Русские войны XX века - Анатолий Иванович Уткин

На этапе коллективизации страну поразил фантастический голод 1933 г., когда от засухи даже с деревьев исчезли листья, а по железным дорогам перемещались теряющие сознание миллионы людей с опухшими ногами. А ведь это были самые плодородные места – Поволжье, Украина, Северный Кавказ. Сталин всегда называл это время самым страшным для себя.

На втором этапе (второй пятилетний план) Советская Россия сделала акцент на развитии собственной технологии. Доля бюджета, выделяемая для индустриального развития, достигла за счет жертвы в жизненном уровне у целого поколения феноменальной цифры в 25 %. Такого не добивалась в XX в. ни одна страна. Задача, поставленная XVII съездом ВКП(б) (1934 г.), – превратить Советский Союз «в технологически и экономически независимую страну, в наиболее технически развитое государство Европы».

Между 1921 и 1940 гг. в стране произошли огромные перемены. Доля городского населения увеличилась с 29 % до 50 %. Численность инженеров возросла с 47 тыс. в 1928 г. до 289 тыс. в 1941 г. За две пятилетки (1928–1937 гг.) валовой продукт страны вырос с 24,4 млн. рублей до 96,3 млн. Выплавка стали – с 4 млн. т до 17,7 млн., добыча угля – с 35,4 млн. т до 128 млн. Страна пятикратно увеличила производство самолетов, прочно заняв первое место в мире (10 тыс. самолетов в 1939 г.). В течение одного десятилетия Россия сделала то, чего не смогла за предшествующие века – обошла Италию, Францию, Японию, Британию и Германию по основным экономическим показателям.

Таким образом, подобно тому, как канцлер Бисмарк «железом и кровью» объединял немецкие земли в единое государство в конце XIX в., столь же жестко и безжалостно укреплял советское государство и Сталин. Жертвы ГУЛАГа являются гарантией от исторического прощения Сталина, но даже американец Лауэ находит, что «в этой жестокости была своя логика. Замаскированная политическим инстинктом и цензурированная уже политикой террора, она заслуживает рационального анализа там, где мы касаемся ключевой проблемы насильственной рекультуризации. Как еще могли быть изменены углубленные убеждения народа, расширены устоявшиеся перспективы; как еще могла твердая человеческая воля – особенно упорная воля русских – быть приведена во флюидное состояние с тем, чтобы слить ее в общей воле крупных коллективов? Как еще столь своеобразные и самоутверждающие себя народы Советского Союза могли покорно приступить к решению задач, диктуемых людьми, машинами и организациями индустриального общества?» На Западе это слияние происходило столетиями в ходе становления наций-государств, в гораздо более благоприятных обстоятельствах.

Г. П. Федотов писал: «Подлинная опора Сталина – это тот класс, который он сам назвал «знатными людьми». Партийный билет и прошлые заслуги значат теперь немного; личная годность в сочетании с политической благонадежностью – все. В этот новый правящий слой входят сливки партийцев, командиры Красной армии, лучшие инженеры, техники, ученые и художники страны. Стахановское движение ставит своей целью вовлечь в эту новую аристократию верхи рабочей и крестьянской массы… Сталин ощупью, инстинктивно повторяет ставку Столыпина на сильных».

Стремлением обеспечить максимальную эффективность управленческого аппарата объясняется тот факт, что важнейшим адресатом сталинских репрессий выступали, прежде всего, высший и средний эшелоны управления. Итогом сталинских чисток стало формирование нового управленческого класса, адекватного задачам модернизации в условиях дефицита ресурсов. Инструментом достижения этой цели стало использование тарифно-квалификационной сетки – своеобразного аналога петровской Табели о рангах, – предполагавшей значительный разрыв в оплате труда в соответствии с разницей в квалификации.

Сталинизм как реакция на прозападный курс прежней самодержавной России стал апофеозом ухода в своего рода евразийство. В 1936–1939 гг. Сталин с небывалой жестокостью наносит удар по прежней большевистской гвардии с ее предпочтением общемировых социальных идеалов перед идеей национального возвышения России. Последняя террористическая кампания Сталина направлена в 1948–1953 годах против «безродных космополитов», не желающих жертвовать собою в экзальтации новой – советской – государственности, некоего нового, евразийского сплава народов, решительно отстоящего от западного, атлантического мира.

В тюрьмы ГУЛАГа пошла та прозападная интеллигенция, которая пыталась приблизить страну к атлантическому миру. Режим, с молчаливого согласия жителей страны, осуществил попытку модернизации не в союзе с западным миром, а самостоятельно или даже в противостоянии с этим миром.

Две жертвы версальской системы

Результаты Первой мировой войны были в пользу западных держав. Их противник – Германия – был сокрушен, Россия ушла в самоизоляцию, в то время как мощь атлантических стран консолидирована, зоны влияния в мире распределены между Западом. Версальский мир, подписанный в 1918 г., закреплял эту систему.

Но, взглянув на вопрос глубже, можно увидеть совсем иную картину. Лига Наций не стала гарантом мира (во многом из-за отсутствия США). Созданные в результате войны государства Восточной Европы тянулись к Западу, но они не были частью Запада и их цивилизационное развитие началось в отличных от западного образца формах.

Главное: Первая мировая война оставила обиженными две величайшие силы – Германию и Россию. Поражение в мировой войне вызвало две антизападные революции: левую – коммунистическую – в России; и правую – фашистскую – в Италии и Германии. И левая и правая идеологии выступили в 1917–1945 гг. против базовых западных ценностей – рационализма, прагматизма, индивидуализма, капитализма, освобожденной энергии самодовлеющего индивида, либерализма.

Столь превратные исторические судьбы иллюстрирует то обстоятельство, что на вершине победы в первой в истории мировой войне Запад заглянул в пропасть. Впервые за 400 лет подъема и безусловного мирового лидерства Запад оказался в обстоятельствах, делавших возможным союз сил, способных его сокрушить. Именно союз Германии с СССР создавал такое антизападное сочетание сил, какого мир не видел со времен Чингисхана.

Сочетание новых факторов сделало Версальскую систему эфемерной. Не так уж много понадобилось времени, чтобы еще при жизни Ленина две обиженные в Версале страны, Германия и Россия, ощутили определенную общность судеб. Желая прорвать внешнюю блокаду, советское правительство уже в 1921 г. тайно обсуждало с германскими представителями возможности военного сотрудничества. Почти одновременно на определенное время в германской внешней политике возобладало «бисмарковское» направление, требовавшее дружественных отношений Германии и России. Помимо геополитических соображений в данном случае сработало незападное видение мировых проблем.

Впервые серьезная угроза Западу, фактически самая страшная со времен гуннов и монголов, обозначилась после подписания германо-советской договоренности в Рапалло, давшей основания для экономического сближения двух антизападных стран и их скрытого военного сотрудничества. Начальник управления сухопутных сил рейхсвера генерал фон Сект послал в Москву своих представителей. Две