«Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность - Валерий Флёров

Итак, мы имеем следующие типы обозначения болгарских столиц:

1) местопребывание владетеля — «княжеский двор»;

2) наиболее значимый архитектурный признак — «дворец»; «Золотые ворота»;

3) отражение очерёдности возникновения, основания, преемственности — «старый дом»;

4) в форме знаковой характеристики — «преславный дом»;

5) указание на крепость, укрепления — «аул», «кампост»;

6) географический — «на Дунае»; «в устье Тичи»;

7) как общее явление отметим употребление усложнённых конструкций, совмещающих два признака: «аул Крума» (тип крепости плюс имя владетеля), «преславный дом на Дунае» (указание на престижность, значимость пункта плюс географический признак);

8) наконец, особое внимание обратим на замещение имени пункта или описания его признаков собственным именем владетеля «Крум», «Борис»; постоянное местопребывание кана, князя, царя в раннее средневековье, по сути, идентично столице; где престол — там столица (сравним: «первопрестольная», заменяющая менее значимое «Москва»).

Допускаю, что обозначения крупных населённых мест, крепостей Хазарского каганата были идентичны практиковавшимся в Болгарском царстве. Собственно, название «Саркел» не более чем признак крепости по архитектурному признаку — «жёлтый дом». Название ставки каганата построено на географической основе, по названию реки — Итиль-Волга. Не важно былое название, важно было знать, где она находится и кому в данный момент принадлежит.

Итак, примеры из Первого Болгарского царства и два из самой Хазарии вынуждают выдвинуть предположение: термин «город» в каганате просто не был в ходу, не был затребован, в нём не было необходимости.

Старые и новые проблемы

На сегодняшний день из археологически известных в бассейне Дона и в Центральном Предкавказье крепостей ни одна не может быть определена как город ни в архитектурно-планировочном отношении по данным археологии, ни в социально-экономическом. О последнем мы вообще мало что знаем. Далека от разрешения ситуация с городищами Дагестана.

Полагаю, во взаимопонимании археологов ничего не изменится, если вместо «город Итиль» будем употреблять «Итиль», избегая до времени всяких социологических определений.

Неприменим термин «город» и к памятникам, которые сами исследователи пытаются такими сделать, хотя они не раскапывались, раскапывались в ограниченных масштабах или даже не найдены. Последнее относится, в частности, к Семендеру.

Есть иная проблема. Какие вербальные возможности в обиходе хазар (другого населения каганата) существовали для обозначения поселения, крепости и города, пусть даже не своего, а византийского? Что подразумевало само население каганата под своим «городом», если вообще идентичное понятие имелось в его языковом обиходе? Как крупные заселённые места определяли в верхах каганата? Постановку таких вопросов я не встречал (возможно, пропустил) в современной отечественной хазароведческой литературе, что связано с отсутствием текстов из самой Хазарии, исключая хазаро-еврейскую переписку. Несомненно, защищённость поселения, особенно наличие каменных и кирпичных фортификационных сооружений, непременно отражалась в лексике, так как это имело большое практическое значение. Но что касается градации в нашем современном социологическом понимании всех населённых мест, то это вряд ли занимало население каганата. Жилища и планировка поселений каганата мало различались. Занятия же сельским хозяйством, скотоводством или/и земледелием было непременным условием существования любого поселения. Исключения были допустимы лишь для отдельных категорий населения, вряд ли были распространены и имели постоянный характер. Даже такие требующие высокой квалификации специалисты, как оружейники и ювелиры, не были полностью в мирное время свободны от земледелия и животноводства (сужу по этнографическим данным).

Придётся обратиться за параллелями в иные эпохи, к нескольким весьма поучительным примерам в порядке хронологии.

Пример первый. «В шумерской и аккадской терминологии не делается никакого различия в словах, определяющих поселения различного размера; селение и город называются одинаково (uru — по-шумерски и alu — по-аккадски). Эти термины применяются к любому постоянному поселению, состоящему из домов, построенных из необожжённого кирпича, а иногда даже и к скоплению хижин и других видов жилищ, образующих административную единицу… Окружающая стена, как правило, существовала, но не была обязательной. В этом uru имел сходство с полисом, который тоже не обязательно окружался стеной» (Оппенхейм А. 1980. С. 115).

Второй пример можно назвать общезначимым, классическим. Греческий библеист Н. Василиадис обратил внимание на известное место из Ветхого Завета о Каине: «И построил он город; и назвал город по имени своего сына Енох» (Быт. 4, 17). Н. Василиадис дал к нему следующий комментарий: «Под словом „город“ конечно, не следует понимать то, что называется сегодня. Оно означает место постоянного пребывания Каина и его семьи. Каин обитал по большей части в хижинах, а не кочевал с места на место» (Василиадис Н. 2003. С. 14). Примечательна объективность замечания Василиадиса — он совсем не занимался собственно проблемой города.

Более исторично следующее из описания Нижней Галилеи Иосифом Флавием: «…очень плодородна, изобилует пастбищами, богато насаждена разного рода деревьями и своим богатством поощряет на труд самого ленивого пахаря. Немудрено поэтому, что вся страна сильно заселена; ни одна частица не остаётся незанятой; скорее она чересчур даже пестрит городами, и население в деревнях, вследствие изумительного плодородия почвы, также везде до того многочисленно, что в самой незначительной деревне числится свыше 15 000 жителей» (Иосиф Флавий. Кн. 3: гл. 3: 2). Не трудно заметить, что выражение «пестрит городами» связано у Иосифа исключительно с сельским хозяйством. Что касается «пятнадцати тысяч» в «незначительной деревне», то это лишь указывает на то, что он, как и его современники, не видел различия между деревнями и городами современной Палестины. Учтём, конечно, что И. Флавий был весьма склонен к преувеличениям в числах, но разделить 240 (по его данным) городов и деревень Галилеи на те и другие при занятии жителей преимущественно сельским хозяйством было действительно трудно. Полагаю, что к городам должны были причисляться поселения с укреплениями, но и их население жило сельским хозяйством. Основание к такому заключению даёт следующий фрагмент, посвящённый Гисхале (Галилея), которую он называет то «городком», то «городом», имевшим оборонительную стену. Тем не менее: «Население её… большей частью состояло из земледельцев, все помыслы которых сосредотачивались постоянно на урожае…» (Там же. Кн. 4, гл. 2:1).

Иная картина рисуется из византийской истории VI в., т. е. уже современной началу истории хазарской. В описании строительной деятельности Юстиниана I Прокопий Кесарийский в труде «О постройках» (Прокопий, 1996) успешно для своего времени решает проблему «город / негород».

— «18. В этой Евфратесии (Месопотамия. — В.Ф.) лежали и некоторые другие местечки, например Зевгма и Неокесария; они могли называться городками только по имени, будучи окружены стенами вроде какой-то колючки… 20. Так вот император Юстиниан окружил эти города настоящими стенами, имеющими достаточную высоту и толщину; укрепил их и другими приспособлениями. Таким образом, он сделал то, что они по справедливости могли теперь называться городами…» (Кн. Н: IX, 18, 20). Усиление обороноспособности подняло в глазах современника терминологический статус крепости. Вот другие аналогичные примеры.

— Область Родопы. «7. Среди страны был посёлок Беллур, в силу своего богатства и по многочисленности населения равный городу; но вследствие того, что он был совершенно лишен укреплений, он всегда представлял лёгкую и завидную добычу для варваров, испытывая одинаковую судьбу с многочисленными полями, лежавшими вокруг него. 8. Наш император обращает его в город, окружает стенами…» (Кн. IV: XI, 7, 8). История та же, появление укреплений делает поселок городом, но перестали ли жители распахивать соседние поля?

— «1. Есть город в Вифании, носящий имя Елены, матери императора Константина… Вначале это был ничтожный посёлок. 2. Воздавая ей славу, Константин одарил это местечко и именем матери и достоинством города, но не создал никаких великолепных памятников, достойных императорского имени: по своему внешнему виду продолжал оставаться всё тем же, украшаясь только названием города…» Далее идёт перечисление того, что построено в поселке Юстинианом, после чего последний стал городом: водопровод, общественные бани, храмы, дворец, галереи, присутственные места, мост через реку (Кн. V: II).