Золотой эшелон - Виктор Суворов

Эшелон остановился, все загалдели с оживлением. Через минуту Зубров слушал приведенного Драчом со станции мужика.

— Зона та с покойниками, что вы проехали, — неопасная теперь. Страшно — это да. Натерпелись, небось? Там лаборатория была или институт — шут их разберет. Охранялся — не подступись. Ну, наши мужики и решили, что что-то ценное, раз охраняют. Времена сейчас, сам знаешь какие, начальник: ничего не укупишь. Они и сунулись, охрану перебили. Все обшарили — а там никакого добра, кроме спирта, и не было. Ну, еще машины, что рядом стояли, поугоняли конечно. Ну, с обиды и подожгли здание — чтобы, значит, в соблазн не вводило. Оно себе погорело-погорело, да и ахнуло. Облако от этого взрыва пошло, а где прошло — все померли.

Наши мужики одного очкарика прихватили случайно, он со страху в машину забился, в багажник. Так он говорит — они там химию секретную делали. В оборонных целях. Чтобы все живое, значит, убивала, а через два часа чтоб безопасной уже была и продукты не портила.

Так мы теперь туда на дрезине ездим, за свеклой да картошкой. Еще там бахча есть, в километре от путей. Так что, значит, этого места ты, начальник, не боись, ты других мест боись.

— Спасибо тебе, дядька за информацию. — Зубров передал мужику пакет махорки. — А чего по ходу на север творится — ты ненароком не знаешь?

— Там, начальник, аж до самой Сызрани чисто все. Шалить шалят, это верно, однако без отравы. Только в одном месте, километров за двести отсюда, «зеленые толстовцы» погуляли. Они против техники сильно были и рельсы поснимали: идеи, вишь, у них. Этак километра два успели разобрать. Но они оттуда уже ушли, как все продукты из магазинов выжрали.

Так оно и было. Километры пути впереди эшелона уничтожены. Любители окружающей среды постарались на славу. Путь разобран полностью, рельсы сброшены с насыпи в болото, железобетонные шпалы — туда же. Хорошо, хоть мост уцелел. В одном месте стоит состав на насыпи, а рельсы перебиты взрывами прямо под вагонами и под локомотивом, а дальше снова разобран путь.

— Что делать будем?

— Поврежденный эшелон взрывами сбросить с пути и перебитые рельсы убрать. Затем настелить новое полотно.

— Сколько это займет времени?

— Учитывая полное отсутствие техники, транспорта, подъездных путей, недостаток инструмента, особое неудобство участка строительства — полтора месяца при полном напряжении…

— Другие предложения?

— Новую дорогу не строить. Снимать рельсы и шпалы позади себя, перетаскивать их вперед (на БМД), укладывать, продвигать поезд немного вперед и снова снимать рельсы позади.

— Сколько времени?

— Месяц.

— Какие еще предложения?

— Выслать далеко вперед патрули для охраны полотна. Устраивать засады, лупить зеленых, красных и бежевых — кто там рельсы разбирает. Беспощадно, цветов не различая. Вздернуть двух-трех с объяснением причин — глядишь, остальные и поутихнут.

— Хорошо. Принимается.

Измотался батальон вконец. Поизносился, поистрепался. Ударила непогода. Ночами подмораживало. Выезжали из Одессы — вроде жарко было, а тут ночами и снежок перепадает, а днями — дожди леденящие, ветер. Туго с продуктами. Рабочие смены по пятнадцать часов. Ночные патрули — и снова тягать и укладывать рельсы и шпалы. Пообтесало народ. Челюсти повыступали, тельняшки рваные пообвисли. И Зубров вкалывает со всеми. По окрестностям гоняет на газике, зеленых ловит да вешает, рельсы на БМД грузит да разгружает. Машины тоже поизносились: они для ремонтных работ никак не предназначались.

Иногда куски целого пути попадались, пройдет их эшелон и вновь — поврежденные участки, и зеленые на пожелтевших деревьях раскачиваются.

Прошли все это. Потеряли три недели.

Второй секретарь ЦК КПСС Боков в этот день охотился с министром обороны Мазовым. Не на лис каких-нибудь там, а на крупную дичь.

— А как ты думаешь, товарищ Мазов, кто же у нас в президенты выбьется? Пока этот там по заграницам порхает?

— Да кто бы ни был, товарищ Боков, лишь бы не Мудраков. Борзеет больно.

— А не пора ли?

— Давно пора.

— Момент подходящий скоро будет, тебе не кажется? Да и последний. Как придет контейнер — так можем и не успеть.

— А нужно ли, товарищ Боков, нам дожидаться, пока он сюда придет?

— А как ты это себе иначе мыслишь?

— Можно бы попробовать по дороге перенять…

— Берешься?

— Берусь.

— А если не удастся? Всяко ведь бывает…

— Тогда перехватим на Красной Пресне, официально уже. А с Мудраковым на месте разберемся.

— Хорошо. Тогда Мудракова ты бери на себя, а я прессу организую. Уверен, что оставшиеся товарищи нас поддержат.

Мазов улыбнулся и шарахнул дуплетом в зазевавшуюся сороку.

Глава 18

Ранним холодным утром эшелон подходил к Потьме. Через лобовое стекло локомотива Зубров увидел странный щит: череп и скрещенные игральные карты. На картах были король и краля, изображенные с большой любовью к обнаженной натуре. Далее была не менее странная надпись: «Республика з/к. Заезжай, фрайер, прокатим на вороных!»

Еще через километр их ожидал второй щит: «Путя разобраны. Тормози у станции». Метров через пятьсот стоял его близнец. Машинист стал сбавлять ход. Зубров выматерился, затем, взявши микрофон переговорного устройства, рявкнул:

— Батальон, в боевую готовность!

— Есть, товарищ полковник!

— Капитана Драча ко мне!

— Есть!

Зубров вернулся в командирский вагон. Драч уже ждал его у двери. По крыше гремели сапогами занимающие свои боевые посты солдаты.

— Привет, Драч.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Заходи.

Зубров отпер дверь купе.

— Похоже, что впереди рельсы сняты. Возьми с собой, капитан, взвод солдат и дуй на разведку. Радиосвязь непрерывная. Если что, поддержим.

— Есть, товарищ полковник.

— Выполняй.

Поезд остановился у станции. На перроне стояли человек двадцать в офицерских шинелях без погон. У троих через плечо висели автоматы Калашникова. Рожи были такие, что видавший виды Драч крякнул. Задание обещало быть интересным.

— Здорово, ребята! — крикнул встречающим Драч.

— Здорово, коли не шутишь, — ответил ему выступивший вперед хлопец с исключительно наглыми глазами.

Драч спрыгнул на платформу. Первым делом достал черкасские сигареты:

— Закурим, хлопцы.

Толпа неспешно обступила его. Взвод, повинуясь движению брови капитана, не спешил выскакивать из дверей. Пачка сигарет опустела мгновенно и совершенно незаметно. То же произошло и со второй.

— Нам бы проехать надо.

— Это можно, да вот только рельсы кто-то поснимал.

— Так мы их назад поставим.

— А вот этого никак нельзя. У нас тут республика, и по закону на общественной земле могут работать только те, у кого гражданство имеется.

— И много у вас тут общественной земли?

— Обижаешь, начальник. Мы не сицилисты какие-нибудь. У нас все частное, вот только сто метров путей общественные.

— Что ж делать будем?

— Не тушуйся. Пойдем к пахану по таможне, там и договоришься. Охрану свою лучше тут оставь, вокруг люди нервные. Откусят голову, и отскочить не успеешь.

Драч мотнул головой солдатикам, что означало приказ оставаться на месте, прихватил загодя заготовленный пакет с махоркой и улыбнулся гиду:

— Айда!

Его привели в станционное здание, к двери с табличкой: «Канцелярия иностранных дел». Тут его быстро обслужили. Он получил на рукав белое вафельное полотенце с вышитым на нем гербом республики за пятнадцать пачек махорки. Еще за пять пачек любопытный Драч нанял экскурсовода. Конечно же им оказался тот самый парень, что объяснял ему республиканские рамки общественной собственности. Оказалось, что пахан по таможне сейчас занят. Но что Драч, как иностранец, получивший охранный документ (то самое вафельное полотенце) может беспрепятственно передвигаться по всей республике, а стало быть — может обождать в трактире, и никто на него хвост не поднимет.

Гид его назывался Носатый. Он был молод, нахален и весел. В трактире им подали вареную картошку, соленые грузди и по сто грамм самогона.

— Слушай, парень, — заговорил Драч после стопки, — может, все-таки можно найти этого пахана пораньше? Чтоб без бюрократии, а?

— Нет у нас бюрократии, мужик! У нас республика молодая, общество здоровое. Ну, клопы бывают, ну, сифилис — но чтобы что-то опасное — ни-ни! Ты думаешь, мы темним, что пахан занят? Ну, хочешь — пошли посмотрим. У нас сегодня судный день, а он присяжный, секешь? Как отсудит — так мы к нему подкатимся.

По ответвлению железнодорожного полотна они пошли в сторону большого деревянного дома. Мимо них прошли двое мужчин, лица которых были закрыты серой тканью с узкими прорезями для глаз.

— Это еще что, Носатый? Террористы местные или как?

— Не, это петухи. Тут у нас узбекский вор живет. Так у него таких целый гарем, и все в чадре ходят.