они то вспыхивали, то гасли, снова вспыхивали, странно как-то будоража и заставляя кровь в жилах бежать быстрее.

– Долго не смотри. Спать не будешь! – предупредил голос, и Сеня, вздрогнув, подняла глаза на волшебника.

– Уж прости меня за шутку! – проговорил тот с улыбкой. – Я лишь хотел показать, что обязанности судьи не так уж просты. В самом деле, казалось бы,жизнь этой маленькой птички никак не может перевесить судьбу целого народа, но для тебя это не так. И я с тобой полностью согласен! Ты права в главном: жизнь любого существа должна быть неприкосновенна. Нельзя отнять ее у другого, даже ради самой благородной цели. Расплата все равно неизбежна! Может быть, не сразу… Это как бумеранг – он вернется! А Болотник… Не раз он уже посягал на ваши жизни, и за это ему не может быть прощения! Наклони-ка голову, – приказал в завершение своей проповеди Маттиэль.

Сеня послушалась, и на шею ей поверх суровой нитки с медальоном Дели легла тяжелая золотая цепь.

– Положишь камень перед глазами околдованной, и свет его разбудит спящую, – объявил волшебник, пристально глядя ей в лицо. – А сейчас можете пройти в соседние покои. Там вы найдете все, что нужно. Отдыхайте! Завтра на рассвете – в обратный путь.

Обрадованные дети принялись наперебой благодарить Маттиэля, чувствуя, что никакие слова не могут выразить их признательности. Но тут лицо юноши чуть изменилось, пока еще неуловимо, и друзья поспешили покинуть зал, чтобы не мешать волшебнику. Честно говоря, им совсем не хотелось снова увидеть плывущие, бесконечно сменяющиеся лики Маттиэля, Повелителя Добрых Сил.

Миновав широкий, пустой и гулкий переход, троица оказалась в небольшом, тоже круглом зальчике. Здесь стояли три хрустальные кровати с высокими узорчатыми спинками и большой стол, обильно уставленный разнообразными яствами.

Изголодавшиеся дети накинулись на еду, и, надо сказать, приготовлено все было отменно! Сервировка также была безупречна: посуда точеного хрусталя, серебро приборов, белизна крахмальных салфеток… В больших бокалах с витыми ножками пузырилась малиновая вода. Все это после истязающего зноя пустыни казалось сном. Но нет! Сон явился чуть позже, когда дети, наконец, забрались в уютные недра своих постелей и, едва успев пожелать друг другу доброй ночи, смежили воспаленные веки.

Утро пришло вместе с громким отрывистым посвистом Груши. Сидя на спинке Сениной кровати, он наслаждался собственным пением, нисколько не заботясь о том, нравится ли это окружающим. Неугомонная птаха успела уже выкупаться в одном из тазов для умывания, поставленных здесь заботливыми невидимыми руками, и время от времени, прерывая песню, энергично встряхивалась. Девочка поторопилась выбраться из постели. Она сладко потянулась. Давно она себя так хорошо не чувствовала – от самого Кулхора! Принц сел на кровати, и блаженная улыбка растянула его тонкие серебристые губы.

– Неужели мы дошли?! И все получилось?! Никак не могу поверить! – воскликнул он.

– Надо еще вернуться! – напомнила Агриппина, но брат только махнул на это лапкой.

– Вернемся! – уверенно провозгласил он и выскочил из постели на стеклянный пол.