Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из портфеля на пассажирском сиденье Билли достала «кольт». Тяжелая вороненая сталь неприятно холодила ладонь. Мужчины, вместе с которыми Билли служила во время войны, обожали оружие. Сжимать в руке рукоять пистолета, крутить цилиндр револьвера, прижимать к плечу приклад винтовки — все это, как обнаружила Билли, доставляет мужчинам какое-то почти сексуальное наслаждение. Сама она ничего подобного не испытывала. Для нее оружие было холодным и жестоким механическим чудовищем, созданным для того, чтобы крушить кости и рвать на куски теплую живую плоть.
С револьвером на коленях Билли развернула машину и вернулась к дому Люка.
Она резко затормозила напротив ворот, схватила револьвер, выпрыгнула и помчалась к дому. Прежде чем кто-нибудь внутри успел бы среагировать, она перемахнула через невысокий забор и бросилась по лужайке в тень веранды.
Изнутри не доносилось ни звука.
Билли обежала дом кругом, оказавшись на заднем дворе, заглянула в окно одной из комнат. Слабый свет далекого уличного фонаря подсказал ей, что оконная рама обычной конструкции, с одной задвижкой. Билли перехватила револьвер за дуло и рукоятью разбила стекло, каждую секунду опасаясь, что сейчас прогремит выстрел и оборвет ее жизнь. Потом отодвинула задвижку, открыла окно, перелезла через подоконник и прижалась к стене, прислушиваясь. В сумраке смутно виднелись письменный стол и книжные полки. Кабинет. Хотя инстинкт подсказывал, что она здесь одна, Билли с ужасом думала о том, что где-нибудь здесь, во мраке, лежит тело Люка.
Медленно, привыкая к темноте, она пересекла комнату и нашла дверь. За дверью обнаружилась прихожая, также пустая. Так, не зажигая свет и держа револьвер наготове, Билли обошла весь дом. В конце концов она оказалась в самой большой из спален — смотрела на двуспальную кровать, на которой спали Люк и Элспет, и размышляла, что делать дальше. Тела Люка здесь не было — и от этого она испытывала такое облегчение, что слезы подступали к глазам. Но где же он? Поменял планы и решил сюда не заезжать? Или Энтони спрятал его тело? А может быть, Люк получил одно из ее предупреждений и избежал с ним встречи?
Возможно, ответы на эти вопросы знает Георгина.
Билли вернулась в кабинет и включила свет. На столе лежала медицинская энциклопедия, открытая на статье о женской стерилизации; странно, но сейчас не время об этом думать. Она набрала справочную службу и попросила домашний телефон Георгины Кларк. Минуту спустя голос в трубке продиктовал ей хантсвильский номер.
По телефону ответил мужчина, вероятно, муж Георгины.
— Она на репетиции, дирижирует хором. Миссис Люкас сейчас во Флориде, а Георгина ее заменяет.
Билли вспомнила, что Элспет дирижировала любительским хором еще в Рэдклиффе, а потом, в Вашингтоне, организовала детский негритянский оркестр. Как видно, чем-то подобным она занималась и в Хантсвиле, а Георгина была ее помощницей.
— Мне очень нужно с ней поговорить! — сказала Билли. — Как вы думаете, ничего, если я зайду на репетицию?
— Наверное, ничего. Они репетируют в Евангельской церкви Голгофы на Милл-стрит.
Билли села в машину и, найдя на карте, врученной ей в прокатном агентстве, Милл-стрит, двинулась туда. Симпатичная на вид церковь из красного кирпича была расположена посреди бедного квартала. Пение Билли услышала, едва открыла дверь. Когда же она шагнула в церковь, музыка окатила ее, словно океанская волна. Певцы стояли в дальнем конце церкви. Мужчины и женщины, всего человек тридцать — но пели они так, словно их здесь была целая сотня. «Слава, слава, аллилуйя!» — распевали они, прихлопывая в ладоши и раскачиваясь в такт музыке под джазовый аккомпанемент рояля, а дирижировала ими крупная женщина, стоящая к Билли спиной.
Билли присела на деревянную скамью в заднем ряду, остро сознавая, что она здесь — единственная белая. Несмотря на снедающую душу тревогу, музыка тронула ее сердце. Она родилась в Техасе, и дух Юга для нее был неразрывно связан с распевами госпела.
Билли не терпелось забросать Георгину вопросами; однако она понимала, что лучше проявить уважение и дождаться конца песни.
Наконец хор затих на высокой ноте, и женщина-дирижер сразу обернулась.
— Так вот на кого вы все время глазели! — проговорила она, обращаясь к хору. — Ладно, перерыв!
Билли подошла к ней.
— Простите, что помешала. Мне нужна Георгина Кларк. Это вы?
— Я, — осторожно ответила женщина, полная негритянка лет пятидесяти в очках со стразами. — Только я вас не знаю.
— Мы с вами сегодня говорили по телефону. Я Билли Джозефсон.
— А, доктор Джозефсон, здравствуйте!
Билли спросила вполголоса:
— Люк не появлялся?
— Нет, с утра о нем ничего не слышала. Как вы думаете, у него все хорошо?
— Я была у него дома, там никого нет. Боюсь, как бы его не убили.
— Что вы такое говорите! — всплеснула руками Георгина. — Двадцать лет я работаю на армию, но о таком не слыхивала!
— Если он жив, то он в большой опасности, — сказала Билли. Она взглянула Георгине прямо в глаза. — Вы мне верите?
Одно бесконечно долгое мгновение Георгина молчала в задумчивости; затем ответила:
— Да, мэм, верю.
— Тогда помогите мне! — воскликнула Билли.
21.30
Радиосигнал более мощного передатчика способны уловить обычные радиоприемники. Более слабый сигнал второго передатчика доступен только специально оборудованным следящим станциям.
Энтони сидел во тьме в армейском «Форде», не спуская глаз с дверей Вычислительной лаборатории.
Люк в лаборатории искал свою папку. Энтони прекрасно знал, что он ее там не
