Скатерть Лидии Либединской - Наталья Громова

А 6 апреля исполнится 175 лет со дня рождения моего Герцена — тоже бесконечные выступления, научная сессия, написала несколько статей для газет и журналов. А в феврале провела одиннадцать Пушкинских вечеров, на многих из них показывали фильм «Юность поэта» — и грустно, и радостно было глядеть на наших мальчиков и рассказывать о них. Фильм и до сих пор живет и зрители смотрят его с удовольствием.

Доходят ли до вас наши журналы? Если есть возможность, постарайтесь достать журнал «Дружба народов» за этот год №№ 4, 5, 6. Там будет опубликован роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», замечательный роман! И еще: если у вас будут показывать (его должны показывать по телевидению) фильм грузинского режиссера Абуладзе «Покаяние», такого у нас в кино еще не было!

В субботу собираемся с Лялей в ЦДЛ на большой вечер памяти О. Мандельштама, вот какие у нас замечательные дела! Так хочется быть оптимистом!

В России начались тяжелые годы, все волновались, как мама будет переживать все эти тяготы жизни. Все это еще и наложилось на тяжкое время после Сашиной смерти. Вот некоторые отрывки из маминых писем нам в Израиль.

26 марта 1991

<…>

…У меня начались выступления, правда, их значительно меньше, так как Бюро пропаганды перешло на хозрасчет, но, может быть, и к лучшему, так как бегать, как раньше, по два-три выступления в день мне было бы уже трудно. Сделала несколько передач на радио, пишу рецензии, так что дел хватает, и это хорошо, отвлекает от всяких невеселых мыслей, с которыми, видно, придется век доживать.

23-го была годовщина Дезика, в Таллине еврейское общество устроило большой благотворительный вечер, весь сбор пошел на музей, который Галя открыла на первом этаже…

(без даты)

…Мы эти дни жили в напряжении из-за съезда этих негодяев, два часа назад он наконец закончился, и вроде бы пока немного поутихли страсти, но при непредсказуемости президента и сволочной натуре Хасбулатова надежды на спокойную жизнь мало, ведь президента уже почти свели до уровня Михаила Ивановича Калинина — смирится ли он с такой ролью? Недавно по московской программе выступал Горбачев, и его засыпали благодарственными записками, такое ощущение, что по нему уже соскучились. Но, несмотря на все политические страсти, жизнь продолжается, цены растут не по дням, а по часам, но мы уже начинаем к этому привыкать и перестаем реагировать — есть деньги, покупаем, нет — проходим и мечтаем только об одном: лишь бы не было хуже. А в общем, жить можно и даже весьма неплохо. Выходит много хороших книг, проходят вечера — был замечательный вечер Самойлова, о котором я уже писала, потом был мой вечер в Доме архитектора, посвященный декабристам, тоже прошел хорошо. Ходим друг к другу в гости, празднуем дни рождения, произносим тосты, дарим подарки — все как всегда…

Видели ли вы по телевизору вечер Гриши Горина?

У нас теперь пошла мода на домашние салоны — литературные и музыкальные, в одном из таких мне удалось побывать. Его организовала приятельница Наташи Крыловой Марианна Шохер-Троцкая. Было очень интересно. Ее отец был толстовец, друг Черткова и один из редакторов девяностотомного собрания сочинений Л. Толстого, он дружил с Александрой Львовной, и когда та уехала за границу, то оставила ему свою квартиру, где он и жил с семьей, так что у Марианны и до сих пор мебель Александры Львовны — кресла, шкафы, люстра, альбомы, сделанные Софьей Андреевной, а еще ее отец в годы Гражданской войны привез из имения графини Ганьской стол и кресло Бальзака, которые тоже сохранились. Александр Тимофеевский (его Игорь, наверное, знает, он свояк Толи Якобсона) сделал доклад о Хлебникове, сравнивал поэму Хлебникова «Ночной обыск» с поэмой Блока «Двенадцать», читал стихи Хлебникова, потом все пили чай со множеством сладостей, которые все принесли, а во втором отделении должна была начаться музыкальная часть, но я торопилась к передаче Горина и, к сожалению, не смогла досидеть до конца. А на одном из следующих собраний и меня попросили выступить. Все это мне напомнило мое детство, когда у мамы так собирались поэты — Асеев, Крученых, иногда Пастернак, Артем Веселый, Олеша и другие. Надо и мне организовать небольшой салончик, а желающих поговорить и почитать найдется немало. Так что видите, Москва не унывает, и, хоть во всех газетах пишут о том, что интеллигенция кончилась, она (эта бедная интеллигенция, которую поносят на всех углах) еще трепыхается и на мой век еще ее хватит.

26 марта 1991

…Саша Лесскис к нам заезжает, совершаем товарообмен: мы им масло, они нам картошку. Вот так и живем. В магазинах по-прежнему пусто, ждем 2 апреля, когда начнем жить по новым ценам, впрочем, они уже давно новые. <…>

У нас поют частушку:

Есть талон на горькое,Есть талон на сладкое.До чего ты нас довел,Голова с заплаткою!

И еще загадка: Что получится, если скрестить свинью с ежом? Ответ: премьер-министр Павлов. Народ продолжает веселиться…

<…>

Смотрю в окно: валит густой, густой снег, будем надеяться, что внук за дедушкой пришел, так уже надоел холод, сумрак, сырость, хочется тепла и солнышка. Но это еще, наверное, через месяц, не раньше…

И тут сбылось предсказание наших друзей Браиловских, вернее, Иры Браиловской. Когда я ей стала объяснять, что после того, сколько мама с нами пережила, я просто не имею права уезжать в Израиль, она мне сказала: «Ты не понимаешь, из Израиля ты больше сможешь помогать Лидии Борисовне!» И теперь, в 1990-е, после смерти Саши, мама приехала к нам в Израиль, и, конечно, здесь ей помогали не столько мы, сколько ее благодатный и благодарный характер. Она искренне радовалась солнечным израильским зимам, новым друзьям, наши друзья стали ее друзьями. Вообще болезненное отношение к темным московским зимам в нашем детстве мама объясняла темнотой, которую она пережила в войну, но я думаю, это было что-то в ее характере. Может, первые годы жизни в Баку?

(без даты)

13 июня надеюсь вылететь в Италию, уже взяли деньги и паспорта, а то были опасения, что югославские события помешают поездке, но, кажется, все обошлось. Очень хочется еще раз в жизни увидеть Венецию. Нас одолели холода и дожди, так хочется тепла (пусть даже жары!) и солнышка, а то это серое небо в окне наводит тоску. То ли дело я просыпалась у вас, я видела — синее-синее небо, вспоминаю об этом с восторгом.