Мемуары гея - Уваров Максимилиан Сергеевич

- Ты едешь в торговый центр, где Борис Моисеевич тебе торжественно вручает Саньку. Твоя цель - любой ценой развлекать ребенка до моего возращения домой.

- Сане-е-ек! - от этого имени Хим вздрагивает и убегает с куском колбасы в хлебницу.

- Можете немного погулять. Суп в холодильнике. Тихий час с часу до трех. Потом прогулка. Ты все понял?

- Да, мой генерал!

- И береги попку, - это Женька говорит уже у двери, ласково целуя меня в лоб.

До торгового центра я доехал без приключений. Я припарковываю машину просто по-царски: вокруг меня полно свободного места. Через пять минут к моей машине подходит Моисеич с Санькой на руках.

- Привет, болящий! - весело приветствует меня Борис.

- Пивет, баюсий! - вторит ему Санька.

- Здорово, мужики! - я по-деловому жму обоим руки, но после рукопожатия Санька обнимает меня за шею и шепчет на ухо:

- Масима! Бона было хостик отизать?

- Чо отрезать? - уточняю я.

- Ну, хостик!

- Какой нафиг хвостик, Сань?

- Деда сказав, сто тебе хостик отезали, - грустно говорит Санька и гладит меня по голове.

- Борис Мосеич! Ну, вы чего? Какой хвостик-то?

- Обычный. Я же не буду ему говорить, что тебе кисту вырезали. Он же вопросами замучит: «А это се?»

- Разумно. Ну, что, Сань? По коням?

- По коням! - кивает тот и добавляет: - Но сисяс писить надо. О-о-осень надо!

- Я побежал! Если что, звони! - Моисеич быстро удаляется в неизвестном направлении.

Мы влетаем в торговый центр и начинаем мучительно искать туалет. На первом этаже нас обрадовала табличка «Туалет на ремонте». На втором этаже не работали кабинки, а в писсуар Санька писать отказался. Из туалета третьего этажа мы уже вышли с ревом. Прикиньте: ему не понравилась музыка, которая там играла. Пришлось на улице поискать деревце. С деревьями оказалась полная жопа. Весь периметр вокруг торгового центра был «засажен» искусственными деревьями, которые Санька «поливать» категорически отказался. Наконец, где-то на краю платной парковки мы нашли чахленькое деревце.

- Тута! - сказал мне Санька. - Симай станиски.

- Погодь! Я не хочу писать - это во-первых, и я не хочу писать на людях - это во-вторых.

- Мне одному скусна!

- Сань! Не, ну будь мужиком! Писай один!

Короче, пять минут уговоров и настойчиво «Пись, пись, пись» сделали свое дело. Каково же было мое удивление, когда, подойдя к месту парковки, я не обнаружил машины. Я долго ходил вокруг куска резины, рядом с которым припарковал машину, прищуривался и приглядывался, пытаясь рассмотреть на пустом асфальте моего «Сандерика». Через пять минут до меня таки дошло, что машины там точно нет.

- Чо за х… фигня, Сань? Ты видишь машину? - я, видимо, не терял надежды на то, что машину не вижу только я.

- Неа! - замотал головой Санька, убив тем самым мою последнюю надежду.

Еще через пять минут и шесть сигарет, я, наконец, додумался подойти к охраннику, который издали мирно наблюдал за моими метаниями.

- Слушай, друг! Тут машина стояла. Серебристый «Сандерик». Не видел его?

- Видел, - махнул головой охранник.

- Где?

- Во-о-он там, - он ткнул пальцем в сторону тротуара.

- Я сам знаю, где оставил. Машина где?

- Уехала твоя машина.

- Угнали? - у меня упало сердце.

- Не. Эвакуатор увез. Вон там знак видишь?

- Еб твою ма… Ой! Сань, в смысле мед твоя мама любит, - я искоса глянул на Санька.

Мне дали телефон справочной, и я трясущимися руками набрал номер. Мне попался тупой диспетчер. Ей понадобился номер. Самое ужасное, что все документы на машину остались в салоне. Вот у кого есть машина, быстро вспомните ее номер. Ну, как? Во-о-от… а у меня вообще никак. Я помнил только три буквы от номера, и то, потому что они запоминающиеся: «МТВ». Я описывал девушке цвет машины, говорил, что там небольшая царапина на переднем бампере и повторял эти три буквы «МТВ», но… она тупо твердила, что ей нужен весь номер с цифрами. Пришлось звонить Женьке. После пятиминутного мата, смысл которого был в основном эротического характера с примесью БДСМ, Женька впал в ступор. Оказалось, что номера машины он тоже не помнит. Он мягко предположил, что там точно были две повторяющиеся цифры, но, сами понимаете, вариантов было целых десять. Его предположение, что кто-нибудь из его сотрудников помнит номер, тоже не увенчались успехом. Некоторые особенно невнимательные работники даже цвета машины не помнили. Я позвонил на склад Илюхе и Ваньке. Ванька только нечленораздельно помычал, а Илюха, назвав меня Петей, вспомнил только про царапину на бампере, которую сам и прочертил, неудачно развернувшись погрузчиком. Последним я позвонил Моисеичу.

- Макс! Помнишь, ты мне показывал фотографию машины? На телефоне. Там точно видно номер.

- Еб твою… в смысле, мед твоя мама любит! Во, я му… мужик! - я отрыл нужную фотографию и вздохнул с облегчением.

Не буду описывать вызов такси и наше путешествие до штрафстоянки. Начну с того места, когда мы заняли очередь. Перед нами были тетечка неопределенного возраста с букетом, пожилой дядька с сыном и армянин с кепкой. Примерно через час позади нас образовалась немаленькая очередь человек в десять. Самое забавное, что все подходили к железной двери, стучали в окошечко и уверяли охранника пропустить их без очереди. Причина у всех была одна: грудной ребенок, оставленный на попечение кошке. Причем порывались его кормить грудью не только женщины, но и мужчины.

- Совесть имейте, - не выдержал охранник, - вон папочка с ребенком стоит и не лезет без очереди.

- А я мать-героиня, - вдруг пискнула девушка лет двадцати пяти, только подошедшая к нашей «веселой» компании, - у меня четверо детей, и один из них грудничок.

- Мы все матери-героини, - вздохнул усатый дядька, - и все кормящие. Не прокатывает!

- Ой, какой милый мальчик! - вдруг возбудилась тетенька позади меня. - И как нас зовут?

- Санька его зовут, - ответил я и поднял мелкого на руки, отстраняясь от теткиной ладони с несвежим маникюром.

- Сашенька! Какой у Сешеньки папа молодой!

- Он мине не папка. Это з Масима. Он мине тюзой мальсик. Он миня забал у дедуски.

- Сань! Ты чего несешь-то? - выдохнул я.

- Он миня забал у дедуски и увез на масинки, - тетка как-то недобро посмотрела на меня.