Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Председатель, которого любовно вдохновляли невидимые покровители, растроганный, говорит с ним милосердно и утешает его, упоминая священный свет Евангелия Божественного Учителя как высший и единственный ресурс, способный помочь ему, давая слово чести, что Небесный Врач вмешается, даруя немедленное облегчение странным недугам, которые его мучают.
Он произнес простую и любящую молитву, предварительно пригласив все присутствующие сердца вознестись вместе с ним в бесконечное пространство в поисках любящего лона Иисуса, чтобы умолять о немедленной милости для несчастного, которому нужно было успокоиться, чтобы изгнать из разума жуткое видение, которым его собственное преступление, дезертирство из жизни через лазейку самоубийства, бичевало его душу.
Его с готовностью сопровождали все, кто был заинтересован в несчастном галлюцинирующем: воплощенные, составлявшие круг, бестелесные наставники и смотрители, присутствующие проводники Центра, копьеносцы и даже мы, преступники, более спокойные и глубоко тронутые.
Руководители нашей Колонии, которые из тайны Храма наблюдают за всем, что происходит среди нас, молятся; то же самое делают Теокрит и его помощники, которые из больницы следят за работой через необычные аппараты, которые мы знаем, или просто используя двойное зрение, которое они легко активируют.
И так, благодаря мощному импульсу однородных мыслей стольких сердец, братски объединенных под знаменем самого прекрасного и бескорыстного милосердия, очищенная и святая молитва превратилась в мощную цепь сияющего света, которая за несколько минут достигла священной цели и вернулась, оплодотворенная объятием его божественного милосердия. Каждая мысль, соединяющаяся с другими в сострадании, каждое милосердное выражение, исторгнутое из сердца, возносящееся в поисках Всевышнего Отца ради несчастного, наказанного самоубийством, которому потребовалась человеческая помощь, чтобы приспособиться к Потустороннему миру, — это обнадеживающие голоса и плодотворный бальзам, приносящий отдых и признаки улучшения в бурях, сотрясающих его дух, погруженный в несчастье.
За молитвой последовала впечатляющая тишина, какая существовала на Земле лишь в давние времена во время проведения мистерий в святилищах древних храмов восточных наук. Все были сосредоточены, только медиум корчился и плакал, передавая изумление общающейся сущности.
Постепенно, без единого слова, и пока работали только ментальные силы воплощенных и бестелесных, произошло божественное вмешательство… которое мы должны описать из-за его важности.
Ментальные вибрации присутствующих воплощенных, особенно медиума, чье физическое, астральное, моральное и ментальное здоровье находилось в удовлетворительном состоянии согласно предварительному анализу, проведенному наставниками, противодействовали вибрациям духа-коммуниканта. Его вибрации, порочные, больные, явно неконтролируемые, жестоко сталкивались с ними, словно бурные волны огромного потока, вливающегося в лоно прекрасного и величественного океана, отражающего великолепие солнечного небосвода.
Так установилась тяжелая борьба в этой возвышенной психической операции, где благотворные влияния, магнетические флюиды, смешанные с духовными эссенциями, передаваемые медиумом и присутствующими наставниками, должны были возобладать и укротить те, что исходили от страдающей сущности, неспособной произвести что-либо, кроме низшего.
Мощная цепь вскоре принесла ожидаемые благотворные плоды, мягко подавив пагубные вибрации самоубийцы после прохождения через медиума, который материализовал и адаптировал их в соответствии с пациентом, позволяя ему их усвоить. Астральное тело духа все еще несло отпечаток животных впечатлений, оставленных плотским телом, разлагающимся под могильным камнем.
Это было подобно применению анестезии к флюидической организации кающегося, облегчая его возбуждение, чтобы привести его в состояние, способное принять истинную терапию, необходимую в данном случае. Это было как божественное успокоительное, милосердно распространяющее свои прозрачные добродетели на его душевные раны через человеческий фильтр, представленный медиумическим магнетизмом, без которого несчастный не мог усвоить никакого блага, которое ему хотели бы даровать. Вливание драгоценных эссенций, которые медиум получал свыше или от присутствующих наставников, передавая их пациенту, было подобно переливанию крови умирающему, возвращающему его к жизни после того, как он оказался на краю могилы.
Медленно медиум успокоился, потому что несчастный "разбитый" утихомирился. Он больше не видел мысленных последовательностей безрассудного поступка, то есть исчезло видение фрагментов его собственного тела, которые он тщетно пытался собрать, чтобы восстановить.
Приятное ощущение облегчения пронизывало его измученные болью периспиритуальные волокна, так долго терпевшие горечь… Продолжалась величественная тишина, благоприятная для сладких нематериальных откровений материнской поддержки Марии и неизреченного милосердия ее непорочного Сына. По комнате все еще разносилась евангельская мелодия, подобно небесной симфонии, дарующей надежду:
— Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас…
Между тем он плакал, облегчая душу, ощущая возможность лучшего положения. Его слезы уже не выражали первоначальных яростных мучений, а скорее благодарное выражение того, кто чувствует благотворное вмешательство…
Тогда Альцест и Ромео энергично воздействовали силами интуиции на разум председателя стола, который окружился сиянием. Техники медиумического аппарата, к которому приспосабливался несчастный, приблизились. Председатель подробно объясняет ему, что с ним произошло и почему это произошло. Он дает ясное объяснение того, что эти агенты воплощают созданием демонстративных сцен. Мы увидели, что на спиритическом сеансе на Земле повторилось то, чему мы были свидетелями на собраниях в Госпитале под председательством выдающегося Теокрита: жизнь пациента воскресает, как сфотографированная и отраженная в этих сценах, из его собственных воспоминаний, проходя перед его глазами от колыбели до могилы, вырытой им самим.
Он снова увидел то, что сделал, присутствовал при быстрых предсмертных хрипах агонии, которую он сам себе устроил под колесами поезда; созерцал, ошеломленный и напуганный, разрушения, к которым его жестокий жест свел его человеческую конфигурацию, полную силы и сока для продолжения существования… но теперь уже без тех разрушений, словно пробудившись от ужасного кошмара…
Он действительно наблюдал, заливаясь слезами, как милосердные руки собирали его окровавленные останки с рельсов; присутствовал, тронутый, при погребении их в освященной земле… и увидел утешительную фигуру креста, стоящего на страже у его могилы. Таким образом он понял и принял событие, которое
