Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. Монография - Ирина Алебастрова

3.1. Социальная солидарность как главный фактор развития прав человека

Как отмечалось в предыдущей главе, социальная солидарность так или иначе получила отражение во всех классических принципах конституционализма. Но этим влияние солидарности на конституционализм и его принципы не ограничилось. Ее активизация, а также потребность в такой активизации в индустриальном и постиндустриальном обществе во многом определила направления эволюции всех классических принципов мирового конституционализма. В полной мере это относится к принципу неотчуждаемости прав человека, который с развитием конституционализма претерпел значительную трансформацию. Представляется, что не в последнюю очередь она произошла под влиянием развертывания в обществе начал солидарности.

Следует отметить, что институт прав человека прошел в своей эволюции те же этапы, что и развитие самих конституций. При этом трактовка принципа их неотчуждаемости развивалась весьма неоднозначно. За ним никогда не признавалось абсолютного характера. Возможность и даже необходимость ограничений прав признавались уже самой теорией естественного права, составившей идейную основу либерализма и конституционализма. Она предусматривала, во-первых, передачу объединившимися в государство людьми части своих прав правительству во имя сохранения большей части, причем наиболее важных, прав, а во-вторых, возможность их ограничений с целью обеспечения прав других людей: по меткому выражению известного американского юриста, члена Верховного суда США О. У. Холмса-младшего (1841–1935), право размахивать кулаком заканчивается там, где начинается нос другого человека302.

Поэтому возможность ограничения прав человека устанавливалась еще на заре конституционализма. Так, первое из названных оснований ограничения прав получило наиболее яркое отражение в Х поправке к Конституции США: «Полномочия, не переданные Конституцией Соединенным Штатам, остаются соответственно за штатами или за народом». Второе же основание ограничения содержится в ст. VI французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г.: «Свобода состоит во власти делать все, что не вредит другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека имеет только те пределы, которые обеспечивают другим Членам Общества пользование теми же правами. Эти пределы могут быть установлены только Законом».

В конституциях последующих поколений институт прав и свобод человека и гражданина, а также принцип их неотчуждаемости развивались весьма неоднозначно. С одной стороны, конституции ХХ в. принцип неотчуждаемости прав человека обогатили и укрепили. Это проявилось в увеличении каталога признаваемых конституциями прав, в расширении круга их обладателей, в разрастании и укреплении системы их гарантий. С другой же стороны, принцип неотчуждаемости прав человека подвергается в конституциях второй и третьей волн все большим ограничениям. Кроме того, под влиянием укрепления в социуме солидарности ощутимую эволюцию претерпел принцип равноправия. Наконец, солидарность явилась одной из причин увеличения количества конституционных обязанностей. Рассмотрим перечисленные проявления влияния солидарности на институт конституционного статуса человека и гражданина. Начнем с анализа названных направлений эволюции принципа неотчуждаемости прав и свобод.

Первое из них – это количественное разрастание конституционных прав. Представляется, что наиболее наглядно его можно обнаружить на основе анализа этапов их развития, которые в целом совпадают с этапами развития самих конституций и, как отмечается в научной литературе, включают негативное, позитивное и коллективное поколения прав и свобод303. В конституциях первой волны, как подчеркивалось в предыдущей главе, получили отражение в основном личные и политические права, а также право собственности. Эти права имели индивидуальный, вертикальный (свойственный взаимоотношениям человека и власти, представляя собой щит, предназначенный для защиты «маленького человека» от карающего меча обладающего властью государства) и негативный, т. е. «блокирующий» нежелательные действия властей (предполагая лишь запреты их нарушения) характер.

В конституциях же ХХ в. список прав значительно расширился за счет включения в него прав второго поколения – экономических, социальных и культурных прав, среди которых имеются права не только индивидуальные, но и коллективные (право на объединение, в частности объединение в профсоюзы, право на забастовку), не только вертикальные, но и горизонтальные (действующие в сфере гражданского общества), не только негативные (блокирующие), но и позитивные (предполагающие наличие встречных обязанностей конкретных субъектов, т. е. их активную помощь в реализации человеком его прав)304.

Например, одна из родоначальниц второго этапа конституционного развития – Политическая конституция Мексиканских Соединенных Штатов 1917 г. – в числе прав и свобод провозгласила право на образование, право на охрану здоровья, право на жилище, право на государственную поддержку семьи, право на труд. Их включение в тексты конституций было связано с действием тенденции социализации, обосновано нравственными соображениями социальной солидарности и социальной целесообразностью обеспечения стабильности. В межвоенный период социальные права получили отражение и в документах международного права. Более того, как отмечают исследователи, если в конституционном праве социально-экономические права являются правами второго поколения, то международное их признание предшествовало провозглашению личных и политических прав. В рамках Международной организации труда, основанной в 1919 г., был заключен целый ряд конвенций, содержащих всесторонние социальные права-гарантии от сверхэксплуатации уже в 1920–1930-е гг.305

Следует, однако, отметить, что социальные права неодинаково с точки зрения их юридической значимости закрепляются в конституциях различных государств. В некоторых из них они признаются непосредственно действующими фундаментальными неотчуждаемыми правами человека наряду с правами первого поколения (например, Россия, Италия, социалистические страны), в других – провозглашаются в качестве принципов политики государства, не защищаемых судами от злоупотреблений или бездействия законодателя (например, Ирландия, Индия, Испания, Польша), наконец, в ряде стран они вообще не получили или почти не получили отражения в конституциях (США, ФРГ). В юридической литературе указанные подходы не раз подвергались анализу306. Представляется, что в силу ярко выраженной специфики социальных прав, заключающейся, во-первых, в том, что их реализация не зависит от субъектов их обладания, а определяется прежде всего экономическими возможностями государства и иных субъектов, а во-вторых, в том, что их обеспечение осуществляется нередко на основе конкуренции различных социальных групп, наиболее предпочтительной моделью конституционной регламентации социальных прав является их провозглашение в виде принципов социально-экономической политики государства. Такой подход, с одной стороны, позволяет учесть упомянутые специфические черты социальных прав, а с другой – устанавливает социальные обязательства государства, находящиеся «на виду у всех членов общественного союза»307.

В частности, по общему правилу суды не могут защищать социальные права в качестве конституционных, но имеют возможность вмешаться в исключительных случаях, когда необеспеченность социальными правами грубо нарушает право на жизнь или человеческое достоинство. Одним из таких исключений стало всемирно известное решение Конституционного суда ЮАР по делу «Правительство Южной Африки и др. против Грутбум и др.» 2000 г., в котором Конституционный суд признал соответствующими Конституции судебные решения, обязавшие муниципалитет предоставить людям, проживавшим в нечеловечески тяжелых условиях, включая детей, жилье с тем, чтобы защитить их от надвигавшейся стихии, а тем самым – от гибели308.

Большинство перечисленных прав связывают определенными долженствованиями (а не только с запретами) не одно лишь государство, но и частных лиц (работодателей, членов семьи, лиц, предоставляющих услуги в сферах образования, здравоохранения, гражданского оборота и т. п.), что позволяет говорить о них как о горизонтальных правах, связывающих узами солидарности людей, являющихся независимыми и равноправными членами гражданского общества309.

Признание горизонтальных прав человека получило отражение в современных конституциях ряда государств. Так, ч. 3 ст. 35 Союзной конституции Швейцарской Конфедерации 1999 г. устанавливает: «Власти заботятся о том, чтобы основные права, поскольку они к этому пригодны, реализовывались также между частными лицами». В соответствии с п. 1 ст. 21 Конституции Островов Фиджи 1997 г. права человека связывают: