Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

Имперские Кулаки собирались вокруг Тальтибия и Хамандера. Эльдары исчезли, упорхнули сквозь пламя, уйдя от шквального огня.

— Мы выберемся отсюда, — сказал капитан. — Заберём тебя и знамя. И братья будут славить тебя как героя.

— Я мёртв. Оставь меня. Возьми знамя. Умри с ним в руках…

Хамандер вздёрнул сержанта на ног и потащил.

— Братья. Найдите путь вниз. Найдите нам место для посадки!

Весь мануфакторум содрогнулся. Копьё багрового света пробило пол, яркая вспышка окутала всё.

Когда она исчезла, перед Хамандером была дыра там, где стояли его Имперские Кулаки. Они исчезли, испарились. Из колонны огня и мерцающего марева поднялся зверь ростом с троих человек, закованный в раскалённый доспех, который шипел и сыпал искрами. Он нёс корону из искажённой кости и латную перчатку на руке, с которой капал бесконечный поток крови. В другой был огромный меч, покрытый чуждыми сверкающими рунами. Клинок выл — жутко, оглушительно.

— Это их бог! — пытался перекричать звук Махаон. — Призванный на войну! Ведьмовство, братья! Чуждое ведьмовство!

Имперские Кулаки быстро пришли в себя после внезапного явления полубога. Болты врезались в расплавленную шкуру — похоже, без всякого эффекта. Взор пылающих зелёных глаз мелькал с одного космодесантника к другому, и если Хамандер и мог что увидеть на нечеловеческом лице, так это презрение… и гнев.

— Ты не получишь знамя! — заорал капитан. — Никто не получит, пока мы живы!

Полубог ударил мечом, и Хамандер перекатился на бок, поймав клинок силовым топором. Полетели искры — силовое поле боролось с энергией меча. Полубог был силён, чудовищно силён, и капитан ощутил, что его теснят.

— Нас будут помнить, когда твой род забудут, — зарычал Хамандер. — Помнить, когда все, знавшие о тебе, станут легендами и прахом!

Чужаки прорывались с нижних этажей. У одних были цепные мечи и более тяжёлая, пластинчатая изумрудная броня. Другие, в черни и пурпуре, медленно шли сквозь пламя, наводя ракетные установки. Выжившие Имперские Кулаки закричали боевые кличи и ринулись в бой, паля из болтеров.

Полубог рванулся вперёд и опрокинул Хамандера. Его клинок опустился словно гильотина, отражая пламя и вид умирающих боевых братьев.

— Вы видели знамя седьмой, — сказал Лисандер. — Вы слышали имя капитана Хамандера из седьмой роты и преклоняли колени перед статуей, высеченной из гранита и смотрящей на нас в его часовне. Стоило ли помещать знамя в такое почётное место? Считать Хамандера одним из наших величайших героев? Если бы вы смогли это сделать ради чести ордена и славы примарха, чем бы вы пожертвовали?

— Говорите. Вы ринетесь в ад, если я этого потребую. Будете бороться с чужаком и сцепитесь рогами с демоном. Но не можете ответить на простой вопрос? Апейо! Чем?

— Жизнью любого боевого брата, который последует за мной. Если они захотят пожертвовать собой ради славы, то я не остановлю их.

— А своей жизнью?

— Разумеется. Своей жизнью во славу Дорна.

— Своей жизнью. Жизнью тебя, избранного из миллионов верных. Созданного по образу Дорна и, как считают некоторые, из плоти самого Императора. Вооружённого лучшим снаряжением. Перевозимого на лучших кораблях. Получившего то, что едва ли может позволить себе собрать Империум. Самим существованием обязанного труду миллиардов людей. Этим ты пожертвуешь ради чего-то столь бессмысленного, как слава?

— Капитан, я не думаю, что слава бессмысленна.

— Но по сравнению с жизнью Имперского Кулака? Сколько стоит слава по сравнению с такой жизнью? — он посмотрел на других новобранцев. — Отвечайте!

— Ничего, — сказал Коген.

— Значит Хамандер был неправ?

— Да.

— Герой, перед чей статуей ты преклонялся? Человек, чьи боевые поучения рассказывают каждому новобранцу после его смерти? Он был неправ?

Коген замолк. Лисандер подошёл ближе и навис над ним.

— Скажи мне, что капитан Хамандер сделал неправильный выбор. Скажи это передо мной, перед своими боевыми братьями.

Коген молчал. Его взгляд метался по лицам стоявших рядом новобранцев.

— А если не можешь ответить, то скажи хотя бы это.

— Я не могу, капитан.

— Хорошо. Ударная группа вернулсь спустя несколько дней и нашла двух выживших из тех, кто отправился за знаменем. Среди них не было Хамандера. Он умер в мануфакторуме Сигма. Если бы не он, то знамя наверняка попало бы в руки ксеносов, и велик был бы позор Имперских Кулаков. Но ради этого умерли двадцать космодесантников. Ради шёлка и ниток.

Взмахом руки Лисандр убрал голопроекцию, и в военный архив вернулся привычный полумрак. Он прошёл мимо новобранцев — у них уже началось усиление костей и мускулатуры, но капитан всё равно нависал над ними. Новобранцы не отпрянули. Хорошо. Из них выбили трусость обычных людей. Достаточное количество из них наденет доспех скаута, а многие станут полноправными боевыми братьями. Конечно, они ещё не готовы. И возможно не будут готовы никогда, пока не сомкнут в гневе чёрный кулак ордена перед лицом врага.

— Последний вопрос, — Лисандер открыл патронташ на поясе и достал гильзу болтера. Золотой филигранью и изумрудами на ней было написано «IRIXA». Гильза была просверлена и висела на тонкой цепи, как талисман, — Что вы видите? — он поднял гильзу. Новобранцы смотрели, но на их лицах не было понимания. — Imperator Rex In Xanatar Aeternum. Что это для вас значит?

— Ксанатар это мир на Восточных Окраинах, — сказал новобранец Лукра, приземистый широкоплечий юнец с огромными мясистыми кулаками и квадратным красным лицом.

— И каков он?

— К моему стыду, я больше ничего не знаю, капитан.

— Ты хочешь, чтобы я сказал, каково будет твоё наказание за невежество, — сказал Лисандр. — и затем объяснил вам, что вы не знали. Новобранец Лукра, ты не пойдёшь в нейроперчатку. Никому из вас не говорили о Ксанатаре, потому, что эта гильза — одна из ста, выкованных в кузнях «Фаланги» для капеллана Велизара четыреста лет назад. Если вам и знакомо его имя, то лишь как одно из тысяч в свитках чести или надпись на стене Реклюзиама. Его не славят как героя, не описывают в истории как стратега. Никто не говорит о нём, кроме меня. Я показываю вам это потому, что, как и у Сикула и Хамандера, у Велизара был выбор.

Бури Ксанатара уже убивали цивилизации, вырываясь из кремневых пустынь вихрем острых осколков. Шторм разражался каждые несколько веков, иногда проходили лишь декады, а иногда спокойно тянулись тысячелетия, но бури всегда возвращались и стирали с лица земли полные надежд юные народы, что селились на богатых вулканических склонах лавовых рек.

Шторм уничтожил всё на поверхности имперской колонии Порт-Ксан. От застигнутых им на улице людей не осталось даже костей. Буря началась три недели назад, а потоки обломков ещё хлестали ободранные фундаменты зданий. Немногие колонисты прятались в бункерах под землёй или теснились в подвальных хранилищах, куда бежали, едва потемнело небо.

В чёрно-бурых порывах шторма играли кровавые отблески света ближайшей лавовой реки, что вливалась в один из великих потоков пламени. Вулканы Ксанатара постоянно выбрасывали на поверхность питательные минералы, что делало землю крайне плодородной — для Администратума желанным местом для превращения в агромир, который будет кормить юные поселения Восточных Окраин. И он будет им до следующей бури.

Капеллан Велизар шагал против ветра, и лишь вес терминаторского доспеха удерживал его на ногах. Частицы кремния ободрали спереди чёрную краску, открыв тусклый керамит. Авточувства череполикого шлема пытались разобрать что-то, кроме бурлящей тьмы и тёмно-красной полосы огненной реки.

Велизар прищурился и едва разглядел разбитые фундаменты Порт-Ксана. Он был посреди поселения, точнее его развалин. Самые высокие обломки едва доходили ему до голени. Капеллан пытался найти во тьме нечто, что не было частью хаоса бури.

Нечто двигалась во мраке. Велизар поднял штурм-болтер и напряг запястье, чтобы два ствола ровно держались на каменном ветру.

— Я пришёл встретиться, — заговорил воин по широкочастотной вокс-передаче. — Но пришёл как брат.

Из тьмы соткался силуэт космодесантника. При свете его терминаторский доспех был бы чёрным и блестящим, словно панцирь жука. На нагруднике был выгравирован сжимающий молот золотой кулак, тот же символ украшал наплечник. На наколеннике был символ кампании — штормовое облако и молния, означавшие, что последнее десятилетие боевой брат провёл в крестовых походах на восточных окраинах Империума.

— Капеллан, — заговорил он. Вокс-связь работала, несмотря на помехи. — Я ожидал, что пришлют тебя.

— Когда мы встретились на Пиру Клинков, ты победил меня и завоевал почёт для своего ордена. Ты во всём вёл себя как честный брат. Поэтому я знаю, что о тебе говорят неправду.