Песнь крови - Энтони Райан

Мальчикам ужасно хотелось узнать, как там Норта, но лицо Соллиса, бывшее мрачнее тучи, заставило их промолчать. Ваэлин спустился следом за ним по лестнице, пересек двор и подошел к западной стене, все это время не переставая ожидать, что наставник вот-вот достанет розгу. Ваэлин предполагал, что его ведут к аспекту, но вместо этого они пришли в лазарет, где мастер Хенталь ухаживал за Нортой. Норта лежал в постели, лицо у него выглядело безжизненным, полузакрытые глаза смотрели мутно, ничего не видя. Это зрелище Ваэлину было знакомо: иногда мальчикам, получившим серьезную травму, приходилось давать сильное снадобье, которое снимало боль, но одновременно заставляло терять связь с миром.

– Красноцвет и тенелист, – объяснил мастер Хенталь, когда вошли Ваэлин с Соллисом. – Когда он очнулся, то впал в неистовство. Сильно ударил аспекта, прежде чем мы сумели его обуздать.

Ваэлин подошел к кровати, посмотрел на брата. На сердце сделалось тяжко. «Он выглядит таким беспомощным…»

– С ним все будет в порядке, мастер?

– Мне уже доводилось видеть подобное: человек впадает в неистовство, мечется… Такое обычно бывает с людьми, которые слишком много воевали. Скоро он уснет. А когда проснется, он будет слаб, но снова придет в себя.

Ваэлин обернулся к Соллису:

– Аспект уже вынес свое решение, мастер?

Соллис взглянул на мастера Хенталя. Тот кивнул и вышел из комнаты.

– Дело не требует решения, – ответил Соллис.

– Но мы же ранили королевских солдат…

– Да. Если бы вы внимательнее прислушивались к моим наставлениям, вы бы их убили.

– Лорд-маршал…

– Лорд-маршал не распоряжается здесь. Норта не подчинился приказу и должен понести заслуженное наказание. Однако аспект полагает, что он уже достаточно наказан. Что до тебя, твое неподчинение было совершено ради твоего брата. Ты не заслуживаешь осуждения.

Мастер Соллис подошел к головам кровати и положил ладонь на лоб Норты.

– Лихорадка уляжется, когда выветрится красноцвет. Но он все равно будет это чувствовать: боль, подобную ножу, застрявшему во внутренностях. Подобная мука может превратить мальчика либо в мужчину, либо в чудовище. По моему мнению, чудовищ в ордене и так уже было предостаточно.

И только теперь Ваэлин понял гнев Соллиса. «Он не на нас злится! – осознал мальчик. – Он гневается на то, что король сделал с отцом Норты, и на то, что это сделало с Нортой. Мы его мечи, он нас кует. Король испортил один из его клинков».

– Мы с братьями будем рядом, – сказал Ваэлин. – Его боль будет нашей болью. Мы поможем ему вынести это.

– Смотрите же, не оплошайте.

Соллис поднял глаза, его взгляд был еще более пристальным, чем обычно.

– Когда брат сбивается с пути, есть только один способ это исправить, а убивать брата брату негоже.

Норта очнулся поутру. Его стон разбудил Ваэлина, который сидел при нем всю ночь.

– Что?.. – Норта огляделся вокруг замутненными глазами. – А что случилось?..

Он увидел Ваэлина и умолк. В его глазах вспыхнуло воспоминание, он потянулся к голове и нащупал шишку на затылке.

– Ты меня ударил, – сказал он. Ваэлин видел, как Норта мало-помалу осознает ужасную истину, как он бледнеет и сникает под тяжестью горя.

– Мне очень жаль, Норта, – сказал Ваэлин. Больше ему ничего в голову не пришло.

– Зачем ты меня остановил? – прошептал сквозь слезы Норта.

– Тебя бы убили.

– Они оказали бы мне услугу.

– Не надо так говорить. Вряд ли душа твоего отца смогла бы счастливо существовать Вовне, зная, что ты последовал за ним так скоро.

Норта некоторое время плакал молча, Ваэлин смотрел на него, и сотни пустых слов сочувствия умирали у него на губах. «Мне просто нечего сказать, – осознал он. – Ну что тут скажешь?»

– Ты видел, как это было? – спросил наконец Норта. – Он сильно мучился?

Ваэлин вспомнил стук упавшей доски и восторженный рев толпы. «Жутко, должно быть, уходить Вовне, зная, что так много людей радуются твоей смерти!»

– Это произошло быстро.

– Говорили, будто он обкрадывал короля. Мой отец никогда бы такого не сделал, он был предан королю и служил ему верно!

Ваэлин ухватился за единственное утешение, которое пришло ему в голову.

– Принц Мальций просил передать тебе, что он скорбит вместе с тобой.

– Мальций? Он там был?

– Он нам помог, заставил Ястребов нас отпустить. По-моему, он тебя узнал.

Лицо Норты слегка смягчилось, выражение сделалось отсутствующим.

– Когда я был маленький, мы, бывало, вместе катались верхом. Мальций был учеником моего отца и часто бывал у нас дома. Мой отец воспитывал многих мальчиков из знатных домов. Он славился своими познаниями в государственном управлении и дипломатии…

Норта нащупал на столике тряпицу и вытер слезы.

– Какое решение вынес аспект?

– Он считает, что ты уже достаточно наказан.

– Значит, мне не светит даже вырваться из этого места…

– Нас обоих отправили сюда по воле наших отцов. Я выполнил желание своего отца и остался здесь, хотя и не знаю, для чего он отдал меня в орден. У твоего отца, видимо, тоже были серьезные причины отправить тебя сюда. Таково было его желание при жизни, таким оно останется и теперь, когда он вместе с Ушедшими. Быть может, тебе следует отнестись к этому с уважением.

– Что же, значит, я так и буду гнить здесь, в то время как земли моего отца конфискованы, а семья моя осталась в нужде?

– Уменьшится ли нужда твоей семьи, если ты будешь с ними? Может, у тебя есть богатства, которые им помогут? Подумай, какая жизнь тебя ждет за пределами ордена. Ты окажешься сыном изменника, королевские солдаты будут жаждать тебе отомстить. У твоей семьи и без тебя довольно невзгод. Орден отныне для тебя не тюрьма, а убежище.

Норта рухнул обратно на кровать, в изнеможении и горе глядя в потолок.

– Прошу тебя, брат, разреши мне побыть одному.

Ваэлин встал и пошел к двери.

– Не забывай, что ты не одинок. Братья не дадут тебе пасть жертвой горя!

Выйдя за дверь, он остался стоять снаружи, прислушиваясь к судорожным, мучительным рыданиям Норты. «Сколько боли!» А вот если бы его отца должны были повесить, стал бы он сражаться так отчаянно, пытаясь его спасти? «И стал бы я хотя бы плакать?»

В тот вечер он забрал Меченого с псарни и пошел с ним к северным воротам. Там Ваэлин принялся кидать псу мячик и ждать прихода Френтиса. Меченый, что ни день, становился все сильнее и проворнее. На собачьем корме мастера Джеклина, изготовленном из мясного фарша, костного мозга и давленых фруктов, пес раздался и заматерел, а поскольку Ваэлин заставлял его много бегать, он при этом не толстел и оставался сильным. Несмотря на свой свирепый вид и пугающие размеры, Меченый по-прежнему оставался все таким же веселым и лизучим щенком-переростком.

– Ты же его обычно в лес водишь? – спросил Каэнис, выскользнув из тени сторожки. Ваэлин слегка разозлился на себя за то, что не почуял присутствия брата, но Каэнис умел необычайно искусно прятаться и получал извращенное удовольствие, внезапно появляясь из ниоткуда.

– Слушай, тебе обязательно надо так делать? – осведомился Ваэлин.

– Я тренируюсь.

Примчался Меченый с мячиком в зубах, бросил мячик к ногам Ваэлина и поприветствовал Каэниса, обнюхав его башмаки. Каэнис осторожно погладил собаку по голове. Он, как и прочие братья, никак не мог избавиться от страха перед этим зверем.

– Норта еще спит? – спросил Каэнис.

Ваэлин покачал головой. Ему не хотелось говорить о Норте: от рыданий брата в груди стоял тугой ком, который не спешил рассасываться.

– Ближайшие несколько месяцев будут нелегкими, – продолжал Каэнис со вздохом.

– А когда нам бывало легко?

Ваэлин швырнул мячик в сторону реки, и Меченый помчался за ним с радостным лаем.

– Извини, что тебе не довелось повидать короля.

– Зато я принца видел. С меня и этого довольно. Он станет великим человеком!

Ваэлин покосился на Каэниса, уловив в его глазах знакомый блеск. От слепой преданности друга королю ему всегда делалось не по себе.

– Ну… да, он выглядит очень впечатляюще. Уверен, в один прекрасный день он станет хорошим королем.

– Он поведет нас навстречу величию!

– Величию, брат?

– Ну конечно! Король честолюбив, он хочет, чтобы Королевство сделалось еще могущественнее, возможно, таким же могущественным, как Альпиранская империя. Будут битвы, Ваэлин. Великие, славные битвы, и мы увидим их, будем в них сражаться!

«Война – это кровь и дерьмо… Никаких почестей в том нет». Это были слова Макрила. Ваэлин понимал, что для Каэниса они ничего не значат. Каэнис много знал и временами демонстрировал пугающую проницательность, но он был мечтатель. В голове у него хранилась библиотека из тысяч легенд, и он, похоже, во все это верил. Герои, негодяи, принцессы, ожидающие спасения, чудовища и волшебные мечи. Все это обитало у него в голове, такое же живое и реальное, как его собственные воспоминания.