На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Наум Синдаловский

Неисправимыми дуэлянтами были М. Ю. Лермонтов, А. С. Грибоедов, М. С. Лунин и многие другие известные люди.

Одной из важнейших особенностей, выработанных дуэльным кодексом, было абсолютное равенство противников в поединке. У «барьера» встречались боевые полные генералы и безусые подпоручики, родовитые аристократы и провинциальные дворяне, известные флигель-адъютанты и безродные нищие офицеры. Уравнивала в правах не только смерть одного или обоих дуэлянтов, но и обязательное дружеское примирение после ритуала поединка при благополучном его исходе. Но вот что интересно. В Петербурге существовало еще одно дополнительное неписаное дуэльное правило, в фольклоре сформулированное как ответ на каверзный вопрос: «На кого не обижаются в Петербурге?» — «На женщин, дураков и великих князей». То есть на тех, кого было не принято вызывать на дуэль. Понятно, что женщин не вызывали на поединок по этическим соображениям; великих князей — потому что они ни при каких обстоятельствах не могли быть приравнены к кому бы то ни было; а вот с дураками сложнее. С одной стороны, «бросить перчатку» дураку неприлично уже потому, что дурак не может отвечать за свои поступки. С другой — определение «дурак» настолько размыто, что всегда остается на совести назвавшего.

Кстати, именно поэтому в обществе отказ вызвать на дуэль зачастую рассматривался как еще большее оскорбление. В глазах окружающих это выглядело публично выраженным сомнением в умственных способностях. Поэтому объективно вызов на дуэль был обоим участникам конфликта. Выйти за пределы этого замкнутого круга в дворянско-офицерской среде XVIII–XIX веков было почти невозможно. Да и дуэли в России резко пошли на убыль только после отмены крепостного права, когда рухнула мечта передового дворянства о создании так называемого дворянского государства.

В наши дни, когда дуэли как таковые уже не существуют вообще, поговорка «Пригласить на Черную речку» получила еще и новое, дополнительное значение: пригласить на публичный спор, философский или научный диспут, поэтическое соревнование и т. д.

Один из величайших наших сограждан, генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Илларионович Кутузов военную карьеру начал рано, сразу после окончания Соединенной артиллерийской и инженерной дворянской школы в 1759 году. Служил под началом Суворова и не однажды бывал им отмечен. Известно характерное для Суворова образное высказывание о Кутузове: «Он был у меня на левом фланге, но был моей правой рукой». Его легендарные ранения (он дважды был тяжело ранен в висок) расценивались современниками как дерзкий вызов судьбе.

Внутренний мир Кутузова под стать его бурной и деятельной внешней жизни был сложным и противоречивым. Во всяком случае, если верить преданиям, поиски «сил для борьбы со страстями», терзающими будущего полководца, привели его в масонскую ложу. При посвящении в таинства ложи ему вручили девиз: «Победами себя прославит». Это было задолго до нашествия Наполеона на Россию, до Бородина и сокрушительного поражения французов в Отечественной войне 1812 года. Поэтому можно сказать, что девиз оказался пророческим.

«Пришел Кутузов бить французов», — говорили в Петербурге сразу после назначения его командующим русскими войсками. Позже так стали говорить вообще обо всех, на кого возлагали большие надежды и ожидания.

Впервые Кутузов столкнулся с Наполеоном в качестве командующего русско-австрийскими войсками под Аустерлицем. Вынужденный действовать, как сказано в советских энциклопедиях, «по одобренному Александром I неудачному плану австрийского генерала Ф. Вейротена», Кутузов потерпел поражение. В одной из исторических легенд того времени об этом рассказывается так. Когда на поле Аустерлица союзные войска только начали разворачиваться, император Александр I нетерпеливо спросил Кутузова, не пора ли идти вперед. Командующий ответил, что для этого надо дождаться, когда соберутся все войска. «Но вы же не на Царицыном лугу, где не начинают парад, пока не придут все полки», — возразил император. «Поэтому я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу, — парировал Кутузов, — но если вы прикажете…» Александр приказал. И сражение было проиграно.

Прошло восемь лет. За эти годы произошло вторжение Наполеона в Россию. Отступление русских войск. Бородинское сражение. Пожар Москвы. Бегство Наполеона. Освобождение Европы. Особенно прославился полководец уникальной тактикой, состоявшей в том, чтобы заманить противника в глубь страны и вымотать его, не прибегая к решающему сражению. «Северный лис» — называли Кутузова в Европе. Эта тактика оказалась безошибочной. Она привела к окончательному поражению, а затем и полному изгнанию Наполеона из пределов России.

16 апреля 1813 года Кутузов неожиданно скончался на одной из военных дорог в Силезии. Тело полководца набальзамировали и перевезли в Петербург, а часть останков, извлеченных при бальзамировании, запаяли в цинковый гробик и захоронили в трех километрах от Бунцлау на кладбище Тиллендорф. Впоследствии на этом месте был установлен памятник. Вероятно, тогда и родилась легенда, которая вот уже более двух столетий поддерживается довольно солидными источниками.

Монумент Кутузову перед Казанским собором. П. С. Иванов по рисунку В. С. Садовникова. 1833 г.

Согласно ей, в Петербурге, в Казанском соборе покоится только тело великого полководца, а сердце, во исполнение последней воли фельдмаршала, будто бы осталось с его солдатами и захоронено на кладбище Тиллендорф. «Дабы видели солдаты — сыны Родины, что сердцем я остался с ними», — якобы сказал, умирая, Кутузов. Легенда со временем приобрела статус исторического факта и даже попала на страницы Большой советской энциклопедии.

Между тем еще в 1933 году специальная комиссия произвела вскрытие могилы Кутузова в Казанском соборе. Был составлен акт, где сказано, что «вскрыт склеп, в котором захоронен Кутузов… слева в головах обнаружена серебряная банка, в которой находится набальзамированное сердце».

Тогда появилась еще одна легенда. Да, утверждала она, сердце Кутузова действительно было захоронено в Бунцлау, но церковь отказалась хоронить тело без сердца, и по повелению Александра I сердце полководца было извлечено из могилы в Силезии и перевезено в Петербург.

Похороны полководца состоялись 13 июня 1813 года. По словам газетных сообщений, в Петербурге «все дороги и улицы усыпаны были зеленью, а по иным местам и цветами». Рассказывали, что при въезде в город, у Нарвской заставы, народ будто бы выпряг лошадей и сам вез траурную колесницу до Казанского собора.

Со временем имя Кутузова стало нарицательным. Кроме уже знакомого нам «Пришел Кутузов бить французов», в фольклоре зафиксированы и другие значения славного имени полководца. Так, из «Большого словаря русского жаргона», изданного в 2000 году петербургским издательством «Норинт», можно узнать об исключительно интересном с точки зрения городского фольклора понятии «Кутузов». Согласно словарю, это человек, который всех обхитрил, проделав маневр, многим казавшийся невыгодным.

В XVIII веке население Петербурга в основном росло за счет принудительных мер правительства, которое насильно сгоняло на строительство города плотников, каменщиков, землекопов, мастеровых и даже торговых людей. Кроме того, богатая петербургская знать переселяла в столицу своих крепостных, пополнявших их многочисленную челядь.

В XIX веке, особенно во второй его половине, положение изменилось. С отменой крепостного права Петербург стал центром притяжения тысяч крестьян, порвавших с землей и в большинстве своем искавших постоянного заработка, в меньшинстве — случайного обогащения, легкой свободной жизни, неожиданного поворота судьбы. Население столицы начало стремительно расти. Город, едва насчитывавший в 1861 году полмиллиона жителей, к 1900 году занял четвертое место в мире по численности населения, уступая лишь Лондону, Парижу и Константинополю. Перепись 1900 года среди полутора миллиона жителей столицы зарегистрировала 718 410 крестьян, прибывших из 53 губерний необъятной России.

Причины миграции сельского населения в разных регионах страны были различными. Но хотя фольклор утверждает, будто бы «От каждого порога на Питер дорога», легко заметить, что наибольшей миграционной активностью отличались близлежащие к Петербургу губернии: Ярославская, Тверская, Новгородская и особенно — Псковская и Витебская, по территории которых в середине XIX века пролегла первая в России железнодорожная колея. Вот почему псковские и витебские крестьяне чаще всего становились кузнецами и текстильщиками, портными и сапожниками, работницами табачных фабрик и прачками, то есть петербуржцами в первом поколении, петроградцами во втором и третьем, ленинградцами и вновь петербуржцами в последующих.