Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. Монография - Ирина Алебастрова

Однако данный потенциал представительной демократии полностью не реализован ни в одном государстве. Это связано как с недостаточным использованием данного позитивного потенциала представительной демократии, так и с наличием у данного института ряда внутренних дефектов.

Относительно возможности выборных органов представлять народ и его интересы целый ряд сомнений высказывал противник данного института Ж. Ж. Руссо. Такие сомнения были вызваны прежде всего наличием у избранных депутатов, как и у любых людей, собственной воли и интересов, делающих проблематичным представительство чужих интересов; а также появлением на политической сцене партий, тоже неизбежно преследующих собственные – корпоративные – интересы, что тоже ставит под вопрос возможность адекватного выражения интересов населения на выборах с их участием278.

К данным сомнениям можно добавить ряд других. Например, невозможность и нецелесообразность участия всего населения страны в народных голосованиях и соответственно в формировании органов народного представительства, что порождает сложности и неясности в определении представляемого субъекта (субъектов)279, а также вопросы о том, может ли орган, избранный лишь частью населения, претендовать на то, чтобы считаться выразителем интересов и воли всего этого населения, т. е. народа (тем более что во времена зарождения конституционализма в выборах участвовала вообще мизерная доля населения). Данные вопросы, впрочем, снимаются, если признать, что в рамках народного представительства непременно существует и должен в разумных пределах существовать элемент независимого представительства, о чем выше шла речь.

Неосуществимость принципа народного суверенитета в его буквальном понимании в рамках представительной демократии обнаружилась и в многочисленных отклонениях от классической схемы в работе парламента как выразителя народных интересов: господство в нем партий и экономических интересов, необъективная партийная политика по назначению на должности, опасность разжигания политических конфликтов в обществе, не склонном к поискам компромисса, «правление дилетантов», популизм и неделовитость парламентских речей, разрушительные методы парламентской обструкции, снижение эффективности управления, злоупотребление парламентскими иммунитетами и иными привилегиями, коррупция, перемещение законотворчества в парламентские комитеты и министерства, соответственно, его закрытость, реальная ответственность парламентариев перед партиями, которая ослабляет их связь с избирателями, что усугубляется использованием пропорциональной избирательной системы, – вот перечень недостатков, присущих парламенту, на которые традиционно и давно обращалось внимание в научной литературе и публицистике280.

С учетом того обстоятельства, что и непосредственная, и представительная демократия имеют как достоинства, так и недостатки, с самого начала утверждения конституционализма политическая практика пошла по пути компромисса281 (вследствие чего различие между народным и национальным суверенитетом стерлось): во всех демократических государствах на разных уровнях публичной власти и, как правило, на постоянной основе, стали действовать периодически избираемые коллегиальные органы, осуществляющие нормативное регулирование, формирующие и контролирующие иные органы публичной власти и принимающие важнейшие управленческие решения, т. е. органы народного представительства. Вместе с тем существуют и механизмы непосредственного принятия избирателями тех или иных решений. Тем самым в качестве форм народовластия утвердились как представительная, так и непосредственная демократия, что и сегодня является аксиомой теории народного суверенитета282, получающей формальное отражение и в законодательстве, и на практике. Первым правовым актом, соединившим идею народного суверенитета с идеями непосредственной демократии и народного представительства как формами его реализации, стала французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г., которая провозгласила: «Источник всякого суверенитета зиждется… в нации» (ст. 3); «Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право принимать участие лично или через своих представителей в создании закона» (ст. 6).

Несмотря на очевидную невозможность реализации в буквальном понимании, а также быстро обнаружившиеся дефекты обеих форм его осуществления, принцип народного суверенитета благодаря его огромной гуманистической составляющей, направленной на укрепление солидарности политической элиты с населением, а также самого населения в стремлении отстаивать свои интересы в процессе осуществления управления обществом и государством, получил широкое признание и в конституционной доктрине, и в законодательстве. Об этом уже говорилось. Будучи отраженным уже в самых первых конституциях, принцип народного суверенитета благодаря своему огромному гуманистическому, интеграционному и созидательному потенциалу «мало-помалу обошел весь мир; и там, где он устанавливался, он вызывал глубокие изменения в учреждениях, происшедших из другого источника и одновременно принятых современными нациями, т. е. в представительном правлении и парламентаризме», – справедливо отметил значение данного принципа известный французский историк права и государствовед профессор Ж. П. Эсмен (1848–1913)283. Профессор П. И. Новгородцев, также признавая огромную конструктивную роль принципа народного суверенитета, подчеркивал, что «для практики, как и для теории правового государства, идея народного суверенитета представляла центральный движущий нерв, живую душу всех выводов и построений. Гармонический образ этой идеи… сообщал соответствующую гармонию и всему представлению о правовом государстве, ставил для него ясную и понятную цель»284. Следует отметить, что гуманистическую направленность принципа народного суверенитета отмечали даже его противники. Например, профессор С. А. Корф, не признавая за народным суверенитетом юридического значения, тем не менее оценивал его как «начало политическое, которым должна выражаться мысль существования государственной организации для народа, а не наоборот»285.

Итак, конституционные принципы, характеризующие демократическое государство, содержа в себе, как и прочие принципы конституционализма, некоторое преувеличение и оказавшиеся неосуществимыми в их буквальном понимании, оказали и продолжают оказывать огромное влияние на человечество, способствуя его движению к идеалам гуманизма и солидарности.

2.3. Принцип светского государства в период раннего конституционализма: роль в обеспечении социальной солидарности

Одним из ведущих принципов конституционализма с самого начала его возникновения выступает светское государство. Его роль в укреплении органической социальной солидарности трудно переоценить ввиду его огромного вклада в преодоление ксенофобии и утверждение в обществе духа толерантности. Светское государство – это государство, признающее свободу совести, т. е. вероисповедания и атеизма, а также равноправие людей независимо от религиозной принадлежности и осуществляющее поэтому управление обществом без непосредственного влияния догматов той или иной религии и иерархов той или иной церкви.

Антиподом светского государства является государство теократическое, в котором одна из религий является общеобязательной, основные сферы жизнедеятельности регулируются нормами религии, государство преследует цель реализации религиозных предписаний и на ее достижение, т. е. на распространение и охрану норм, считающихся божественными, ориентирована работа государственного механизма286. Промежуточной между теократической и светской моделями является государство клерикальное. В его рамках провозглашается свобода вероисповедания, церковные и государственные институты структурно и функционально разделены, но одна из конфессий и, соответственно, церквей имеет более привилегированное положение, чем прочие287. Например, только ее приверженцы могут или даже должны занимать те или иные позиции в государственном механизме, лишь она пользуется финансовой и идеологической поддержкой государства и т. п. Тем не менее, влияние религии и церкви не является столь системным, глубоким и непосредственным, как в теократическом государстве. Разумеется, в клерикальном государстве человек, придерживающийся религиозных убеждений, отличных от тех, которым покровительствует и оказывает предпочтение государство, испытывает определенные ограничения в правах (право на доступ к выборным мандатам и государственной службе) и возможностях их реализации (трудности поддержания финансовой базы функционирования соответствующей религиозной организации), но не оказывается вынужденным отказываться от религиозных убеждений или скрывать их под угрозой лишения его важнейших для человека ценностей и благ (жизни, здоровья, свободы, достоинства и т. п.).