Саботажник - Олег Дивов

Зал хохотнул, и капеллану стало окончательно ясно: он может выиграть этот бой. Если кто-то где-то в дальнем углу и задремал после ночи в карауле, Причер его присутствия не чувствовал. А вот добрую волю сотен людей, их искреннее желание приобщиться к таинству – ощущал. И значит, нужно было просто досказать все до самого конца. До точки.

– Так зачем требовать, чтобы наше «простейшее» сознание отправилось с нами в вечную загробную жизнь? – спросил он. – Неужели вы думаете, что вечная жизнь за гробом есть тупое и нудное продолжение земной жизни со всеми ее мелочными заботами и ограниченностью интересов и потребностей?

Конечно, нет! Поэтому и желание затащить с собой в царство вечной жизни свое «простейшее» сознание, на взгляд Церкви, все равно что младенцу отказаться становиться взрослым из боязни утратить тождество своей личности. Да, «простейшee» сознание есть, по существу, младенчество нашей души. Мы ведь договорились не понимать под душой только обычное сознание, которое занимает в ней отнюдь не большое место, это скорее верхний слой душевной стихии. Уверяю вас, человек вполне может стать взрослым, в корне изменить свое «простейшее» сознание, этот верхний слой души, сделав его проводником Божественной жизни. И с новым, взрослым сознанием, непохожим на «простейшее», человек способен обрести Жизнь Вечную.

Отсюда и необходимость еще здесь, во плоти, подготовить себя для жизни в потустороннем мире. Для жизни в новых условиях, абсолютно непохожих на известные нам миры, где обыкновенно царствуют злоба, ненависть и зоологический принцип борьбы за существование. Поэтому цель и смысл жизни телесной – подготовка к жизни вечной, приобретение нового, совершенно необыкновенного сознания. Но взрастить его в себе возможно только через таинство, чудо освобождения от духовной слепоты и глухоты, от того духовного паралича, в котором пребывает наше «простейшее» сознание. Измениться! Измениться к лучшему!.. – С этими словами капеллан, сам того от себя не ожидая, протянул руки в зал, и тот, будто единый организм, качнулся ему навстречу.

– Если сможем, мы будем другими! – воскликнул Причер, воздевая руки к небу, будто показывая дорогу, и в голосе его звенела уверенность. – Очистившись, изменившись к лучшему, мы подготовим себя к продлению жизни с новым сознанием, непохожим на то, которым мы пользуемся в этом мире. По большому счету человек живет трижды. Первая ступень – непрерывный сон в утробе матери, когда он, прозябая в сумерках одиночества, создает тело себе. Вторая – чередование сна и бодрствования, когда человек живет личной жизнью и вступает в общение с другими людьми в лучах света, озаряющих ему мир явлений. И наконец, третья ступень – вечное бодрствование, когда жизнь человека переплетается с духовной жизнью других людей для высшей жизни во Всевышнем Духе, в котором созерцается сущность всего преходящего.

На первой ступени из зародыша развивается тело. На второй пробуждается дух и может создать новый орган – новое сознание, о котором мы только что говорили, для ступени третьей. И наконец, в загробном мире развивается божественное начало, которое заложено в душе каждого человека. Переход с первой ступени на вторую – рождение, со второй на третью – смерть. Но еще на второй ступени божественное иногда раскрывается в душе в отдельные моменты предчувствий, интуиции, прозрений. Это – потустороннее существование, темное пока для нас и ясное как день для душ, которые достигли третьей ступени бытия.

Надеюсь, вы заметили аналогию между развитием тела в утробе матери и развитием души в течение жизни человека, когда душа создает новый орган для жизни после смерти. Этот орган – «новое сознание». Мы говорили, что только чудо может освободить нас от духовной слепоты, от того духовного паралича, в котором пребывает наше обычное, «простейшее». Да, здесь требуется чудо благодати Божией, и христианство как раз учит о том, как приобрести это новое, совсем другое, невероятное, но доступное человеку сознание, чтобы войти в Жизнь Вечную…

Причер как раз прилег, но отдохнуть ему не дали – в комнату без разрешения ввалился майор Лурье. Лицо особиста украшали громадные темные очки. Двигался он немного скованно, заметно припадая на обе ноги и перекосившись на один бок.

– Вы чего вытворяете, капитан?! – рявкнул Лурье. – Полковник рвет и мечет. Хотел сам к вам подойти, да побоялся – уж больно, говорит, хочется этого Джордано Бруно доморощенного за шкирку оттаскать!

Причер сел на кровати, потер глаза и спросил:

– Что у вас с лицом?

– Ночью пьяные кругом валяются, – сквозь зубы процедил Лурье. – Идешь, спотыкаешься, падаешь… Не уходите от темы, капитан! На хрена это было?

– Вы о проповеди? – спросил Причер. – Да ничего особенного. Так, напомнил людям простейшие христианские догмы.

– Ах, догмы?! Это какой же саботажник их выдумал?!

– Вы, майор, говорите, да не заговаривайтесь, – посоветовал капеллан. – Вам тут не офицерский бар, а гарнизонный храм. Поберегите свою душу. Бессмертную.

– А вы, капитан, – Лурье наставил на капеллана палец, что далось ему не без труда, – думайте, кому угрожаете!

– Да я и не угрожаю. – Причер снова лег. – Взаимоотношения с Богом – личное дело каждого. Отрицаете бессмертие души – пожалуйста. Ваша проблема. Так и проживете в страхе до самого конца.

– Мне бояться нечего, – заверил капеллана Лурье. – Пусть боится тот, кто устроил подрывную акцию. Это же надо додуматься – неразумной солдатне подбросить такую идею! Да вся база сейчас только об одном и говорит – на хрена мы тут погибаем, если нам еще жить и жить?!

– Правильно. Не погибать надо, а к вечной жизни готовиться, – согласился Причер.

– Вста-ать!!! – заорал Лурье. – Смирно, капитан!!!

Причер очень медленно поднялся с кровати и более-менее смирно перед майором встал. Даже без обуви капеллан оказался почти на голову выше Лурье. И угрожающе выдвинуть левое плечо он, естественно, не забыл.

– Они же кретины, Причер! – сбавил тон Лурье. – Неужели вам, офицеру, это непонятно? Солдат в массе своей туп, прямолинеен и исключительно глуп! И если вы кидаете ему одну-единственную новую идею, он тут же за нее хватается! А если эту идею еще как следует разжевать…

– Им эту идею, как вы изволили выразиться, «кинули» еще в начальной школе, – буркнул Причер. – Они просто забыли, что бессмертны.

– Всегда я подозревал, что от попов одни неприятности!

– Ну-ну…

– Но вы, капитан, просто бедствие какое-то!

– Вы образцы-то на анализ отдали?

– Не ваше дело! Короче, Причер, я пришел с официальным предупреждением. Еще одна такая выходка, подрывающая боеготовность, – и собирайте вещички. Полковник уже сегодня хотел вас сгоряча арестовать как саботажника. Я отсоветовал. Пообещал, что вы на следующей проповеди успокоите людей. Вы же сделаете это, а, капитан? Вам же не хочется угодить под трибунал? И не надейтесь на заступничество Службы поддержки – мы устроим так, что вас мигом лишат сана, и пойдете вы под суд не капелланом, а простым капитанишкой! За трусость и саботаж!

– Да чего вы беситесь так? – спросил Причер миролюбиво. – Что я сделал?

– Формально, может быть, и ничего. А по сути… Капитан, ну зачем?! Мы же с вами буквально вчера договорились о сотрудничестве! С какой стати вам в голову взбрело устраивать из обычной проповеди антимилитаристскую пропаганду?

– Не было такого, – сказал Причер твердо.

– В общем, второго предупреждения не последует. Ясно вам? И будьте добры, вплоть до особого распоряжения ограничьте свои перемещения по базе. Максимум до столовой и обратно. В противном случае…

– А если попрет?

– Из боевого расписания капитана Причера уже вычеркнули. Как ненадежного. Вот чего вы добились своей дурацкой самодеятельностью. Кстати, терминал ваш где? Давайте сюда. Он вам больше не понадобится.

«Похоже, моя проповедь на самом деле имела успех, – подумал капеллан. – Не ждал я такой бурной реакции. Ну… Решился же входить тесными вратами? Они перед тобой, Причер, милости просим».

– Вольно, капитан, – процедил Лурье и вышел было, но в дверях задержался. – А муравьеда вашего сраного я застрелил! – сообщил он с видимым удовольствием.

Причер крепко зажмурился и до боли сжал кулаки.

Примерно через полчаса в дверь осторожно поскреблись.

– Ну, кто там еще? – недовольно буркнул Причер, на самом деле сгорая от любопытства.

– Реанимация! – провозгласил знакомый голос.

– Милости прошу, Эйб! – обрадовался Причер. Вот уж кого он не ждал, так это Кронштейна.

– Слушайте, а это ничего, что я по вашему храму лазаю? – спросил Кронштейн, входя в комнату и извлекая из-под кителя немаленькую плоскую емкость.

– Уже ничего. После мичмана Харитонова нашему храму все равно. Он, считайте, под бомбежкой побывал.

– Какого Харитонова? – удивился психиатр, оглядывая комнатушку.