Кремль 2222. ВДНХ - Владислав Выставной

Арбитр приблизился к краю Ристалища, прокричал:

– Хотите ли вы обрести Его Силу?!

– Да! – в разнобой, но одинаково свирепо прокричали воины.

– Готовы ли вы заплатить свою цену?

– Готовы!

Резко повернувшись лицом к зрителям, Арбитр вскинул руки над головой, прокричав:

– Да начнется Схватка!

Рев толпы заглушил крики воинов, разом ринувшихся с края арены вниз. Кому-то удалось сохранить равновесие, кто-то покатился кубарем в самый центр воронки. Получила объяснение и форма Ристалища: что бы ни происходило на дне этой ямы, сила тяжести и скользкие землистые стенки стремились столкнуть соперников в центре, не давая возможности свободно перемещаться. Вся суть Ристалища сводилась к одному: смертельной драке. Один из бойцов замешкался у края, то ли в нерешительности, то ли примериваясь – Арбитр не стал разбираться и просто с силой толкнул его вниз, чем здорово повеселил толпу.

Хотя веселого было мало. Скатываясь, сползая и сбегая в центр Ристалища, противники немедленно приступили к делу. Первой жертвой, по злой иронии судьбы стал последний оказавшийся на Ристалище – тот самый, кого столкнул Арбитр. Безвольно скатившись, он даже не успел подняться на ноги – его принялись рубить на куски двое злобных коротышек с мачете. Покончив с незадачливым соперником, коротышки тут же занялись друг другом. Во всеобщей свалке выделялся обладатель цепи, которому какое-то время удавалось удерживать противников на расстоянии бешеным вращением металлического шара. Этим он здорово разозлил единственного дампа, который, быстро разобравшись с одним врагом, принялся кружить вокруг хозяина цепи, выискивая слабое место в его защите. Слабой стороной дампа в данной ситуации было короткое оружие – меч. Преимуществом – реакция и скорость. Улучив момент, дамп метнулся в образовавшуюся, как ему показалось, брешь в кружении цепи – и тут же получил в голову шаром со второго конца цепи. Простейшая ловушка стоила ему жизни. Каждый проносившийся мимо лежащего дампа считал своим долгом полоснуть или кольнуть его неподвижное тело – «на всякий случай».

Впрочем, нашлась управа и на «мастера цепей». Пока он был отвлечен нападением «в лоб» со стороны здоровенного громилы с топором на длинной ручке, какой-то тощий и юркий тип в серой ободранной робе буквально «протанцевал» в стиле «лимбо» под свистящей цепью и с размаху, двумя руками вонзил под ребра «цепевику» пару узких, как иглы, кинжалов. Издалека могло показаться, что он просто по-дружески обнял своего врага. Цепь, сорвавшись с ослабевших рук, по-вертолетному усвистела в сторону, успев срубить еще одного случайно попавшего под нее бойца.

Кучка дерущихся быстро редела под одобрительные вопли зрителей. Все происходило очень быстро, но Книжнику казалось, что время растянулось до бесконечности. И он не удивился, когда в ухе прозвучал вкрадчивый голос Кобры:

– Внимательно смотришь? Все это скоро произойдет и с тобой. Хорошо владеешь мечом?

В ответ Книжник лишь выразительно посмотрел на свою мучительницу. Просто потому, что не смог произнести ни слова. Кобра усмехнулась и отошла в сторону, отдавая какие-то указания хмурой девице. Надо же – девица смотрела в его сторону с сочувствием. Неужто на него запала? Печально, что такие приятные открытия зачастую происходят слишком поздно…

– Книжник! – страшный сдавленный голос вывел его из раздумий. – Ты здесь?! Книжник!

Парень повернул голову. Прильнув лицом к решетке со стороны апологетов Химии, в его сторону вращал незрячими глазами Черт. Повел носом, раздувая ноздри – и безошибочно ткнул пальцем в сторону семинариста:

– Не прикидывайся, что не слышишь меня!

– Да слышу я, – бесцветно отозвался Книжник, подходя к решетке. – Чего надрываешься…

На последнем слове он едва не откусил себе язык – резко метнувшись вперед сквозь прутья решетки, Черт ухватил его за край куртки, потянул к себе. Вырваться из железной хватки карлика было невозможно. Черт буквально уткнулся носом в ухо Книжника, зарычал, шипя и тяжело сопя:

– Что же ты, падла, сделал, а? На хрена сбежал, не предупредив?

– Я…

– Что – ты?! Ты и меня подставил, и себя погубил! Я же говорил тебе – я все устрою!

– Так получилось… – кривясь от омерзительно-горячего дыхания, ощущая на лице брызги слюны приятеля, Книжник попытался вырваться.

– А-а!..

В сердцах оттолкнув его, Черт как-то обмяк, повиснув на решетке, бросил:

– Дурак ты, Книжник! А еще имя себе умное взял!

– Может, еще не все потеряно, – неуверенно возразил парень. – Я буду драться…

– Дурак ты и есть дурак! – рыкнул Черт. – Следующая схватка – люди против мутов! Угадай, кто в ней обычно выигрывает?

Книжник молчал. Толку сотрясать воздух, когда надо беречь силы. Зигфрид сказал бы в данной ситуации: нет смысла волноваться до схватки. Начнется – тогда можно и в штаны смело гадить. Шутил, конечно, – никогда и никому не доводилось видеть Зигфрида по-настоящему испуганным. Вот и семинаристу хотелось бы так же относиться к предстоящему бою. Главное ввязаться в драку, а бой покажет. Святые слова.

– Ты чего молчишь? – сбавив напор, спросил Черт. – Не понимаешь, что ли?

– Да все я понимаю, – стараясь сохранять спокойствие, сказал Книжник. – Придет время – пойду и буду драться. А придет время – умру, как положено воину.

– Или как крысособака, раздавленная «рексом», – мгновенно парировал Черт. – Не строй из себя благородство – ты будешь драться с самыми конченными подонками. И чтобы выжить, ты должен сам стать подонком, – Черт вяло усмехнулся. – Хотя у тебя не выйдет. Цинизм – особый талант, у тебя его нет.

– Я знаю, – спокойно сказал Книжник. – Иногда я даже жалею об этом.

– На что же ты рассчитываешь?

– Говорят, за этими схватками наблюдает Бука. Глядишь, он узнает меня. И остановит схватку.

– То есть, тебя ему вдруг станет жалко? А остальные пусть поубивают друг друга?

– Не понимаю… – Книжник пожал плечами. – Это же был твой план – явиться на Ристалище, чтобы Бука сам узнал меня.

– Явиться среди зрителей, болван! – Черт чуть не заорал. – А не на арену, где ты пискнуть не успеешь, как тебя порубят на окорока, филей и вырезку! Что мне толку от твоего трупа?! Или это твоя отрубленная башка будет просить у Него за меня?!

– Так ты, выходит, только за себя переживаешь? – на этот раз Книжник действительно изумился.

– Да, да и еще раз да! – отрезал Черт. – А чего мне переживать за тебя – если тебе самому на себя плевать?! А вот я не отказался бы от парочки новеньких глаз! – Чтобы еще раз продемонстрировать свою беду, Черт чуть ли не ткнул себя в бельма большими пальцами с грязными ногтями.

– Вряд ли Бука может гарантировать тебе зрение, – Книжник пожал плечами. – Но если суждено будет, и я выживу – я буду просить Его за тебя.

– Фаталист, значит? – без особого уважения отозвался карлик. – Ну-ну.

Помолчали какое-то время, под непрекращающийся гул толпы. Карлик сердито сопел и что-то кряхтел себе под нос. Реакция Книжника его, видимо, обескуражила. В его представлении, наверное, было бы правильнее орать, рвать на себе волосы, биться в истерике и бросаться на стены. Безусловно, в исполнении Черта все это могло выглядеть эффектно, и даже могло принести какой-то результат. Но это явно не стиль кремлевского семинариста и княжьего советника в придачу.

У себя за решеткой карлик шмыгнул носом, часто задышал, причмокивая. По всему было видно – что-то отчаянно пытается придумать. Аж постанывать начал, как будто вскоре потеряет не случайного попутчика в лице семинариста, а настоящее сокровище. Хотя, в его случае, может, так оно и было.

– Послушай, – припав к решетке хрипло зашептал карлик. – Ты только сразу не подставляйся, продержись немного – я что-нибудь придумаю!

– Что ты придумаешь? – казалось, удивляться уже нечему, но Книжник поглядел на Черта, как будто видел его впервые. – Отобьешь меня у целой своры головорезов?

– Отбить?! Да ты с ума сошел! – карлик отчаянно напряг лоб, как будто сжимая мозг таким усилием, мог выдавить из него какую-нибудь ценную мысль. Сжал кулак, стукнул по решетке. – Ты должен сбежать!

– Как же я сбегу? – мрачно отозвался Книжник. – Поймают и убьют на месте, чтобы неповадно было.

– Это если поймают! – приободрившись, заявил карлик. – Но если ты сможешь удрать с Ристалища во время большой драки – всем будет немного не до тебя, так сказать, – он хохотнул. – Ну, тогда и я тебе помочь попробую. Если, конечно, Бука не вмешается раньше.

Книжник скосился на Черта, не понимая, серьезно он говорит или сам начинает бредить. Сам он уже перестал верить в то, что местному божеству есть какое-то дело до простого смертного – пусть даже их и связывали некогда пережитые события. Равнодушие – вот как бы он назвал отношение Буки ко всему происходящему. Не потому ли он и решил расстаться со своей странной Силой, что все в этом мире, включая людей и их судьбы, просто окончательно остохренело ему?