Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Танк «Леман Русс» разогревается, готовясь выехать за ворота. Я предполагаю что меня оттащили к опорному пункту, чувствуя, как грубая каменная кладка впивается мне в спину. Я медленно поворачиваю голову сначала влево затем вправо, опасаясь головокружения и тошноты, замечаю других раненых, перебинтованных и кровавых, по всему опорному пункту.

Мимо проходит Полковник, он замечает, что я пришел в себя. Становясь передо мной, он удачно закрывает слепящее солнце. Я не вижу его лица, оно скрыто тенью, но он смотрит на меня.

— Все еще жив, Кейдж? — спрашивает он, как всегда грубым голосом.

— Похоже на то, сэр. Никак не получается бросить эту привычку. Я пытаюсь улыбнуться, но лицо все еще сводит от боли.

— Я слышал, что произошло, — сказал он, опускаясь на одно колено, впивая взгляд своих ледяных глаз в меня. — Скажи мне вот что, Кейдж. Вы могли убежать, у вас был шанс и до этого тоже был. Что заставило вас сражаться?

Я смотрю на него здоровым глазом, не боясь его взгляда.

— Все просто, сэр, — начинаю объяснять я. — Я видел посадочные огни и знал что это транспортники Имперской Гвардии. Мицетичные споры падают прямо вниз, а эти имели посадочную траекторию. Таким образом, я понял что Избавление выстоит. Но нам было необходимо продержаться, потому что если бы тираниды прорвались, мы все были бы мертвы. Нам не куда было бежать от них.

Полковник, нахмурившись, смотрел на меня.

— Тогда почему вы сказали своим людям, что это споры, а не силы поддержки? — спросил он.

— Вы должны знать, почему, сэр, — отвечаю я, и мне кажется, это столь очевидным. — Если бы я сказал им что помощь уже на подходе, они бы растеряли остатки смелости, которая у них была. Они бы думали, что могут сдаться и убраться отсюда. Но как я и сказал, выхода из Избавления не было. Я сделал единственную вещь, на которую был способен. Я лишил их ложной надежды, и не дал иного выбора, кроме как сражаться за собственные жизни.

— Видите ли, сэр, когда больше не осталось ничего ценного за что можно было бы сражаться, вы все равно будете биться, чтобы выжить. Дайте человеку шанс отступить, и он отступит, но если не даешь ничего, он хватается за самое дорогое, что у него есть, обеими руками и не отпустит, пока может. Он будет драться на последнем дыхании, лишь бы еще раз вздохнуть, ощутить удары сердца еще раз прежде, чем умереть. Если поставить человека в гуще сражения и дать ему оружие, то он будет биться как загнанный зверь, потому что другого выбора нет.

— Это путь Штрафников, сэр. Такими вы хотите нас сделать. У нас нет иного выхода, кроме как сражаться, и сражаться хорошо, потому что если мы не можем, мы мертвы. Ни один из нас не хочет умирать, и мы сделаем все, все, что в наших силах, отправляясь на ваши проклятые самоубийственные миссии, лишь бы еще раз вздохнуть. Вот, за что я сражаюсь, вот за что они сражаются.

Полковник ворчит и поднимается. Он поворачивается, чтобы уйти, но я окрикиваю его.

— Есть еще она причина по которой я буду сражаться на пределе своих сил, сэр!

Он останавливается и смотрит на меня, его бровь поднята в немом вопросе.

— Я-я не собираюсь доставлять вам удовольствие посмотреть, как я умру, сэр!

Тринадцатый Легион

Предисловие

Зал гудел и вибрировал от энергий, бегущих по толстым кабелям, протянутым по низкому потолку. Где-то в отдалении слышалось постоянное "фамп-фамп-фамп" работающей тяжелой машинерии. На металлических стенах квадратной комнаты, с интервалом в метр висели светосферы, освещая это место судорожным, желтым светом. Со скрипом колесо замка на двери медленно провернулось; толстые металлические стержни по обеим сторонам двери с хрустом встали в свои покрытые ржавчиной скобы. Дверь распахнулась и внутрь вошла фигура, запахнутая в длинную черную шинель с высоким воротником, закрывающим лицо. Когда он вышел на свет, желтое сияние придало его худому лицу болезненную бледность. Прежде чем сделать еще шаг вперед, он оглянулся через плечо и расслабился когда дверь закрылась за ним.

Внезапно мужчина остановился. Его темные глаза уставились на хранящийся в середине комнаты артефакт. Он представлял из себя гроб, стоящий вертикально и заканчивающийся целой кучей проводов, которые цеплялись к наспех сооруженным коннекторам, шедшим из кабелей на потолке. Осколки и небольшие куски стеклянной крышки гроба валялись по всему полу. Ничто не указывало на то, что содержалось в нем.

Отойдя от первоначального шока, мужчина начал изучать саркофаг, неловкими движениями пальцев он подгонял различные верньеры, встроенные в его стенки. Скривив губы от волнения, он отошел и погладил пальцами руки в темной бархатной перчатке, свою короткую козлиную бородку, его брови сосредоточенно нахмурились.

— Будь проклята Императором эта стазисная камера, — бормотал он про себя, снова осматривая все вокруг, — я должен был позволить техножрецу освятить ее.

Когда он обходил заднюю часть саркофага, его взгляд зацепился за темную тень в верхнем углу дальней стены. Он присмотрелся и увидел вентиляционную шахту. Ее проржавевшая решетка была раскурочена и вырвана. Поднявшись на цыпочках, он подтянулся, чтобы заглянуть в открывшееся отверстие: слабый свет комнаты освещал около метра узкой шахты, которая стремительно уходила вверх. Опечаленный, он опустился на пол и ударил себя кулаком по бедру. Снял перчатку с правой руки и полез в глубокий внутренний карман шинели, доставая аппарат, размером с кулак. Пока он нажимал на кнопки аппарата, сияние светосфер поймало золотое кольцо на его указательном пальце, и нарисованную на аппарате букву "I" с располагающимся по центру ухмыляющимся черепом.

Поднеся аппарат к губам, мужчина заговорил.

— Третий день месяца Послания. Я вернулся к стазис-генератору, который, кажется, барахлил. Объект сбежал. Я немедленно начинаю расследование, чтобы вернуть или уничтожить его. Молюсь Императору, чтобы мне удалось вернуть монстра. Эта оплошность может дорого нам стоить.

Глава первая

Покидая Избавление

+++ Каков статус операции Сбор? +++

+++ Операция Сбор перешла ко второму этапу, согласно плану. +++

Нос гвардейца взорвался брызгами крови, когда мой кулак зарядил ему меж глаз. Дальше я двигаю левой в подбородок, отбрасывая того на шаг назад. Он увернулся от следующего удара, заливая все кровью из треснувших губ. Я ощущаю запах застарелого пота и свежей крови, испарина от пламенеющего солнца стекает по моему лицу и груди. Я слышу, как все вокруг скандируют и подбадривают.

— Открути ему на хер гребаную шею! — распознаю я голос Джоррета.

— Порви этого орочьего сына на части! — орет Франкс.

Гвардейцы Хорека тоже подбадривали своего бойца, их раскрасневшиеся лица выглядят темными по сравнению с бело-серым камуфляжем жилетов и леггинсов.

Он делает выпад, его лицо в крови, пыльная униформа покрыта красными подтеками. Я легко ухожу в сторону от идиотского рывка, жестко зарядив ему коленом в живот и ощущая, как от удара у него треснули ребра. Он согнулся пополам, его лицо — маска боли, но я не собираюсь останавливаться. Я двумя руками хватаю его за голову и врезаю коленом по лицу, слыша треск от перелома лицевых костей или челюсти. Он падает набок, и пока падает, мысок моего ботинка военного образца ловит его подбородок, жестко впечатывая голову в твердую поверхность. Я почти готов снова ударить его, когда осознаю, что наступила оглушительная тишина. Тяжело пыхтя, я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть, какого черта происходит.

Через ряды Хорека продирается массивный, мускулистый мужчина, и я замечаю нашивку мастер-сержанта на синем рукаве его туники. Черная кожа какого-то косматого существа перекинута через левое плечо наподобие плаща, и его глаза с убийственной решимостью смотрят на меня. В его руке шестидесятисантиметровая парадная полицейская дубинка, красные драгоценные камни украшают один конец, и когда он шагает ко мне, то бьет навершием в живот, выбивая дух и заставляя меня упасть на колени.

— Отбросы штрафного легиона! — рявкает мастер-сержант Хореков. — Я покажу вам, как они должны обращаться с вами!

Он снова отводит свою руку, хорошенько размахнувшись, но затем останавливает удар. Только попробуй, думаю я, мне приходилось убивать людей и существ покруче тебя. Я все еще разгорячен дракой и готов наброситься на этого самоуверенного выскочку-хвастуна офицера. Пропишу ему то же лекарство, что только что прописал его бойцу. Он смотрит куда-то над моей головой и на меня падает тень. Мурашки пробежались у меня по шее, дрожь прошлась по спине. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть через плечо, все еще сжимая свои пострадавшие внутренности. Он там. Полковник. Полковник Шеффер, командующий 13-ым Штрафным Легионом, известный среди бедняг, которым не повезло попасть в него, как Последний Шанс. Находящееся за ним солнце покрывает его мраком — кажется, солнце всегда оказывается за ним — он всегда находится в тени или вы видите только силуэт, когда впервые встречаете его, словно это его талант. Все что я могу видеть, это только ледяной блеск его пронзительных, голубых глаз, смотрящих на мастер-сержанта, а не на меня. Я рад этому факту, потому что его лицо словно высечено из камня, а это явный признак плохого настроения.